– Горюшку твоему помочь можно… Только придется дюже страхоты натерпеться… – На крови обряд проведем, беду от себя стороной отведем. Кровавыми росами отчураемся. Кинется навет искать своего зазывателя, скользнет по кровавому следу да и заблудится, слепцом между тел заплутает. Попроси, я мигом устрою!
– Вот видишь, – облегченно вздохнула Ирина. – Я же знала, знала, что ты можешь все, если только захочешь!
– А ты прежде не убоишься моею кровью умыться, а мне на омовение свою дать? – испытующе спросила Матрена. – Кровью, милая, даже ведьмы не шутят…
Ирина смущенно улыбнулась и неловко стянула с себя трикотажную кофту с вышитой на груди васильковой бабочкой, летящей на пляшущий язычок пламени.
– Дай свою руку! Ну же, решайся!
Ирина почувствовала страх перед разыгрывавшейся с ней злой нелепицей, но именно в этот момент дрогнула душой, как беременная, ощутившая внутри себя первые движения чужой… воли.
Коснувшийся руки холод бритвы хотя и заставил вскрикнуть, но уже не испугал. Было страшно и сладостно, когда старуха сделала надрез, и горячая густая кровь брызнула из запястья в заботливо подставленную глиняную миску.
Ирине почему-то представилось, как доведенные неразделенной любовью до отчаянья режут вены, надеясь найти утешение и выход своему горю в стремительно ускользающей из них жизни. Она не хотела думать о том, что с ней станется и что ожидает их дальше. Она не томилась видениями мертвой сестры, и помутневшие от горя глаза матери больше не бередили память. Прошлое медленно истаивало от поглощавшего лихорадочного дурмана и странных, словно заплутавших в ее голове, чужих голосов.
Глава 24
КОГДА ХУЖЕ НЕ БЫВАЕТ
– Всего один танец этим вечером. На твоей новой квартире. Или я слишком тороплю события? Может потому, что весна, но скорее оттого, что вы так прекрасны! – Василий Иванович встретил Елизавету Андреевну на пороге кабинета во франтоватом белом костюме и кричаще красном галстуке. Он поцеловал кончики пальцев и кивнул на кресло. – Присаживайтесь, Елизавета Андреевна, будем говорить как всегда лирично, но без пустых церемоний!
– У меня беда… Вы, наверно, слышали, что случилось с Ваней?
– Да, пренеприятная история, – Пронин вызвал по громкой связи секретаря. – Люся, будь добра, организуй мне в кабинет чаю. Лимончик долечками, коробочку конфет, четыре эклера и еще бутербродиков с сервелатом.
– Он ни в чем не виновен! То, что произошло с Ваней, можно объяснить только невероятным стечением обстоятельств, – Елизавета Андреевна сжала похолодевшие от волнения пальцы. – Просто наваждение какое-то!
В кабинет вошла полноватая, с яркой копной крашеных волос секретарша. С нескрываемым презрением оглядев Елизавету Андреевну, поставила на стол расписной поднос с чаем.
– Спасибо, Люся! Ты, как всегда, быстра безупречно! – Пронин протянул Елизавете Андреевне кружку с чаем. – Особая заварка, с нашей целебной травой. Очень рекомендую!
Она едва пригубила чай и чуть не подавилась от нестерпимого, отвратительного привкуса дымящейся бурой жидкости. Сделала вид, что просто обожглась и поставила кружку на стол.
– Извини, совсем забыл предупредить, что привык пить крутой кипяток!.. Ничего, пускай чуток поостынет. Как я говорил раньше, удовольствие приемлю и в холодном виде!
– Вкус у него странный, – не решилась прямо отказаться от угощения Елизавета Андреевна, – и запах… какой-то тухлый!
– Наверно, из-за кладбища, – кивнул Пронин. – К такому привкусу попривыкнуть надо. Распробуешь, наверняка понравится!
– А при чем тут кладбище? – вспыхнула Елизавета Андреевна, решив, что директор намекает на недавнее происшествие с Иваном.
– Бабкина трава мертвечиной отдает. Говорят, что она только там свою силу и набирает, – Василий Иванович с удовольствием закусил чай эклером. – Но пользоваться ей надо пренепременно. Трава эта от порчи и дурного глаза почитается за первейшее средство. В Немирове с колдовством все так запутано… Я человек неверующий, так сказать, убежденный атеист, но чаем с бабкиной травкой не брезгую. Каждый день ради хорошего самочувствия употребляю!
– Боже мой… – с трудом удерживая подкатившуюся к горлу тошноту, прошептала Елизавета Андреевна. – Нельзя быть таким суеверным.
– Странная вы все-таки женщина, Елизавета! – рассмеялся Пронин. – Пять минут назад сама говорила о наваждении и невероятных случайностях, теперь корите меня за суеверия! Может, это и не суеверия вовсе, а следования народным традициям?.. В провинции руководитель особенно должен держаться корней! В этом-то вы со мною согласны?
– Конечно… – Елизавета Андреевна опустила глаза. – Василий Иванович, вы поможете разобраться с делом Ивана? За вашу помощь я на все согласна! Хотите, я сейчас же выпью этот чай?
Она потянулась за кружкой, решив, что лучше проглотить мерзкую жидкость, пока она обжигающе горяча.
– Что вы делаете, Лизонька? – директор властно перехватил ее руку. – Не нравится, не пейте! Хотите, вам принесут кофе или колы? И, ради Бога, без лишних личных жертв! Жить надо легко, в удовольствие, чтобы потом не было мучительно больно за выворачивание себя наизнанку.
* * *
Рабочий день закончился как-то внезапно, истаивая в непочатом канцелярском бумажном ворохе. Елизавета Андреевна расставляла раздутые папки с файлами по шкафам, ругая себя за малодушие, с которым она согласилась на любовное свидание…
Задержаться? Сослаться на то, что не успела выполнить работу? Да, делопроизводитель на мясокомбинате первый человек. Смешно… Может, сказаться нездоровой? Ну да, у Пронина только еще больший азарт выищется!..
Она подошла к овальному зеркалу на стене, натужно улыбнулась отражению. Значит, девушка, пришел и ваш черед себя продавать. Смотрите, не продешевите, просите много и сразу!..
Поправила перед зеркалом волосы, подкрутила щеточкой ресницы, достала из косметички самую яркую помаду…
* * *
Пятничный вечер никак не хотел начинаться, застревая в бесконечно тянущемся ярком апрельском дне. Прогуливаясь в ожидании Пронина возле красных кирпичных стен заводоуправления, Елизавета Андреевна до дрожи пальцев ощущала пренебрежительные взгляды, которыми ее одаривали идущие с работы молодые женщины. «На всеобщее обозрение меня выставил, словно на витрину!» Она негодующе ударила каблуком в стену.
Пронин лихо вывернул к заводоуправлению на новеньком BMW и демонстративно долго посигналил.
Сволочь!.. Она улыбнулась и непринужденно помахала ему рукой.
– Заждалась меня, Елизавета? – Пронин указал на место рядом с собой. – Прошу великодушно меня простить. Никак не мог освободиться раньше: очень важный звонок, от серьезных людей. Пришлось кое-какие вопросы не откладывая порешать.
