– В ней будет крепок дух отмщения, а ты отомстил. Женщины ценят такие вещи. Они усматривают в этом силу и благородство.
– Это неправедное чувство – жажда отмщения.
– Не фарисействуй. Оно совершенно естественное, и нам приходится работать с тем, что есть, а не с тем, чего нам хотелось бы.
– Да, но сознательно пестовать греховное… Это ведь другое! Теперь, без беса, ее можно было бы наставить, вразумить.
– Не пестовать, а дать греху выход. Тогда он разрешится, напряжение спадет, и она освободится от греховных помыслов, а впоследствии – с Божьей помощью – и раскается в них. Зачем ты вообще заводишь разговор о вразумлении? Я же вижу, что ничего подобного тебе в действительности не хочется. Ты ждешь от меня опровержения, и ты его получишь. Это ведь тоже выход для греха…
Будущий Ликтор был до того ошарашен речами Инквизитора, что у него даже временно пропало желание исполнить свое намерение.
Он был довольно темным человеком по церковным понятиям и не вполне понимал, что любая инквизиция в своей деятельности руководится совсем иными принципами, нежели привычная Церковь.
Это уже после он начитался достаточно, чтобы вести богословские беседы с менее искушенными служителями и просто мирянами – например, с простодушным ликвидатором, которого успел обработать всего-то за одну ночь. Даже за полночи.
Видя сомнения на его лице, Виссарион усмехнулся:
– Ты никак передумал, чадо?
Усилием воли Ликтор отрицательно покачал головой.
– Нет.
На лице Виссариона отразилось любопытство. То, что он поначалу принял за бунт, запальчивость, на поверку оборачивалось искренним намерением.
– Могу я поинтересоваться, почему она тебе так желанна?
Ликтор помедлил с ответом.
– Она… видела, как я…
– Ага, – вновь усмехнулся Инквизитор. – Она будет тебе благодарна, я правильно понял тебя? Дело не в отмщении, дело в признании?
Тот неохотно кивнул.
Виссарион был прав. Павел был амбициозен, честолюбив и до сегодняшнего дня ни разу не получал возможности удовлетворить эти чувства. Бесноватая должна была стать первой ступенью на пути к успеху.
Второй ступенью со временем сделается Зуевка.
– Ты не учел малости: твое обличье восстановилось. Она видела полузверя-получеловека и даже из чувства благодарности вряд ли захочет ему отдаться. А ты предстанешь перед ней совершенно новой фигурой.
Странно: теперь Виссарион говорил нечто обратное тому, что сулил несколькими минутами раньше.
Ликтор упрямо дернул бородой. Если уж предложил Инквизитор, то отказываться – большая глупость. К тому же в нем вновь разожглось желание.
– Ладно, – кивнул Инквизитор. – Повторюсь: она под препаратами, вот в чем штука. Но ты скоро войдешь к ней. Как себя чувствуешь, чадо?
– Словно из бани, – ответил Ликтор. – Вы расскажете мне, что это было? Я… – Он замялся. – Я… хочу повторить.
– Обязательно, – серьезно кивнул Виссарион. – Начинай готовиться к долгой и дальней командировке. Ну а пока – заслуженный отдых. Эй! – Он ударил в ладоши. Вбежали санитары. – Помогите ему встать. И поводите немного по спортивному залу, пусть разомнет косточки.
– Я в порядке, – возразил Ликтор.
– Разговорчики! – по-военному прикрикнул Виссарион, и тот замолчал.
Часть третья
Очищающее пламя
Глава 16
Волк или человек?
Сочтя Пантелеймона Челобитных недалеким человеком, которого можно было обработать и завербовать за ночь, Ликтор проявил известную самоуверенность. В оборотне настолько укрепилось животное начало, обеспечивавшее ему легкие победы над местной нечистью, невинными людьми и скотом, что он постепенно начал переоценивать собственные силы.
Способность к критике медленно, но верно сходила в нем на нет. Свои изречения он уже видел истиной в последней инстанции, а там, где прежде он проявил бы осмотрительность, начинал действовать грубо и топорно.
В чем-то он, пожалуй, был прав: ликвидатор явно не хватал звезд с неба. Протодьяконы обычно заканчивают Духовную академию. В ее стенах Пантелеймон не проявил себя великим мыслителем, и коэффициент его умственного развития был не самым высоким, но, однако, и не самым низким – так, крепкий середнячок.
Троечник-четверочник, обычный школяр.
Гораздо больших успехов он добился в физических упражнениях, чем обратил на себя внимание соответствующих отделений Секретной Православной Службы.
Его давно могли рукоположить в священнический сан, но он отличался скромностью. Говоря, что еще не чувствует в себе достаточных сил и не видит заслуг, чтобы служить Господу в качестве священника, он продолжал совершенствоваться в боевых искусствах и сферу деятельности избрал самую неблагодарную, черную.
К ликвидаторам везде относятся в лучшем случае с осмотрительностью и опаской.
Ликвидатор всегда способен вонзить нож в спину своим благодетелям.
Ликвидатора могут перевербовать, чем, собственно, и занимался Ликтор.
Поэтому Виссарион, посылая Пантелеймона разобраться с обстановкой на месте, в известном смысле рисковал. Но Ликтор казался ему опаснее. У Виссариона давно уже сложилось впечатление, что этот субъект напрочь отбился от рук, в значительной мере переродившись сущностно, и теперь явно затевает какую-то собственную игру.
…По ходу ночного бдения Челобитных лежал без сна, хотя и прикидывался спящим. У него хватало умения сложить два и два, так что рану на голове он с большой долей вероятности считал делом хозяйских рук.
Он мог бы и упрекнуть Ликтора в ессейской ереси за попытки найти всему физическое объяснение, ибо все находится в руках Божьих. Но он не стремился вступать в пререкания, равно как и безоглядно переходить на хозяйскую сторону.
Материя материей, но в округе все равно творилось что-то неладное. И можно, оказывается, превратиться в зверя – но может ли в данном случае идти речь лишь о психическом расстройстве под действием неизвестного снадобья? А эти странные наплывы беспробудного сна, продолжающегося сутками? И с кем-то же бьется Ликтор в лесу, кого-то переводит от бесплотного существования к плотскому и, стало быть, – весьма вероятно – смертному?
Демонского начала еще никто не отменял.
Конечно, он не станет напрочь отрицать физические ипостаси, для того и полез в хозяйские файлы. И этим, похоже, сильно разозлил хозяина.
Ликантропия!
Вот оно, слово это заморское. Не в его ли честь получил хозяин новое имя? Не в честь же, в самом деле, героя-людоеда из голливудского кино. А может быть, здесь сыграло роль и то, и другое…
Кто же дал ему это имя? Сам назвался?
Очень маловероятно. В Инквизиции ничего не бывает просто так.
