и о «материи», как это делают метафизики.
В. Да, чтобы избежать смешения. Когда я говорю «разум», я разумею бесчастичную или конечную материю; под «материей» я понимаю все остальное.
П. Вы сказали, что «для новых индивидуальностей материя необходима».
В. Да, так как разум в своем невоплощенном существовании есть чистый Бог. Для создания индивидуально мыслящих существ было необходимо воплотить частицы божественного разума. Таким образом, человек индивидуализирован. Отрешенный от этого дара телесности, он был бы Богом. Теперь же частичное движение воплощенных частиц бесчастичной материи есть мысль человека, как движение в целом – мысль Бога.
П. Вы говорите, что отрешенный от тела человек будет Богом?
В. (После сильного колебания.) Я не мог этого сказать, это бессмыслица.
П. (Смотря на запись.) Вы сказали, что «отрешенный от дара телесности человек был бы Богом».
В. И это верно. Человек, таким образом измененный, стал бы Богом – стал бы неиндивидуализированным. Но он никогда не может быть так изменен, по крайней мере, никогда не будет, иначе мы должны были бы вообразить действие Бога возвращающимся к самому себе – действие бесцельное и напрасное. Человек – создание. Создания – мысли Бога. Свойство мысли – быть невозвратимой.
П. Я не понимаю. Вы говорите, что человек никогда не будет отрешен от тела?
В. Я говорю, что никогда он не будет бестелесным.
П. Объясните.
В. Есть два тела – начальное и законченное, – в соответствии с двумя состояниями, червяка и мотылька. То, что мы называем «смертью», есть лишь болезненная метаморфоза. Наше теперешнее воплощение – поступательное, подготовительное, временное. Наше будущее воплощение – совершенное, конечное, бессмертное. Конечная жизнь есть полный замысел.
П. Но метаморфозу червяка мы постигаем осязательно.
В. Мы – конечно, но не червяк. Материя, из которой состоит наше начальное тело, находится в пределах кругозора органов этого тела, или, говоря яснее, наши начальные органы приспособлены к той материи, из которой создано тело конечное. Таким образом, конечное тело ускользает от наших начальных чувств, и мы видим лишь раковину, отпадающую от внутренней формы, не самую внутреннюю форму; но эта внутренняя форма, так же как облекающая ее раковина, постижима для тех, кто уже приобрел конечную жизнь.
П. Вы несколько раз говорили, что месмерическое состояние очень похоже на смерть. Каким образом?
В. Когда я говорю, что оно походит на смерть, я разумею, что оно походит на конечную жизнь; ибо, когда я усыплен, чувства моей начальной жизни отсутствуют и я постигаю внешние явления непосредственно, без органов, через ту среду, которой я буду пользоваться в конечной, неорганизованной жизни.
П. Неорганизованной?
В. Да, органы суть инструменты, с помощью которых индивидуальность становится в ощутимые отношения с частичными разрядами и формами материи, в исключение других разрядов и форм. Человеческие органы приспособлены к его начальному состоянию, и только к нему одному; конечное его состояние, будучи неорганизованным, является неограниченным разумением во всех отношениях – за исключением свойств воли Бога, т. е. движения бесчастичной материи. Вы будете иметь ясное представление о конечном теле, вообразив его как сплошной мозг. Это не так; но представление такого порядка приблизит вас к пониманию того, что есть в действительности. Световое тело сообщает вибрацию светоносному эфиру. Вибрации рождают другие подобные в сетчатке; эти последние, в свою очередь, сообщают другие подобные зрительному нерву. Нерв сообщает другие подобные мозгу. Мозг равным образом сообщает другие подобные бесчастичной материи, проникающей все. Движение этой последней есть мысль, восприятие которой есть первое волнообразное колебание. Это порядок, которым разум начальной жизни сообщается с внешним миром; внешний же мир ограничен для начальной жизни индивидуальными особенностями ее органов. Но в конечной, неорганизованной жизни внешний мир касается всего тела (созданного, как я сказал, из основы, имеющей сродство с мозгом), и между ними нет ничего посредствующего, кроме эфира, бесконечно более разреженного, чем эфир светоносный; и на этот-то эфир – в согласии с ним – вибрирует все тело, приводя в движение проникающую его бесчастичную материю. Потому именно отсутствию имеющих индивидуальное назначение органов мы должны приписать почти безграничную восприемлемость конечной жизни. Для начальных существ органы – клетки, необходимые для них, пока у них не вырастут крылья.
П. Вы говорите о начальных «существах». Разве есть, кроме человека, другие начальные мыслящие существа?
В. Многочисленные скопления разреженной материи в туманности, в планеты, в солнца и в другие тела, являющиеся не туманностями, не солнцами, не планетами, имеют своим единственным назначением доставить пищу для индивидуальных свойств органов бесконечного количества начальных существ. Без необходимости начальной жизни, которая предшествует конечной, таких тел не было бы. Каждое из них заселено различным множеством органических начальных мыслящих существ. Во всех органы различествуют в соответствии с частными чертами обиталища. В смерти или в метаморфозе эти существа, пользуясь конечной жизнью – бессмертием – и постигая все тайны, кроме одной, делают все и проходят повсюду силой простого хотения – пребывают не на звездах, которые нам кажутся единственными осязательностями и для размещения которых, как мы слепо думаем, будто бы было создано пространство, но в самом пространстве – в этой бесконечности, истинно субстанциальная громадность которой поглощает звездотени, стирая их, как несуществующее, в восприятии ангелов.
П. Вы говорите, что «без необходимости начальной жизни» не было бы звезд. Откуда же эта необходимость?
В. В неорганизованной жизни, так же как и в неорганической материи вообще, нет ничего, что могло бы препятствовать действию простого единственного закона – Божественного хотения. С целью образовать препятствие и была создана организованная жизнь и органическая материя (сложная, субстанциальная, и обремененная законами).
П. Но в свою очередь, какая была необходимость создавать это препятствие?
В. Следствие ненарушенного закона есть совершенство, справедливость, отрицательное счастье. Следствие закона нарушенного – несовершенство, несправедливость, положительное страдание. Через препятствия, представляемые числом, сложностью и субстанциальностью законов органической жизни и материи, нарушение закона делается в известной степени осуществимым. Таким образом, страдание, которое невозможно в неорганизованной жизни, возможно в организованной.
П. Но для какой благой цели страдание, таким образом, сделалось возможным?
В. Все хорошо или дурно по сравнению. Соответственный анализ должен показать, что наслаждение во всех случаях есть лишь контраст страдания. Положительное наслаждение есть не более как идея. Чтобы быть до известной степени счастливым, мы должны в той же степени пострадать. Никогда не знать страдания значило бы никогда не знать благословения. Но раз, как было сказано, в неорганизованной жизни страдание невозможно, возникает необходимость жизни организованной. Боль первичной жизни Земли есть единственная основа для благословенности конечной жизни в Небесах.
П. Еще одно из ваших выражений я никак
