— Ну скажешь! — фыркнул Джон Тремейн. — Было бы куда лучше, если б за ним присматривала родная мамаша. А еще лучше — отец… впрочем, теперь это невозможно.
— Да и не было никогда возможно, — добавила Дорин. — Если учесть, какие это повлекло бы за собой трудности, обвинения и всяческие другие препоны.
Глядя, как она раскладывает рыбу по тарелкам, Джеймисон признался:
— Боюсь, я вас не совсем понимаю. Не могли бы вы… скажем так, ввести меня в курс дела?
Супруги переглянулись, затем оба посмотрели на Тремейна.
— Понимаю, — сказал он, — здесь явно какой-то секрет, который мне знать не положено. Что ж, на нет и суда нет. В конце концов, я здесь человек новый.
— Да нет, не в этом дело, — поспешила заверить его Дорин. — Просто…
— Просто это очень деликатный вопрос, — пояснил ее супруг. — И не то чтобы даже деликатный — дело-то прошлое… но о таких вещах не принято распространяться. К тому же дело касается вашего соседа, пускай даже и бывшего.
— Соседа? — Джеймисон нахмурился. — Так речь о Джордже Уайте? Да, он был вашим соседом, но отнюдь не моим. Так что же это за тайна?
— А вы что, разве ничего не почувствовали? — подхватила Дорин. — Я имею в виду бедняжку Джилли. Разве вас не удивило, что они с дочерью так привязаны…
— К этому чертовому дурачку? — поспешил вставить свое веское слово Джон Тремейн.
Старик неторопливо кивнул.
— Кажется, начинаю понимать. Значит, существует определенная связь между Джорджем Уайтом, Джилли, Энн и…
— Совершенно верно, и Джеффом, — закончила его мысль Дорин. — Ноя предлагаю для начала поужинать, а потом уж приступать к разговору. Причин что-то от вас скрывать у нас нет. В конце концов, вы ведь бывший врач и наверняка наслышаны о подобных, если не худших случаях. Но лучше начинать, а не то еда остынет.
В итоге трапеза прошла в относительном молчании. Дорин Тремейн оказалась поистине превосходной стряпухой. Поданное к ужину вино также было выше всех похвал.
— Это случилось пятнадцать лет назад, — начал Джон Тремейн. — Тогда мы были в этих краях люди новые — примерно как вы сейчас. В те дни этот край процветал: рыбы в море водилось вдоволь, так что местные рыбаки отнюдь не бедствовали. Летом пляжи и магазины были полны народа. Теперь же остались только почта, пивная да пекарня. Почта также выполняет роль деревенской лавки, и в ней сосредоточена почти вся здешняя торговля. Но у пристани по-прежнему можно купить свежую рыбу — пока её еще не отправили во внутренние районы. Вот, пожалуй, и все. А тогда…
Тогда здесь даже построили несколько новых домов, так что поселок вытянулся вдоль моря. Наши с вами коттеджи — как раз с тех времен. Вы не могли не заметить, что они не такие старые, как остальные. Но дорогу протянули только до вашего дома, и с тех порее практически не ремонтировали. Дом Джилли и Джорджа лет на двадцать старше и расположен ближе к деревне, поэтому он такой уединенный. Что касается других, которые планировали построить вдоль дороги, то они так и остались на бумаге. Цены на стройматериалы взлетели, летний сезон уже не приносил прежнего дохода, а рыба в море начала быстро исчезать.
К тому времени Джордж и Джилли Уайт жили здесь уже года два. Они познакомились и поженились в Ньюки, а сюда перебрались нотой же причине, что и мы: недвижимость здесь стоила гораздо дешевле, чем в крупных городах. Судя по всему, работы у Джорджа не было. По наследству ему досталось несколько дорогих вещиц из чистого золота, и жил он тем, что потихоньку продавал их одному антиквару в Труро. Джилли иногда редактирована материалы для местных изданий.
— Что касается золота Джорджа, — встряла в его повествование Дорин, — то это были ювелирные украшения, причем удивительные. Я купила у него брошь и иногда надеваю её. Полагаю, что это уникальная вещь. Очень красивая, хотя и странная. Не хотите взглянуть?
— Еще как хочу! — воскликнул старик.
И пока Дорин ходила за брошью, Джон продолжил свой рассказ:
— Словом, Джилли тогда вынашивала Энн, а Джордж — что ж, он был не из домоседов. У них имелась машина — она и по сей день на ходу, но в основном простаивает в гараже. На ней Джордж ездил в Сент-Остелл, Труро, Ньюки и бог знает куда еще. Обычно он уезжал из дома дня на два-три, иногда на все выходные — чистое свинство по отношению к Джилли, которой до родов оставалось всего ничего. Ладно, не будем отвлекаться на частности… Судя по всему, Джордж всегда был порядочной сволочью. Когда Джилли сказала ему, что беременна, вот тогда-то он и пустился в свои… в общем, он…
— Загулял? — Старик выпрямился в кресле. — Вы хотите сказать, он был бабником?
В этот момент в столовую вернулась Дорин с небольшой шкатулкой в руках.
— О, Джордж Уайт был не просто бабником, — протянула она. — Это был всем бабникам бабник, полный развратник! Пока бедняжка Джилли была беременна, он успел завести себе любовниц во всех близлежащих городках!
— Неужели? — удивился доктор. — Но откуда вам это известно? Об этом ведь как-то не принято говорить вслух.
— Такие вещи не скроешь, — заявил Джон Тремейн. — Его там видели. Кое-то из местных жителей видел, как он заходил в дома, «пользующиеся дурной славой», если можно так выразиться. А кое-кто из деревенских холостяков, чьи моральные устои также оставляли желать лучшего, узнали о его репутации от дам из тех же, с позволения сказать, домов. Но знаете ли, Джеймс (а я уверен, что вы как врач наверняка это знаете) — как ни печально, но что посеешь, то и пожнешь. И в случае Джорджа Уайта это оказалось более чем верно, причем по ряду причин.
— Вот тут-то история и становится щекотливой, — произнесла, поднимаясь со стула, Дорин. — Мне нужно кое-что сделать на кухне, так что я должна вас покинуть.
С этими словами она оставила шкатулку на столе и закрыла за собой дверь.
— Джордж что-то подцепил, — негромко проговорил Джон, как только она вышла.
— Что-что?
— Это единственное разумное объяснение, какое мне приходит на ум. Он подцепил ужасную болезнь. По всей видимости, от какой-то из женщин, с которыми… общался. Но и это еще не все.
— Вот как? — покачал головой доктор. — Бедняжка Джилли.
— Бедняжка, это точно! Крошке Энн было всего несколько месяцев, когда в деревне объявилась эта шлюха из Ньюки со своим жутким ублюдком. Она обвиняла Джорджа Уайта в том, что это он сделал ей этого урода.
— А! — протянул Джеймисон. — Кажется, я все понимаю. Этот ребенок — Джефф.
— Вы угадали. Тот самый кретин, которого усыновили Фостеры и который все еще бродит по деревне. Умственно отсталый парень лет пятнадцати — правда, на вид ему можно дать лет восемнадцать, да и силы у него побольше, чем у ровесников… и не кто иной, как незаконный ребенок Джорджа Уайта и сводный брат Энн. А поскольку я отношусь к Джилли с большой симпатией, я нахожу это… это существо абсолютно омерзительным.
