ощущала касания его рук на своей груди. Когда он начал снимать с нее рубашку, она вспомнила, что в прошлый раз он просто поцеловал ее и пошел дальше искать место для лагеря во время их первой ночевки. Но теперь он сделал это. Он снял рубашку и с себя, а затем начал целовать отметины от зубов на ее груди. Там не должно было быть никаких следов, но они были, и он нежно целовал их. Затем он развязал шнурки ее тренировочных штанов. Странно, но это оказались не штаны, а шорты, хоть день уже и клонился к вечеру. Это не имело никакого значения. Вдвоем, они растянулись голышом на горячей гранитной плите возле ручья, ощущая попадающие на кожу ледяные капли воды и нежась под горячим солнцем. На стоящем между ее ног Скотте был только серый свитер. Свитер Карен. Он был ему слишком мал. Он извивался изо всех сил, чтобы снять его, но тот никак не поддавался, поэтому он решил разрезать его лезвием. Затем он опустился на колени.
- У меня есть для тебя сюрприз, - сказал он. Юркнув рукой в миску, он зачерпнул горсть белой пены. А затем опустил ее ей на пах.
- Ты собираешься меня побрить? - Спросила она. Скотт ничего не ответил. Он размазал по ее паху густой, скользкий крем, а затем вывалил на живот еще целую огромную кучу. Размазав весь крем по ее коже, он сказал:
- Это не то, что ты думаешь.
- А что это? - Спросила она.
Он опустил на каждый ее сосок по шарику белой пены, а затем слизнул ту.
- Взбитые сливки, - сказал он. - Я собираюсь съесть тебя.
Он поднял голову и улыбнулся, но это уже не был Скотт. Это была морщинистая, изможденная старуха с водянистыми глазами и кривыми, коричневыми зубами. С ее губ и кончика носа свисали остатки взбитых сливок.
- Нет! Убирайся! - Закричала Карен. Ужасное лицо бросилось вниз. Она попыталась увернуться, но зубы крепко вцепились в одну из ее грудей. Рыча, словно собака, старуха замотала головой, а затем резко одернула голову назад, нависнув над лицом Карен, и пережевывая кусок окровавленной плоти со взбитыми сливками, капая Карен прямо на губы. Карен закричала. Рот наполнился водой.
Удушье вырвало ее из сна. Она выплюнула набравшуюся в рот воду и села в ванной, откинув с лица мочалку. Она согнулась, едва терпя сводящую мышцы боль, в то время, как кашель буквально ломал изнутри все ее тело.
Задыхаясь и кашляя, она встала. Пытаясь отодвинуть занавеску, она поскользнулась и еле удержалась на ногах, вцепившись в ту. Правая нога выскользнула из под нее. Занавеска отцепилась от крючка и оторвалась. Ноги подкосились. Она падала. За мгновение до того, как ее голова, казалось, взорвалась, она услышала громкий всплеск брызг. Она скользнула вниз. Вода закрыла глаза. После этого она больше ничего не видела.
Присев на полу своей спальни, Ник отстегнул от рюкзака спальный мешок и отбросил в сторону. Он вспомнил о том, как лежал в нем, рядом с Джули высоко в горах, и...
- К черту, - пробормотал он.
Он открыл рюкзак и начал освобождать его от вещей: бросил грязную одежду в кучу, которую отнесет потом в корзину для стирки, отложил в сторону посуду, котелок и флягу для воды, это он отнесет на кухню. В третью кучку он сложил туристическое оборудование: компас, аптечку, трос и туалетные принадлежности. Часть из них можно будет снова вернуть в рюкзак для следующего раза.
Следующего раза?
После того, что случилось в Месквайт, он сомневался, что когда-нибудь еще захочет заниматься туризмом. Но кто знает? Раньше, когда он возвращался из гор, через некоторое время его все сильнее и сильнее начинало снова тянуть туда, и желание это превращалось, порой, в самую настоящую тоску. Возможно, больше в нем подобных чувств уже не возникнет.
Возможно, с этого момента все уже никогда не будет для него прежним.
Он убил человека. Все его мысли концентрировались лишь на этом. Каждый, в том числе и помощник шерифа, выслушивая его историю, говорил, что он поступил правильно, что этот парень получил по заслугам, а Ник оказал всем невероятную услугу, избавив мир от этого типа. Ник и сам твердил себе это снова и снова, и какая-то его частичка даже радовалась тому, что он отомстил за Карен и Джули, и не позволил этому типу напасть на отца Джули с камнем в руке, что теперь, благодаря ему он не причинит больше никому вреда. Но где-то глубоко внутри него сидело вязкое и тягучее ощущение, постоянно твердящее о том, что он лишил человека жизни. Этот тип мертв. Мертв. Он никогда больше не увидит солнечного света, и...
И не изнасилует другую женщину.
Если бы он умер неделей раньше, то не напал бы ни на Джули, ни на Карен. И не испортил бы ни их жизни, ни мою.
А если бы ему удалось сбежать, кто знает, возможно уже сегодня или завтра, а может быть через месяц или даже через год, он снова напал бы на кого-нибудь, возможно, даже убил.
Я поступил правильно, - сказал себе Ник. - И не должен чувствовать себя, как последнее дерьмо. Это несправедливо.
- Ник?
Он обернулся через плечо. В дверном проеме, одетый в халат, стоял его отец.
- Тебя к телефону.
Он почувствовал приступ ледяной паники. Но судя по выражению отцовского лица понял, что бояться нечего.
- Кто там?
- Мисс О'Тул младшая.
Морщась от сковывающей мышцы боли, Ник поднялся на ноги и поковылял вслед за отцом по коридору.
- Можешь поговорить в гостиной, только не садись в этих джинсах на диван, иначе мама закатит истерику.
- Хорошо, - сказал он.
Отец свернул в свою спальню, а Ник направился в гостиную.
- Я взял, - крикнул он, подняв телефонную трубку. Раздался щелчок выключившегося в спальне аппарата. - Алло? - Спросил он.
- Привет. - По телефону ее голос звучал немного по другому, тем не менее, Ник сразу же узнал его и почувствовал, как по телу пробежалась приятная волна тепла.
- Привет, Джули. Как ты?
- Давно не виделись, да?
- Да.
Зависла долгая пауза. Пытаясь найти, что сказать, Ник подумал, что, наверняка и Джули мучается сейчас той же самой проблемой. Даже в тишине, не произнося друг другу ни слова, ему было невероятно приятно осознавать,
