Прошу тебя, Джим, не питай ко мне ненависти. Это было бы все равно что ненавидеть себя самого. Мы ведь единое целое, мы — одно и то же, я — это ты, а ты — это я. И ни один из нас не может этого изменить.
Твой старший близнец
Родерик С. Хэнли, доктор философии».Это мистификация!
Кэрол сидела за столом в кухне, вся в поту, и смотрела на последнюю страницу письма. Она пролистала в обратном порядке загнутые листки дневниковых записей.
Это может быть только мистификацией.
Однако и умом и сердцем она понимала, что письмо написано не кем иным, как Хэнли — она теперь уже довольно хорошо знала его почерк и отдавала себе отчет в том, что то, о чем он пишет, — правда. Подробные дневниковые записи эксперимента, подборка фотографий, ежегодники и альбомы вырезок, все содержимое сейфа подтверждало его фантастические утверждения. Но больше всего в их пользу говорила репутация Хэнли как блестящего ученого: только лауреат Нобелевской премии доктор Родерик Хэнли мог достичь научного результата, описанного в этом письме.
Джим был клоном! Клоном! Клоном Родерика Хэнли!
Боже, какой кошмар!
Кошмар для Джима, а не для нее. Впечатление от этого открытия вызывало шок, пугало до потери сознания, но Кэрол заставила себя посмотреть на это отстраненно и тогда поняла, что для нее все это не имеет значения, потому что не влияет на ее чувства к Джиму.
Ладно, он клон. Ну и что из этого?
Он все равно оставался мужчиной, за которого она вышла замуж, мужчиной, которого она любила. Что из того, что у него гены Хэнли? Она выходила замуж не за набор хромосом, а за определенного мужчину. Джим по-прежнему оставался этим мужчиной. Письмо для нее ничего не меняло.
Но как оно изменило все для Джима!
Бедняга Джим. Так страстно мечтая найти свои корни, он обнаружил только, что никаких корней у него нет. Он всегда чувствовал неуверенность в своем происхождении — ничего удивительного, что он так странно вел себя все последние сутки!
Это несправедливо!
Кэрол внезапно охватил гнев. Как все это могло случиться? Джим никогда не должен был об этом узнать! Хэнли был прав, скрывая от Джима его происхождение. Что же пошло не так? В письме говорится…
Тут она вспомнила: Хэнли и Дерр погибли вместе в авиационной катастрофе.
Какой странный поворот судьбы! Хэнли писал, что они никогда вместе не путешествуют. Тем не менее, в тот вечер они оказались вместе. В результате в живых не осталось никого, кто передал бы проект «Генезис» в руки адвокатов, которых он упоминал. И эти дневниковые записи остались в доме и были обнаружены Джимом.
Судьба может быть жестокой.
Но гневалась Кэрол не только на судьбу. Она была страшно сердита на Хэнли и Дерра. Она взглянула на последнюю страницу письма в черной книжке, которую все еще держала в руках. Ее внимание привлекла одна строка: «Я прошу тебя не уничтожать эти записи».
Почему? Их следовало уничтожить в тот день, когда Хэнли и Дерр подбросили Джима в приют. Если они действительно любили созданного ими ребенка, они не стали бы рисковать и исключили любую возможность того, что эти записи попадут в неподходящие руки. Но нет. Они сохранили все эти страшные доказательства, спрятав их.
«…Мы с Дерром заслуживаем хотя бы будущего признания…»
Вот в чем загвоздка! Честолюбие. Эгоизм. Мерзавцы, искавшие славы…
Кэрол прижала ладони к глазам. Может быть, она слишком сурова к ним. Они были первопроходцами. Они совершили нечто уникальное. Так что же здесь плохого, если они хотели, чтобы их открытие вошло в историю?
Внезапно она поняла, что не может их ненавидеть. Без них не было бы Джима.
Но бедняга Джим! Как ей быть с Джимом? Как помочь ему снова обрести себя?
И вдруг она поняла как. Она сделает то, что должны были сделать Хэнли и Дерр в 1942 году — уничтожить этот мусор.
Джим будет в бешенстве. Она это знала. И будет прав. В конце концов, эти записи — часть того, что он унаследовал от Хэнли. Они принадлежат ему, и она не имеет права от них избавляться.
Но я имею право защитить моего мужа, даже от него самого.
А сейчас это письмо и дневниковые записи терзают его душу. Если она не уничтожит их, они уничтожат Джима. Чем дольше они будут в доме, тем больше принесут ему страданий. Они, подобно раковой опухоли, будут грызть его изо дня в день, час за часом, пока от него ничего не останется. Подумать только, что с ним сделалось за одни сутки! Если так будет продолжаться, он превратится в развалину.
Она осмотрелась. Но как это сделать? Если бы только в доме был камин! Она поднесла бы спичку к бумагам и смотрела бы, как они превращаются в дым. Единственный надежный способ избавиться от них — сжечь их.
Сжечь! Завтра день вывоза мусора, готовый контейнер стоит у тротуара. Рано утром приедет грузовик, высыпет содержимое контейнера и отвезет свой груз туда, где он сжигается централизованно. Вот он, выход. Бросить эти бумаги в мусорный контейнер. Там им и место!
Кэрол нашла в кухне коричневый бумажный пакет от бакалейщика, сунула в него записи и дневник и перевязала пакет веревкой. Накинув пальто, она поспешила на улицу. Но, подняв крышку контейнера, заколебалась.
Что, если пакет порвется и один из мусорщиков, случайно увидев записи, прочитает их? Даже такая отдаленная возможность заставила Кэрол похолодеть.
А кроме того, поступать так нехорошо. Какие бы мучения ни приносили эти бумаги Джиму, они принадлежат ему.
А что, если она просто скажетему, что выбросила их? Не достаточно ли будет этого?
Однако в таком случае надо найти надежное место, чтобы спрятать там пакет. Но какое и где?
Люк водопроводного колодца! Вот лучшее место! Внизу нет ничего, кроме труб, нескольких приступок, шлакоблоков облицовки и песка. Никто туда не заглядывал после водопроводчика, которого они нанимали два года назад починить трубу. И Джим никогда не станет искать там, потому что он вообще не будет заниматься поисками. Он поверит, что бумаги сгорели в печи для сжигания мусора. Кэрол в возбуждении обошла дом и направилась к его боковой стене. Слава Богу, что в Монро такое высокое зеркало грунтовых вод, поэтому здесь, как правило, сооружались водопроводные колодцы, а не водосборы. Она присела на корточки и пошарила между двумя рододендронами, стараясь нащупать ручку деревянной крышки, закрывающей люк над колодцем. Колодец был небольшим, примерно в ярд шириной и только в пол-ярда высотой. Она ухватилась за ручку, подняла крышку, быстро опустила пакет внутрь и вернула крышку на место.
