Рухнув на палубу, Роуан какое-то время была не в состоянии пошевелиться. Немного передохнув, она начала массировать и растирать пальцы, чтобы вернуть им чувствительность. Из открытой дверцы рубки белым облаком выползал теплый воздух – словно чье-то горячее дыхание. Но о том, чтобы пойти погреться, не могло быть и речи: прежде всего следовало запустить двигатель лебедки.
Руки нестерпимо болели, однако автоматически выполняли все необходимые действия. Лебедка застонала и заскрипела, наматывая канат на барабан. Наконец тело утопленника поднялось над ограждением палубы – голова его склонилась набок, широко разведенные по обе стороны спасательного жилета руки безвольно покачивались. С одежды ручьями стекала вода. Человек упал на палубу.
Лебедка скрипнула, подтаскивая его поближе к рубке и снова ставя в вертикальное положение в трех футах от нее. Роуан выключила двигатель. Утопленник осел вниз – промокший, без признаков жизни…
Роуан знала, что ей не затащить его внутрь, да и не это было в тот момент главным. Возиться с канатами тоже нет времени.
С громадным усилием Роуан перевернула утопленника на живот и вылила из его легких добрую кварту морской воды, затем подлезла под него и перекатила снова на спину. Сняв мокрые перчатки, она пропихнула левую руку под шею мужчины, пальцами правой зажала ему ноздри и начала дышать рот в рот. Казалось, прошла целая вечность… Роуан продолжала делать искусственное дыхание, но в оцепенелом теле не было заметно никаких перемен.
Тогда она принялась изо всех сил ритмично, считая каждый раз до пятнадцати, надавливать на его грудину. Снова и снова, снова и снова…
– Давай же, дыши! – словно заклинание повторяла Роуан. – Черт тебя дери, дыши!
Трудно сказать, прошли уже часы или минуты: Роуан не ощущала времени, как не ощущала его в операционной. Она просто стремилась вернуть человека к жизни, чередуя массаж грудной клетки и искусственное дыхание и периодически прикладывая пальцы к сонной артерии, дабы убедиться в том, что пациент не ушел окончательно.
В какой-то момент Роуан все же попыталась затащить утопленника в рубку, но безрезультатно. Краем сознания она отмечала, что не видит огней спасательных кораблей, пробивающихся сквозь туман, и не слышит гула вертолетов над головой, а потому упорно продолжала выполнять свою нелегкую работу.
– Ведь ты же не умер, ты в состоянии слышать меня! – кричала Роуан, снова и снова надавливая на его грудину и мысленно во всех подробностях представляя себе его сердце и легкие. – И я заставлю тебя вернуться к жизни!
И вдруг, когда она в очередной раз приподняла его голову, глаза мужчины раскрылись и постепенно приняли осмысленное выражение. Роуан почувствовала, как вздымается его грудь, ощутила на своем лице тепло дыхания.
– Так, так, дыши! – стремясь перекричать ветер, она изо всех сил напрягала голосовые связки.
Мужчина слегка приподнял правую руку, пробормотал что-то бессвязное, повторяя какое-то слово – какое именно, разобрать было трудно, но, похоже, чье-то имя, – и вцепился в запястье Роуан.
Она слегка похлопала его по сморщившемуся от боли лицу, прислушиваясь к прерывистому, учащенному дыханию и с радостью отмечая, что голубые глаза наполнились жизнью, а взгляд их устремлен прямо на нее. Роуан словно впервые увидела человеческие глаза – сверкающие, сияющие, поистине прекрасные.
– Ты слышишь меня, я знаю. Продолжай дышать. Я спущусь вниз за одеялами.
Роуан попыталась высвободиться, но незнакомец задрожал всем телом и никак не желал отпускать ее. Теперь он смотрел мимо нее, куда-то вверх, потом медленно поднял левую руку… По палубе наконец-то полоснул луч света. Вертолет подоспел вовремя, ибо туман становился все более густым, а глаза Роуан застилали слезы от жгучего ветра. Она едва видела вращающиеся лопасти вертолетного винта.
Роуан обессиленно повалилась на палубу.
– Все в порядке. Все отлично. Сейчас они тебя заберут, – пробормотала она в ответ на его безуспешную попытку что-то сказать и тут же повернулась к спустившимся на палубу служащим береговой охраны, чтобы дать им необходимые инструкции. Мужчину следовало со всей осторожностью поместить в вертолет, но ни в коем случае не переносить его пока в теплое помещение и, ради Бога, не давать ему горячего питья. У него сильное переохлаждение. Нужно вызвать по радио «скорую» к месту посадки вертолета.
Наблюдая за тем, как человека поднимают в вертолет, Роуан вдруг испытала безотчетный страх, хотя твердо знала, что бояться на самом деле нечего. Вердикт врачей не вызывал у нее сомнений: неврологические расстройства отсутствуют.
К полуночи сон одолел-таки Роуан. Но теперь она снова находилась в тепле и уюте. «Красотка Кристина», точно огромная люлька, качалась на темных волнах. Огни яхты пробивали клубы тумана, радар оставался включенным, а автопилот продолжал держать заданный курс. Роуан стянула с себя мокрую одежду, закуталась потеплее и, поудобнее устроившись на койке в рулевой рубке, с наслаждением пила обжигающий кофе.
Этот человек, а точнее, выражение его глаз заинтриговало ее. Майкл Карри… кажется, это имя назвали служащие береговой охраны, когда она связалась с ними. Как выяснилось, он находился в воде не менее часа, прежде чем его заметила Роуан. Однако ее прогноз полностью оправдался: «неврологические расстройства отсутствуют». Пресса называла случившееся не иначе как чудом.
К сожалению, в машине «скорой помощи» он повел себя совершенно неадекватно и буквально впал в буйство. Возможно, виной тому были налетевшие со всех сторон газетчики. Санитары ввели ему седативные препараты (полный идиотизм!) и таким образом несколько смазали картину (еще бы!), но сейчас состояние Майкла Карри оценивалось как «вполне удовлетворительное».
Роуан запретила упоминать ее имя в связи с этой историей, заявив, что не потерпит никакого вмешательства в свою личную жизнь.
Сотрудники береговой охраны с пониманием отнеслись к ее просьбе, поскольку репортеры постоянно досаждали и им самим. По правде говоря, у них и нет никаких сведений: сигнал бедствия был принят в самое неподходящее время и даже не был зарегистрирован как положено: не успели записать ни ее имя, ни название яхты…
Ну и прекрасно, обрадовалась Роуан и категорически пресекла все попытки что-либо узнать о ней.
«Красотка Кристина» дрейфовала… Перед глазами Роуан вновь возник лежащий на палубе Майкл Карри: как он поморщился, едва придя в себя, как отразился в его глазах падавший из рубки свет… Что же он тогда сказал?… Какое-то слово, похожее на имя… Роуан толком не расслышала и теперь, конечно же, никак не могла его вспомнить.
