– Я не знал, что Бермуды – острова смеха.
Звонко рассмеявшись, она коснулась рукой его руки.
– А с вами, кажется, и в открытом океане не соскучишься!… Как зовут вашего сына?
– Питер.
– Немного необычное имя… Я имею в виду – для русского мальчика.
Макаров взял ее руку, отвел в сторону и мягко стряхнул с ее сигареты грозящий упасть ей на юбку пепел. Ей это понравилось. Она чуть задержала взгляд на лице Макарова. Взгляд, протяженностью в мгновение с сотыми долями его – не больше и не меньше. Столько, сколько необходимо. Без этих долей секунды взгляд женщины равнодушен, но если этих мгновений больше, он превращает заинтересованность во взгляд шлюхи.
– Вы внимательный мужчина. И любящий отец. Я уверена, что два этих качества позволяют вашей жене считать себя счастливой женщиной.
– Моя жена умерла. Мы живем вдвоем с сыном.
«Если она удивится странным перипетиям жизни,
заставившим одинокого русского мужчину с сыном встретиться с одинокой американской женщиной с дочерью в океане, мне станет скучно», – подумал Макаров, глядя под ноги.
– В море много разбитых, но не потопленных кораблей, – заметила она и сладко затянулась. – Вы назовете свое имя, или мне представиться первой?
Макаров смутился.
– Простите, просто я очарован вашей красотой, оттого так неловок…
– Что ж, я тоже не села бы рядом с мужчиной, который бы не был интересен.
– Вообще-то, это я к вам подсел, – заметил Макаров.
– Вы бы не подсели ко мне, если бы я не сделала так, что у вас не оставалось выбора.
– Я не один, с кем в океане не скучно, – и Макаров хитро прищурился, глядя на ее растянувшиеся в улыбке губы, и протянул вставшему перед ним Питеру несколько купюр. Выгода юности заключается в отсутствии бессмысленных проблем при знакомстве. Юности не нужно занимать выгодных поз и демонстрировать глубину ума. Юности достаточно взяться за руки, подняться и направиться к игральным автоматам.
– Моя фамилия Макаров, – представился Александр.
Женщина переложила сигарету из руки в руку и протянула ему ладонь:
– Дженни. Я вас так и буду называть.
Молодой человек врезал последний раз по шару и положил кий на стол. А потом, не отрывая взгляда от Макарова, направился к выходу. Тот давно поймал этот взгляд, и теперь, когда они сцепились друг с другом мертвой визуальной хваткой, Макарову не оставалось ничего другого, как извиниться, пообещать вернуться через пару минут и направиться следом.
Спустившись по лестнице на палубу первого класса, Левша остановился и развернулся. Сделал он это так неожиданно, что Макаров едва не наткнулся на него. Некоторое время они стояли напротив друг друга молча.
Понимая, что в этой ситуации должен заговорить именно он, Левша бросил:
– Вы не находите, что на этом корабле происходит что-то странное?
– Почему вы решили спросить об этом именно меня?
– Потому что вы единственный из русских, кто производит впечатление здравомыслящего человека.
Макаров решил подождать с благодарностью.
– Сейчас я пытался разыскать гида нашей группы, отправившейся из Гаваны в Гамильтон. Помните этого, вечно потного толстячка, любящего играть на губной гармошке и рассказывающего о Бермудских островах так, словно сам узнал о них только что?
– Помню… Что с того?
– Я не могу нигде найти его.
– Это не удивительно. Корабль большой. А вообще человек мог просто запереться в каюте и спать.
– Вы не поняли, – поправив волосы, разметанные ветром, Левша раздосадованно поморщился, – он не спит, а именно пропал. Я пытался его разыскать. И как вы думаете, что мне ответили по телефону в бюро экскурсий Гаваны?
Макаров пожевал губами. Ему не хотелось выгля- деть неучтивым, тем более выглядеть неучтивым перед человеком, который только что признал в нем разум, но и посвящать время бестолковому разговору у него тоже желания не было.
– Как вас зовут?
– Вообще-то Евгений, но зовите меня Левшой. Я из Москвы.А вы?
– А я Александр из Калининграда. И вот что я скажу вам, Левша из Москвы: мне неинтересно все, что происходит на корабле. Я путешествую с сыном, и занимает меня только он.
Левша почесал нос.
– Не только он, как я заметил… Впрочем, я вас понял, Александр из Калининграда. Но так, на всякий случай: упомянутый мной гид с нашей группой работать уже не будет. Мне сказали, что он переведен для работы во второй класс. Я был во втором классе только что. О таком гиде там не слышали. И вообще, во втором классе никаких экскурсий не предвидится. Там пассажиры, следующие рейсом до Гамильтона. Честь имею, – развернувшись, Левша направился в бар, расположенный в самом конце палубы первого класса. На полпути он остановился и, точно зная, что Макаров стоит и смотрит ему вслед, хлопнул себя ладонью по лбу и развернулся: – Ах, да! Совсем забыл… Тот чертеж, что вы рисовали за столиком, незаметно для всех присутствующих сунул в карман помощник капитана. Интересно, с каких это пор первые лица на судне стали добровольно выполнять обязанности официантов?… Я иду пить пиво.
И он ушел пить пиво.
Постояв некоторое время в одиночестве, Макаров вытянул из кармана, не вынимая пачки, сигарету, и чиркнул колесиком зажигалки. Подошел к поручню, взялся за него и стал любоваться шевелящимся океаном.
Неожиданный звук вывел его из задумчивости. Макаров недоуменно поморгал и посмотрел направо.
В десяти метрах от него, на краю затянутой в брезент спасательной шлюпки, сидела, отряхивая крылья, чайка.
Вспомнив о Питере и женщине, он пошел к лестнице, ведущей на верхнюю палубу. Проходя мимо бара, бросил туда взгляд. На стуле у стойки сидел Левша и медленными глотками пил из бутылки «Хайнекен». Зеленая, овальная этикетка. Не спутаешь ни с каким другим. Левша сидел, пил и смотрел на Макарова, который шел мимо и смотрел на него.
– Вы хозяин своего слова, – заметила брюнетка, взглянув на наручные часы. – Вас не было ровно две минуты.
– Две? – удивился Макаров. – Я думал, пятнадцать. Ну, как бы то ни было, рад, что в этой ситуации смог продемонстрировать вам не один из своих многочисленных пороков, а одно из своих преимуществ, которых во мне так мало. Уважение к данному слову я считаю богатством, которое не следует проматывать. Чем они заняты? – он кивнул на детей.
– Пытаются присвоить джекпот этого автомата. Ваш сын щедр.
– Просто он еще не знает цену деньгам.
Питер в это время стоял и смотрел на игральный автомат. Глаза его были подернуты странной пеленой, пальцы на сцепленных на животе руках шевелились, не останавливаясь.
