Руслан не отрываясь смотрел на Ингу. Она держала в руках платок, нервно комкая его.
– Я в этот момент спала, проснулась от удара и только помню, как отец ругался. Потом выглянула в окно, вижу – он на руках несет тело девочки. Она не двигалась. Я еще тогда обратила внимание, что в руке девочки была зажата кукла. Не знаю, зачем, но отец спрятал тело в багажник. Когда он открыл дверь, мне стало так страшно, что я притворилась, будто сплю. От отца пахло спиртным. Помню, он все повторял, что никогда не сядет в тюрьму, и проверял, не сплю ли я.
Потом, когда уже стемнело, мы сбились с пути. Мы остановились возле какого-то заброшенного поселка. Отец сказал, чтобы я вела себя тихо, а сам вышел из машины. Я не смотрела в его сторону, но знала, что он открыл багажник и вытащил девочку. Потом он куда-то ушел и вернулся уже без нее. Он о чем-то говорил, отвлекая меня разговором, но я-то знаю, что он делал – мыл багажник. Потом мы попытались уехать, но машина не заводилась.
Инга говорила, и Руслан чувствовал, как постепенно менялся тон ее голоса, становясь все более бесцветным и отрешенным, словно женщина была под гипнозом и ее заставили повторять таблицу умножения.
– Отец долго ругался, но поделать ничего не мог – он не умел чинить машины. Поэтому мы вышли на улицу. Куда и сколько мы шли – один бог знает, в итоге набрели на какой-то дом. Как только я там оказалась, то сразу ощутила, что что-то там не так. Наверное, то же самое чувствовали вы, когда переступили порог нашей избушки? – грустно усмехнулась Инга и, не дожидаясь ответа, продолжила: – Там сидела древняя старуха. Настолько древняя, что, кажется, того и гляди рассыплется в пыль и прах, я ее тогда сильно испугалась, она мне напомнила детские сказки про Бабу-ягу. Она сидела прямо на полу и вырезала из дерева куклу. И эти куклы были повсюду, они были везде: на полу, на столе, на табуретках, на кровати, на печке, на кухне, они были прибиты гвоздями к стенкам дома, к дверям, даже к потолку. Каких там только не было! И она разговаривала с ними. Постоянно. И каждую называла своим именем. Отец спросил про телефон, она только хихикала, продолжая вырезать куклу. Потом поинтересовалась, не видели ли мы девочки с белыми волосами, ее правнучки. Отец сказал, что нет. Потом он спросил, кто еще живет в этом поселке. Старуха ответила, что здесь давно никто не живет. Потом она увидела кровь на одежде отца и задала вопрос, откуда она у него. Отец сказал, что помогал другу перевязывать руку, которую тот порезал.
– Инга, можно короче? – спросил Клепа, нетерпеливо ерзая на стуле.
Женщина пропустила вопрос мимо ушей, продолжив тем же невыразительным голосом:
– У меня была своя кукла, мне подарил ее один из друзей отца, там, на море. Старуха увидела ее и предложила мне обменять ее на одну из своих. Я испугалась и стала отказываться, отец тоже вступился за меня, сказал, чтобы она не трогала меня.
Когда наступила ночь, старуха вспомнила, что в доме нет воды, и собралась идти к колодцу. Отец предложил ей помощь, но она отказалась. Взяла два ведра и поплелась куда-то в темноту. Ее очень долго не было, и я уже думала, что она не вернется. Отец к тому времени уже спал. Мне постелили на печке, но я не спала. Мне казалось, что со всех сторон на меня глазеют куклы, они будто бы знали, что мы совершили. Наконец старуха пришла. Она стала выливать воду в корыто, как вдруг застыла. Вода была какого-то странно темного цвета, а под конец из ведра выпала кукла. Та самая, которую держала в руке несчастная девочка со светлыми волосами.
– Как меня уже затрахали эти куклы, – пробормотал Клепа, но Инга снова не обратила на его реплику внимания.
– Мне показалось, что она несильно удивилась. Будто бы знала, что так и случится. Я была на печке и все видела. Она взяла кружку, набрала воды из второго ведра и медленно выпила. Потом высушила куклу, разгладила на ней платье, расчесала волосы и усадила ее перед собой, будто бы готовила ее к какому-то важному событию. Я потихоньку заснула. И мне приснился кошмар, который я помню до сих пор. Будто эта старуха взяла нож, вырезала себе глаз, нос, кусок губы, отрезала палец с руки, ноги, лоскут кожи с шеи, бедра, живота и так далее. Она облепила куклу кусками своего тела, и та стала как живая, мокрая и красная от крови. И она стала двигаться, вертеть ногами и руками. Напоследок старуха повесила на руку куклы крошечный колокольчик. Она склонилась надо мной и сказала одну вещь, которую я запомнила на всю жизнь: «Я все знаю. Она будет с вами. Всегда. Когда будешь слышать колокольчик, молись – это расплата». Потом она покачала головой и сказала: «Бедная девочка».
