Держа заживо распадавшегося служку на руках, Ликтор наблюдал, как один за другим выходят из строя его товарищи.
Номер пятый забился в корчах; у номера второго грудная клетка стремительно расширилась до полной бочкообразности и лопнула, ребра разошлись, так что стало видно бешено бьющееся сердце. Номер третий подскочил и вырвал это сердце одним движением когтистой лапы. Монахи метнулись на помощь, но не успели, а один из них даже пострадал: с тех пор его лицо пересекал глубокий шрам.
Номер десятый продержался дольше остальных – конечно, не считая Ликтора. Когда все остальные уже лежали бездыханные, он, казалось, вполне освоился в новом качестве и стоял рядом с Ликтором на всех четырех, облизываясь и поводя вокруг шалыми голодными глазами.
Ликтор хотел сказать ему, чтобы он так себя вел и в дальнейшем: «Молодец, мы сдюжим, брат, нам некуда отступать, мы выдержим!» Слова, однако, ему больше не давались, хотя ротовой аппарат во многом еще остался человеческим, а сознание пусть и сузилось, но тоже не утратило своих людских свойств. Он зарычал странным рыком – не волчьим и не человеческим.
Номер десятый собрался ответить, но вместо звуков исторг из себя… внутренности. Его вдруг всего вывернуло наизнанку, словно перчатку. Ликтор спокойно приблизился и стал лизать подрагивающее, мокрое мясо. Монахи, выждав немного, оттащили его подальше; на сей раз за дело они уже взялись не вдвоем, а сразу впятером, благо другим волонтерам вмешательство уже не требовалось.
Потом Ликтора вывели, нацепив ошейник и намордник; его снова фотографировали, брали кровь, выводили спинномозговую жидкость в пробирку, выпускали мочу. Виссарион неизменно присутствовал при всех процедурах: прохаживался вокруг этаким гоголем, глаза его горели. Когда обследование завершилось, привели бесноватую.
При первом взгляде на нее Ликтор понял, что вот это-то и есть главное.
Глава 15
Дела минувших дней
Девке было лет восемнадцать-двадцать.
Она вся была нескладная, какая-то недоделанная: большая круглая голова с оттопыренными ушами, наполовину прикрытыми жидкими прядями волос; короткая шея, узкие плечи, длинные руки с паучьими пальцами. На ней была одна простая рубаха вроде ночной, до пят.
При попытке надеть на нее крест бесноватая завыла и порвала тесьму.
Тогда Виссарион присел перед Ликтором на корточки и внушительно молвил:
– Сейчас ты станешь свидетелем обряда. Кивни, если понимаешь меня.
Как ни удивительно, Ликтору это удалось.
Инквизитор удовлетворенно кивнул в ответ.
– Если я преуспею, ты увидишь, как он выходит. Ты понимаешь, о ком я?
Отрицательный жест у Ликтора не получился. Он молча смотрел на Виссариона.
– Хорошо, я уточню. Ты что-то увидишь. Возможно, что нет, но вероятнее всего, что – да. Это будет мишень. Кивни.
Ликтор повиновался.
– Молодец. Ты хочешь знать, что с ней делать?
Кивок.
– Ты уже знаешь. Ее не трогай. Разберись с тем, что покинет ее тело. Скорее всего, ты увидишь нечто вроде дымного облака, но пусть это тебя не смущает. Поступай, с ним как с живой тварью. Ты понял?
И снова вымученный кивок.
– Отлично. Я не ошибся в тебе.
Инквизитор выпрямился, оправил на себе церковные одежды, в которые он облачался только в особых случаях. Двое монахов подступили и крепко взяли девицу за локти.
Та, догадавшись о том, что вскоре последует, запрокинула голову и длинно завыла нечеловеческим голосом. Вены у нее на лбу вздулись, лицо посинело, в углах рта показалась пена.
Наскоро прочитав молитву, Виссарион приступил к обряду изгнания беса.
Когда на одержимую упали первые капли святой воды, она сверхъестественным усилием высвободилась и встала в «мостик».
Ликтор напрягся, подавшись вперед. Из курса общей медицинской подготовки, обязательного для всех сотрудников Службы, он знал, что такие позы свидетельствуют об истерии в ее классическом варианте, который давно уже позабыт мирскими врачами, ибо встречается чрезвычайно редко.
Но здесь дело было в чем-то другом.
Или нет?
Или следует предположить, что все истерические припадки имеют в своей основе не физическую патологию, а… одержимость?
Об этом он раздумывал после, когда полностью восстановил первоначальный облик; тогда же он просто замер, готовый атаковать.
Бесноватая захрипела и стала изрыгать площадную брань, понося Святую Троицу; Виссарион бесстрастно читал над нею, периодически осеняя крестным знамением, кропя водой и помазая елеем. Каждое из этих действий сопровождалось с ее стороны дикими воплями и судорогами.
– Выйди вон! – приказал Инквизитор кому-то невидимому.
Ликтор ждал эффектных событий: удара грома, истечения крови фонтаном, еще чего-то, но выход беса, последовавший за повелением Виссариона, выглядел на удивление жалким и отвратительным.
Изо рта бесноватой что-то поползло. Заструилось опасливо, чем-то напоминая естественные выделения. Темный туман потек тонкой струей, заворачиваясь в спираль.
Помещение наполнилось чудовищным зловонием. Виссарион оглянулся и выстрелил в Ликтора яростным взглядом. Тот покуда медлил, дожидаясь, когда исторжение завершится.
Девица билась в корчах, глаза у нее закатились, от них остались полоски белков – не белков уже, ибо глазные яблоки налились кровью. Она снова вырвалась, оттолкнула монахов и впилась ногтями себе в лицо.
– Вон! – негромко, но страшно повторил Виссарион.
Туман заспешил, собираясь в подрагивающее облако.
– Давай, – шепнул Инквизитор.
Ликтор прыгнул.
Он точно не знал, что ему делать, но новоприобретенный инстинкт безошибочно подсказал единственное решение.
Облако отпрянуло; Ликтор не понимал, как можно его укусить, но сунулся мордой в самую гущу, хватанул наугад и сомкнул зубы.
Он физически ощутил, как некий незнакомый ему доселе яд перетекает из его крови в аморфного беса. Было совершенно непонятно, как может телесное, плотское вступить в такого рода соединение с зыбкой, газообразной субстанцией. Однако его действия ознаменовались удивительным эффектом.
Облако сгустилось и стало вытягиваться вширь, образуя в воздухе что-то, смахивающее на длинное и толстое бревно. Ликтор стоял на задних лапах-ногах, прочно сомкнув на нем челюсти. Бревно заискрилось и стало сжиматься обратно, одновременно вытягиваясь уже по вертикали.
Помещение наполнилось низким гудением, какое можно услышать близ высоковольтной линии.
По мере вытягивания облако начало приобретать форму.
Своими очертаниями оно все больше напоминало самого Ликтора, и в итоге оно сделалось точной его копией – стоящей на задних лапах и совершенно безжизненной. Зубы Ликтора были сомкнуты на короткой шее; голова преображенного демона склонялась под неестественным углом. Глаза были закрыты, язык вывалился.
