О случаях вампиризма можно сказать, что в наши дни они редкие оккультные феномены. И тем не менее я далеко не уверен в том, что можно обоснованно говорить о том, что сейчас они менее часты, нежели в прошлые века. Ясно одно: дело не в том, что они не происходят, а в том, что их тщательно замалчивают и утаивают. В поле моего зрения попал не один такой случай. В «Оккультном ревю» за январь 1929 г. капитан Дж. А. Хоуп под заглавием «Непреодолимая преграда» рассказывает ужасную историю о вампире. Есть даже вампиры-животные. Все знают про вампиров — летучих мышей. И вскоре после этого газеты опубликовали краткий рассказ о вампире-волке (как предполагают), который по ночам пил кровь овец и даже крупного рогатого скота.
Госпожа Хейес сообщила мне о своей встрече с вампиром, которая произошла с ней десять лет назад. К счастью, в этом случае она не пострадала, возможно, потому, что эта злая сила (хотя и опасная по своему намерению) была старовата и немощна, и у нее не было достаточного запаса той новой энергии, которой она жаждала, чтобы более эффективно, активно и злобно заявить о себе.
Случилось так, что в июне 1918 г. госпожа Хейес снимала небольшой дом в Пенли, на юге графства Девон, неподалеку от Дартмута. Она пишет: «Со мной жила подруга, а так мы были там совершенно одни. Однажды утром мы нашли на паркетном полу в гостиной один-единственный грязный след раздвоенного копыта. Дом и окна в нем были очень малы, так что животное не могло проникнуть внутрь. Точно так же было невозможно, чтобы оно оставило один-единственный след. Мы везде искали второй отпечаток копыта, но безуспешно. На протяжении нескольких ночей у меня было весьма неприятное и пугающее чувство присутствия невидимого, но абсолютно реального существа. Мне не было покоя, пока я не развесила по всему дому чеснок, который выступил в роли амулета. Я прибегла к нему как к последнему средству».
В своей недавно вышедшей книге «Странные происшествия» капитан Гуд написал о «следах дьявола», которые время от времени появлялись на юге Девона. И вполне можно подумать, что призрак в Пенли был вызван дьявольской силой, энергия которой продолжает существовать, и что когда-то ранее сатанисты проживали или собирались в этом месте и проводили свои сатанинские обряды. Но очищение дома при помощи чеснока безошибочно указывает на то, что этот ужас имел определенное вампирическое происхождение. У меня нет сомнений в том, что существует много мест, которые точно так же кишат темными силами, и что время от времени вампир в большей или меньшей степени проявляет себя. Однако точная природа этих проявлений не выявлена, а эти случаи не зафиксированы.
Мне остается только поблагодарить за несколько содержательных предложений и поощрить за горячий интерес тех друзей, которых я упомянул в своем предисловии к книге «Вампир и иже с ним». Я искренне благодарен многим людям, изучающим тайные силы, и великодушным корреспондентам, чьи наилучшие пожелания я высоко ценю и которые к тому же прилагали большие усилия к тому, чтобы предоставить мне ценный и незаурядный материал из своего собственного жизненного опыта.
Благодаря любезному согласию месье Джорджа Бриффо в книгу включена «Веселая черная месса» месье Фернана Хертенбергера. Она была написана для издания La-Bas, опубликованного в сборнике «Книга библиофила» в Париже в 1926 г.
Выражаю свою особую признательность господину Чарлзу Г. Харперу за разрешение воспроизвести в качестве иллюстрации его рисунок Кроглин-Лоу-Холла, который впервые появился в его известном произведении «Дом с привидениями».
Глава 1
ВАМПИРЫ В ДРЕВНЕЙ ГРЕЦИИ И РИМЕ
И хотя можно сказать, что, строго говоря, у греческих и римских авторов нет — возможно, лишь за одним исключением — легенд о вампирах или ссылок на них, согласно самому точному определению этого слова, данному в таких традиционных источниках, как «Международный словарь» Вебстера (Уэбстера) и «Столетний словарь» Уитни, тем не менее часто встречаются туманные упоминания о схожих между собой суевериях, эзотерических обрядах и церемониях, которые, безусловно, доказывают, что вампиризм не был неизвестен в Италии и Греции в древние времена. Вебстер так объясняет слово «вампир»: «Кровососущий призрак ожившего тела умершего человека; душа воскресшего тела умершего человека, которая вышла из могилы и бродит по ночам, сося кровь спящих людей, что приводит к их смерти». Уитни называет вампиром «некое призрачное тело, которое, согласно суевериям, существующим у славян и других народов на землях в нижнем течении Дуная, покидает могилу ночью и поддерживает видимость жизни, сося теплую кровь живых мужчин и женщин, пока они спят. Вампирами становятся умершие колдуны, оборотни, еретики и другие изгои, а также незаконнорожденные отпрыски родителей, которые сами являются незаконнорожденными, а также все те, кого убил вампир».
В верованиях греков и римлян существовали некие страшные и опасные злые духи и сосущие кровь призраки, но особым признаком вампира, согласно славянским преданиям, является оживление мертвого тела, которое наделяется некими мистическими свойствами, такими как неуловимость и временная неразрушимость. В Древнем мире вампиризм был тесно связан с черной магией, и среди приближенных Гекаты, царицы мира призраков (Геката в греческой мифологии первоначально богиня луны, суда и искупления; с V в. до н. э. превращается в покровительницу зла, колдовства, душ умерших. — Ред.), мы находим безобразных и ужасных гоблинов, которых называли enonugec, бесшумных ночных наблюдателей, которые, возможно, имели что-то общее с ужасными «ночными прачками» из бретонской легенды, самыми жестокими, кровожадными и коварными вурдалаками. У Ликофрона есть упоминание о том, что слово enonugec также, по-видимому, означало «спутники» и упоминание о зловещем человеке, в обществе которого они нуждались для сопровождения. Утром и вечером, ночной порой и в ясный полдень призрачная тень всегда была при нем. Время от времени в его ушах отдавался эхом слабый звук шагов. Это присутствие, то незаметное, то ужасающе ощутимое, чувствовалось всегда до тех пор, пока несчастный человек, доведенный до безумия и отчаяния, рано не сходил в могилу.
Другим слугой Гекаты был Мормо, который, будучи изначально омерзительным и опасным какодемоном, превратился в буку, которым пугают маленьких детей. Но самыми мрачными и жестокими изо всей этой свиты были эмпусы, злобные и вредные существа, во многих отношениях странным образом родственные вампиру. Такой отвратительный призрак, который имел обыкновение появляться с головокружительной быстротой в тысяче мерзких обликов, упоминается Аристофаном в «Лягушках» в диалоге между Дионисом и Ксантием, когда они переплывали озеро Акеруса.
