Джад принес Луису пива из холодильника. Лицо у него покраснело, опухло от слез.
— Раненько мы сегодня, — начал он. — Да все одно: солнце закатилось, и на сердце ночь…
— Не нужно так. — Луис открыл бутылку, взглянул на Джада. — Давайте за Норму выпьем, за упокой ее души.
— Пожалуй, — согласился Джад. — Эх! Видели бы вы ее, когда ей шестнадцать стукнуло. Бежит, бывало, из церкви, пальтишко внакидку… Глаз не оторвать! Хорошо, что она меня никогда выпивкой не попрекала. Такая ведь самого дьявола трезвенником сделает.
Луис кивнул.
— За Норму!
У Джада из глаз снова покатились слезы, но он улыбнулся.
— Пусть душеньке ее спится спокойно и чтоб не мучил ее там проклятый артрит.
— Аминь. — И оба осушили бутылки с пивом.
В тот вечер Луис впервые видел Джада во хмелю, нет, не пьяным, тот полностью владел собой. Старик ударился в воспоминания: нежные, смешные, яркие, порой увлекательные, они лились рекой. Рассказывая о прошлом, Джад не забывал и о настоящем. Луису оставалось только изумляться выдержке друга. Ведь Рейчел, узнав о смерти Нормы, едва сама не упала замертво, не успев допить сок и доесть овсянку. Да и сам Луис, пожалуй, не сумел бы так держать себя в руках.
Джад позвонил в похоронное бюро в Бангоре и обговорил по телефону все, что не требовало его присутствия. Впрочем, назавтра обещал приехать сам. Да, тело забальзамировать; платье он привезет, белье тоже. Нет, туфли со шнуровкой сзади, предоставляемые бюро, не понадобятся. Найдется ли у них человек, который вымыл бы покойной голову. Норма мыла давно, волосы уже засалились. Джад внимательно слушал, а Луис, чей дядюшка подвизался на похоронном поприще, знал, что тому говорят: мытье и укладка волос входят в предоставляемые услуги. Джад кивнул, поблагодарил, снова прислушался. Да, грим наложить можно, только совсем немного.
— Ведь она умерла, косметикой ее не оживить, — сказал он и закурил. — Не нужно разукрашивать.
На похоронной процессии гроб должен быть закрыт, но накануне все желающие смогут попрощаться с Нормой. Хоронить будут на кладбище у подножия Горы Надежды, там они еще в 1951 году купили себе участок. Перебрав бумаги, он назвал номер участка. А следующий номер — для его собственной могилы, сообщил он немного погодя.
Повесив трубку, повернулся к Луису.
— По мне, так красивее бангорского кладбища на свете не сыскать. Может, хотите еще пива, а, Луис? Канители еще много.
Луис хотел было отказаться — голова уже немного кружилась, — но вдруг перед глазами возникло страшное и нелепое видение: Джад тащит за собой на рогожке тело Нормы. По лесу, к индейскому могильнику за Кошачьим кладбищем.
Будто обухом по голове! Луис встал, сам достал из холодильника бутылку пива. Джад удовлетворенно кивнул и принялся набирать очередной телефонный номер. В три часа Луис сбегал домой перекусить. К этому времени Джад уже почти обо всем договорился, он учитывал каждую мелочь, словно готовился к званому обеду. Позвонил в местную методистскую церковь — тело должны доставить сначала туда, связался с дирекцией кладбища. Все хлопоты могли бы взять на себя люди из похоронного бюро, но Джад благородно сделал все сам. Кто из понесших такую утрату способен даже задуматься об организации похорон, не то чтобы ими заниматься! Луис восхищался Джадом. Потом старик обзвонил родных Нормы и своих, ему долго пришлось листать потрепанную адресную книжицу в кожаном переплете и уточнять номера. Иногда он прерывался, делал глоток-другой пива и снова пускался в воспоминания. А в сердце Луиса вместе с восхищением росло и другое чувство к старику. Любовь? Да, именно! Любовь!
Как всегда перед сном Элли в одной пижаме пришла в родительскую спальню — поцеловать маму с папой и пожелать покойной ночи.
— А миссис Крандал будет на небе? — шепотом спросила она у отца, словно боялась, что ее подслушают. Рейчел возилась на кухне, пекла курник для Джада.
Видны освещенные окна в его доме через дорогу. Множество машин стояло по обочине дороги, цепочка растянулась метров на тридцать. Прощание с покойной назначено на завтра в ритуальном зале, а сегодня люди съехались, чтобы поддержать Джада, послушать его воспоминания, помянуть усопшую, как говаривал сам Джад, «добрым словом на дорожку». А по шоссе носился равнодушный ко всему февральский ветер. Кое-где дорога обледенела. Хотя весна не за горами, злючка зима напоследок стращала холодом.
— Я, доченька, право не знаю. — Он усадил Элли на колени. На экране телевизора отчаянно палили на бегу какие-то люди. Вот один завертелся волчком и упал. Ни дочь, ни отец не обмолвились и словом о фильме. Луису взгрустнулось: и впрямь, дочь знает куда больше о всех сказочных героях, суперменах, чем о Моисее, Иисусе и апостоле Павле. Мать у нее из еврейской, но далекой от религии семьи, отец вроде бы когда-то числился прихожанином методистской церкви. И представления дочери о душе и духе самые смутные, основанные не на библейских сюжетах, а на собственном детском мифотворчестве. И ПОЗДНО ЕЕ МЕНЯТЬ, — неожиданно забрела в голову мысль. ЕЙ ВСЕГО ПЯТЬ ЛЕТ, А МЕНЯТЬ ПОЗДНО? ГОСПОДИ, ПОЧЕМУ ТАК: НЕ УСПЕЕШЬ ОГЛЯНУТЬСЯ — И УЖЕ ПОЗДНО.
Но Элли пытливо смотрела на отца, нужно что-то посущественнее ответить.
— Понимаешь, люди верят, что после смерти с ними много чего происходит. Некоторые верят в ад и рай. Другие — что родятся на свет снова.
— А, это я знаю. Помнишь Одри Роуз, девочку по телевизору? Она тоже второй раз родилась. У нее перевобщение было.
— Перевоплощение. А ты что, видела? Не может быть!
Узнай Рейчел об этом, ее бы непременно хватил удар.
— Мне Мери в школе рассказала, — призналась Элли. Мери считалась по своему же убеждению лучшей подружкой Элли. Дурно воспитанная и вечно грязная, кажется, не сегодня-завтра запаршивеет или — того хуже — завшивеет. Однако ни Луис, ни Рейчел не запрещали этой дружбы, напротив, поощряли ее. Правда, Рейчел однажды призналась Луису: после того, как у них погостила Мери, захотелось проверить, не завелись ли у дочери вши да блохи. Луис рассмеялся, но согласился с опасениями жены.
— Мама Мери разрешает ей смотреть все по телевизору, — с очевидной укоризной заявила дочь, но Луис будто и не заметил.
— Перевоплощение, — повторил он, — ты, наверное, все правильно поняла. Католики, например, полагают, что, кроме ада и рая, есть еще и чистилище. А индуисты и буддисты считают, что человек впадает в особое состояние — нирвану.
