Макаров поднял голову и посмотрел на Питера.
Он ударит ев и погнет кольцо, – вдруг сверкнуло в его голове.
«Вот дьявольщина, – расстроился Макаров, – иди пойми, что он имел в виду», – и тут же вспомнил о массивном, вызывающе дорогом кольце с бриллиантами, украшавшем палец Машиного мужа.
Левша, потягивая через соломинку только что доставленный к столику коктейль, сквозь черные очки наблюдал за помощником капитана. Последний, как и обещал, спустился на палубу. Но тех, с кем он мог бы продолжить разговор, уже никого не осталось. Даже
Левша, который никуда не спешил, давно встал и ушел. И теперь, облокотившись на поручень и прижавшись спиной к надстройке, с высоты десяти футов Левша видел, как помощник капитана прошел мимо столика, за которым сидели мальчишка с отцом, смахнул с него исписанную и скомканную салфетку и – сунул в карман.
Левша оставил стакан и пошел в свою каюту. Запер дверь и сел на кровать, широко расставив ноги. Наклонился и выдернул из-под кровати сумку. «Молния» вжикнул и разъехалась. Просмотрев содержимое сумки, он застегнул ее и ногой задвинул на место.
Макаров с мексиканцем заканчивали партию, когда под навесом, заслоняющем бильярдные столы от солнца, появились две женщины. Макаров, бросив случайный взгляд, – реакция на появившихся в его поле зрения новых людей, – отметил: две женщины. Но минуту спустя, когда проигравший мексиканец, смеясь и бормоча проклятья, снова расставлял шары в клин, вынужден был признать, что ошибся. Это были не две женщины. Это были: женщина и девочка. Определить возраст первой было так же трудно, как легко обозначить возраст второй четырнадцатью годами. «Обломок корабля, – подумал Макаров, разглядывая стоящую спиной к нему у барной стойки женщину. – Таких обломков несть числа, и кое-кто болтается на волнах с сыном, а кто-то – с дочерью. Ей все-таки сорок». Когда она раз- вернулась и посмотрела прямо ему в глаза, он поправил себя: «Тридцать пять».
Спутница мексиканца встретила появление жгучей брюнетки почти с ненавистью. Кажется, в этот момент она сожалела, что поддалась стариковскому капризу и выкрасилась в блондинку. Чувство это усилилось, когда она поймала взгляд своего дружка, направленный не на ее задницу. Оставив мальчика, она встала и направилась к своему ухажеру. Привалилась к плечу, которое было ниже ее, и тотчас получила: «Какого черта? Ты не видишь – я проигрываю!» Хмыкнув, мексиканка направилась к стойке. «Закажи себе что-нибудь покрепче, – воодушевил ее проигрывающий уже вторую партию спутник. – А лучше возьми бутылку текилы, если я проиграю, то потом буду говорить, что играл пьяным!»
Макаров рассмеялся.
А брюнетка тем временем купила бутылку пива и бутылку сока. Соком сразу же занялась ее дочь.
«А дочь ли? – подумал Макаров, с удивлением глядя, как женщина целует девочку в затылок без особой нужды. – Черт знает что происходит… Помощник прав в одном – мы в Бермудском треугольнике. И стрелки наших приборов в треморе».
Пройдя мимо, женщина слегка задела его. Пахнуло легким ароматом терпких духов.
Он посмотрел на Питера взглядом, полным лживого сожаления. Тот пил молочный коктейль и смотрел туда, куда смотреть и должен был – на девочку. Трое суток на ограниченном пространстве давали о себе знать. Истосковавшиеся по общению с кем-то, кто выходил за круг родственных связей, люди становились проще, они экономили время, опуская условности. Вот посмотрел Питер на девочку – и та тут же подошла. А женщина села через кресло от них, словно указывая, куда должен сесть Макаров, когда с ним рассчитается мексиканец.
– Получите свои десять долларов, мистер, – совершенно огорченный, словно речь шла о десяти тысячах, произнес старик. В руке он держал две пятерки. – Давно я не проигрывать. Теперь пойду пить с горя. Не желаете присоединиться?
С палубы первого класса поднялся, ища кого-то взглядом, молодой человек в «гавайке» с ухоженной стрижкой. Макаров узнал его – это он довольно небрежно разговаривал с помощником капитана. «И был прав», – подумал Макаров, направляясь к единственному свободному месту в ряду кресел: между сыном и брюнеткой.
– Так как насчет выпивки, сеньор?
Макаров поднял руку в знак протеста:
– Вы будете пить, топя наполненный горечью обиды танкер, а мой фрегат при этом понесется мимо под парусами счастья от выигрыша. Это несправедливо.
– Зато справедливо то, что вы говорить, – согласился Пабло и, зажав крепкой еще пятерней ягодицу своей спутницы, повел ее на выход. В другой руке он держал бутылку текилы.
– Вы не испанец и не американец, – сказала женщина Макарову. – Вы из Восточной Европы?
– Восточнее некуда, мэм. Я из России.
– Вот вы назвали меня «мэм», – тотчас заметила она, прикладывая горлышко бутылки с золотистым «Миллером» к невероятно трогательным губам. – А между тем я – мисс.
– Мне показалось, вы с дочерью, – заметил, улыбаясь, Макаров.
– Что не мешает мне оставаться мисс.
Этот бестолковый разговор волновал Макарова куда меньше поведения молодого красавчика. Ставя перед собой рукой шар, он с силой запускал его в кучу малу на столе. Раздавался треск. Потом стук о борта. Что-то сваливалось вниз и, грохоча, как грохочут вагонетки по рельсам, перемещалось внутри стола. Закончив с одним шаром, крепкий молодой человек брал другой и, не целясь, колотил по нему кием. Если бы Макарову не казалось, что тот пришел сюда для разговора, то он был бы уверен, что этот парень пришел, чтобы уничтожить шары. Но паники или раздражения на лице молодого человека не было.
– Как вы оказались на этом корабле?
Голос женщины был приятен и мягок.
– Моему сыну была нужна хорошая морская прогулка. И я решил увезти его на Кубу самолетом, чтобы оттуда морским путем начать возвращение. В Гаване мы немного повеселились, а когда ему наскучили гитары и барабаны, я купил билеты на этот туристический рейс… Вы позволите? – Макаров вынул пачку сигарет. Женщина улыбнулась и вынула свои. – Организаторы тура обещали знакомство с Багамами и не подвели. В Нассау мы с Питером гульнули и вот теперь направляемся на Бермуды. Оттуда я намерен отправиться в Европу на самолете. – Щелкнув зажигалкой и поднеся огонек к си- гарете женщины, Макаров проговорил: – Кстати, я видел вас в порту Нассау…
– Там мы и взошли на этот корабль. Знаете, – она игриво тряхнула волосами, и они задели лицо Макарова, – Америка может свести с ума, если изредка не совершать сумасшествия, подобные этому. В прошлом году я была в Японии и чуть не умерла со скуки. А в этом году решила – будь что будет. Если меня не рассмешит Бермудский треугольник, значит, не рассмешит уже ничто.