Инга перевела дух и сказала:
– И знаете, я до сих пор не знаю, кого она имела в виду – свою внучку или меня. Наверное, все-таки меня.
Она замолчала.
– Что дальше? – с нажимом спросил Руслан.
– Утром мы ушли, старухи дома уже не было. На столе лежала та самая девочка, она была вся в белом. Отец побледнел, он все время закрывал мне глаза, но я очень хорошо помню ее открытый рот и глаза. Мы вышли к дороге, отец поймал попутку, и мы уехали. Уже позже он спросил, куда делась кукла, которую мне подарили. Я ответила, что вот она, папа, смотри. Но он не поверил, нахмурился и ушел. Я ничего не поняла. По мне, так это была именно та кукла, которую мне подарили на море, но отец не поверил.
– Ну и что? – спросил Клепа.
– Я думала, вы поняли. Я видела именно то, что хотела Она, что нужно было видеть. Отец видел то, что было на самом деле. То есть моя кукла осталась в том доме, а я забрала ту, которую старуха вытащила из колодца. Но все постепенно забылось. Уже много позже я призналась ему, что все знаю насчет девочки. Он сильно испугался, но потом обнял меня, я даже расплакалась, и мы решили, что это будет нашим секретом. Страшным секретом.
– Так что насчет куклы? – задал вопрос Руслан.
– Эта старуха что-то сделала с ней. В ней кто-то живет. Она была в нашей семье больше десяти лет, и вы видите, чем все закончилось. Отец это понял, но намного позже. Не знаю, как бы сложилось дальше, если бы вы тогда не зашли в лес.
– Инга, прости за вопрос, но твое лицо – это… – начал Руслан, и Инга кивнула:
– Я сунула голову в кипяток.
– Сама? – не поверил Клепа.
– Да, – последовал ответ. – Потому что так захотела Она.
Все погрузились в тягостное молчание.
– Эта кукла что-то вроде возмездия, – тщательно подбирая слова, проговорила Инга. – Только возмездие это страшное, несоразмерное, – шепотом закончила она. – Может, она и на вас переключилась потому, что ей просто надоело с нами возиться. Хотя… иногда я ловлю себя на мысли, что постоянно жду ее появления. Мне кажется, что я открою дверь, а она сидит на пороге. Я лягу в постель, а она под одеялом, сидит, и смотрит на меня, и улыбается…
Клепа отодвинул стул и с кряхтеньем поднялся на ноги.
– Ты куда? – схватил его за руку Руслан.
– Искать Снежану, – бросил Клепа. – Послушать сказки я могу и по телевизору, в «Спокойной ночи, малыши!». Незачем для этого было тащиться черт-те куда.
– Ты ничего не понял! – заорал Руслан. Он тоже вскочил из-за стола. – Ведешь себя как упрямый осел! Тебе мало совпадений? Забыл, что произошло с Лидой?
– С Лидой? – спросила Инга.
Руслан рассказал ей вкратце все, что произошло с Вадимом и Серым. Клепа стоял, насупившись, впрочем, и уходить уже не спешил.
– От нее невозможно избавиться по своей воле, – сказала Инга. – Как бы вам объяснить… Поймите, когда она выбирает человека, тот очень сильно меняется. И внешне, и внутренне. Он привыкает к Ней. Ему кажется, что, не будь рядом с ним этой куклы, он будет несчастен. Так, по крайне мере, считала я все эти годы. Весь мир был сосредоточен только на Ней. Я ложилась с Ней спать, я просыпалась с Нею. Она была моим богом. Это как наркотик, очень сильнодействующий, от которого нет никакого лекарства. То, что у вас у всех дочки, просто совпадение, не более. И что она начала именно с них, ничего удивительного нет – дети, девочки в особенности, наиболее эмоциональны, доверчивы, восприимчивы… Но даже если бы ты, – она кивнула в сторону Руслана, – был холостым, поверь, Она нашла бы способ, чтобы заставить тебя страдать. И то, что та ведьма вдохнула жизнь в обычную куклу, – тоже просто случайность. Она могла таким же способом вселить демона в любой другой предмет.
– Что, даже в чайник? – недоверчиво спросил Клепа, глядя на плиту, где закипал большой чайник.
– Хоть в швабру. Или рулон туалетной бумаги, – без тени улыбки ответила Инга.
Клепа сел на место с несчастным видом, словно не выучивший урок школьник, схвативший «банан».
– Но при чем тут твой отец? – спросил он. – Зачем он забрал Снежану? Тем более что она мне не родная. У меня сыновья. И в куклы они, кстати, не играют, они не педерасты.
– Это не имеет значения, – сказала Инга. – Хоть ребенок, хоть старик, хоть юноша, хоть девушка, Она придет к тебе и погубит все, что тебе дорого. Она насыщается местью, как пиявка. И уйдет только тогда, когда тебе станет нечего терять. Или одновременно со смертью.
