— Вы все еще нездоровы? — тихо спросил Делгард.
Другие за столом с интересом смотрели на священника Его здоровье в последние недели резко ухудшалось, но перемена в последнюю ночь была особенно явственна.
Отец Хэган поднес ложку к губам.
— Наверное, просто холодно, — проговорил он неубедительно.
— Может быть, отвезти вас домой?
— Нет. Наша сегодняшняя дискуссия очень важна.
Епископ Кейнс вытер салфеткой губы.
— Не настолько, чтобы не позволить вам лечь в теплую постель. Думаю, так вам было бы лучше, Эндрю.
— Я лучше останусь.
— Что ж, ладно. Но я настаиваю, чтобы завтра же вы непременно обратились к доктору.
— В этом нет нужды…
— Непременно, — повторил епископ.
Отец Хэган кивнул и положил ложку. Он откинулся на спинку, ощущая странную удаленность от остальных. Порой казалось, что он смотрит в телескоп с другой стороны. Даже голоса, казалось, доносились откуда-то издалека.
Он взглянул на репортера, сидящего на другой стороне круглого стола, между владельцем гостиницы и епископом Кейнсом, и снова спросил себя: зачем они связались с этим человеком? Фенн не был католиком и с виду не проявлял ни малейшего сочувствия к религии. Ради объективности, сказал епископ Кейнс. Им нужен кто-то вроде этою Фенна, агностик, чтобы объективна написать о Бенфилдских чудесах, кто-то без предубеждений, вызывающий вследствие этого больше доверия. В конце концов, он опишет чистые факты — вот и все, больше ничего не нужно, поскольку сами факты могут убедить и, возможно, обратить в веру.
Прислушается ли к нему этот молодой репортер? Захочет ли услышать? И что он, Хэган, может сказать ему? Чего он испугался? Испугался ребенка? Испугался… чего? Ничего. Бояться было нечего. Совершенно нечего…
—..Алиса чувствует себя хорошо, — говорил епископ Кейнс. — Боюсь, все эти вчерашние волнения оказались для нее чрезмерными. Ее личный врач провел всеобъемлющий осмотр и заверил, что беспокоиться не о чем. У нее слегка поднялась температура, и все. Что ей сейчас нужно — это несколько дней тишины и покоя.
— Рад это слышать, — сказал Саутворт. — Вчера она заставила нас всех поволноваться. Хорошо еще, что все это не произошло в церкви Святого Иосифа, на виду у всех. С вашей стороны было мудро, если можно так выразиться, епископ, — поместить девочку в монастырь.
— Да, мне кажется, при всей потребности людей увидеть Алису, в первую очередь следует учитывать ее собственные интересы.
— Означает ли это, что вы вообще не позволите ей бывать в церкви? — спросил Фенн.
— О нет. Нет. Было бы совершенно неправильно не пускать девочку в ее любимую церковь Святого Иосифа. Она знает эту церковь всю свою недолгую жизнь, мистер Фенн, это для нее второй дом. Фактически можно сказать, что она родилась там.
— Вы хотите сказать, что она там крестилась?..
— Думаю, было бы разумно совсем не пускать Алису в церковь Святого Иосифа.
Неожиданная фраза удивила всех сидящих за столом. Епископ Кейнс с явным неудовольствием уставился на приходского священника.
— Вы понимаете, Эндрю, что теперь это невозможно. Мать-настоятельница говорила мне, что видела, как девочка плачет из-за того, что так долго не была в церкви. Мы не можем долго держать ее взаперти. — Он быстро взглянул на Фенна. — Не то чтобы взаперти, вы понимаете. Алиса свободно может уйти отсюда, как только этого пожелают ее родители.
— Но сама она хочет уйти, — заметил Фенн.
— Конечно, девочке невесело жить в монастыре, мистер Фенн. Естественно, ей хочется видеться со своими друзьями, играть с ними, продолжать обычные детские занятия. И все это она получит, скоро.
— Не позволяйте ей возвращаться в церковь. Пока.
— Эндрю, мне непонятна ваша позиция в этом вопросе. — Спокойное дружелюбие покинуло епископа, хотя слова его звучали по-прежнему тихо. — Что именно беспокоит вас в девочке?
Фенн подался вперед и положил локти на стол, чтобы лучше расслышать ответ священника.
Отец Хэган неуверенно обвел глазами сидящих за столом.
— Я… сам не совсем понимаю. Просто… не надо…
— Расскажите, святой отец, — проговорил епископ Кейнс. — Думаю, настало время поделиться с нами вашим нежеланием принять эти довольно-таки удивительные события. Пусть вас не беспокоит присутствие мистера Фенна — у нас нет секретов от прессы. Если у вас есть какие-то сомнения, огласите их, чтобы мы могли это обсудить.
Открылась дверь, и бесшумно появился старший официант. Он быстро осмотрел стол и кивнул кому-то за дверью. Тут же вошла женщина, чтобы убрать пустые тарелки.
— О, прошу прощения, святой отец, — сказала она, когда уже собралась взять его тарелку.
— Ничего, все в порядке, я закончил.
Тарелку убрали. Никто не продолжал разговора, пока официантка не вышла и старший официант не закрыл дверь, тем самым отрезав зал от шума из ресторана и бара внизу. Саутворт счел разумным устроить ужин в отдельном банкетном зале на втором этаже, подальше от посетителей, из которых на этой неделе большинство составляли журналисты.
— Так в чем дело, Эндрю? — продолжил разговор епископ.
— Это трудно объяснить, — тихо сказал священник.
— Простите?
— Трудно выразить мои ощущения словами.
— Попытайтесь. — Просьба прозвучала мягко.
— Что-то… что-то здесь не так. Не могу сказать, что именно, но ощущается, будто что-то неправильно. Церковь. Святого Иосифа., кажется какой-то., пустой.
— Пустой? Не понимаю.
— Кажется, я понял, что имеет в виду отец Хэган, — вмешался монсеньер Делгард. Все взгляды обратились к нему. — Меня тоже в последние дни обеспокоила атмосфера в церкви.
— Тогда, может быть, вы просветите нас, — проговорил епископ Кейнс.
— Мне кажется, что церковь духовно пуста.
— Вы меня удивляете, монсеньер, — холодно сказал епископ. — Это замечание может быть воспринято как кощунство. Храм Божий не может быть духовно пуст — это невозможно. Такое заявление противоречит всем нашим верованиям.
— Церковь — это всего лишь здание из камня, епископ, — спокойно ответил монсеньер.
Лицо епископа Кейнса покраснело, и Фенн скрыл улыбку за бокалом вина.
— Может быть, лучше ограничить нашу сегодняшнюю дискуссию более… м-м-м… «материальными» аспектами сложившейся ситуации? — вмешался Саутворт. — Вы не согласны, Джерри?
— Пожалуй, нет. Я…
— Да, вы абсолютно правы, — ответил епископ Кейнс, не желая устраивать теологические дебаты перед репортером, который легко мог все истолковать по-своему. — Об этом мы можем поговорить в дальнейшем. — Он многозначительно посмотрел на двоих священнослужителей.
