– А кстати, и с мамой твоей могло произойти гораздо хуже, – внезапно пришло в голову мне.
– Куда уж хуже, – повернулась ко мне Жанна.
– Запросто, – продолжал я. – Прикинь, вот стало бы ей плохо на улице. Счастье еще, если бы вообще кто-нибудь догадался вызвать «Скорую». А даже если и вызвали бы. Представляешь, сколько бы времени ты даже не знала, что с ней случилось. Ты бы волновалась, она бы волновалась…
– Верно, – Жанна даже смогла улыбнуться. – А так врач сказал, что мы «Скорую» вызвали совершенно вовремя. И тетя Оля с ней поехала. Значит, проследит, чтобы в больнице все было нормально.
– Ну, – несколько раз энергично тряхнул головой я.
– А кто такая тетя Оля? – поинтересовался Макс. – Сестра Юлии Павловны?
– Нет. Подруга, – объяснила Жанна. – Но очень близкая.
Мы с Котом еще немного порассуждали в том же духе. Лицо у Жанны просветлело. Она почти совсем успокоилась. И даже сказала, что жутко хочет есть. Нам почему-то тоже захотелось. Думаю, на нервной почве.
– Ой! Тетя Оля ведь торт принесла! Он до сих пор на столе. Пошли на кухню. Я сейчас чайник поставлю. Да там не только торт, там Пирс. Я же его заперла, когда «Скорая» приехала.
Жанна кинулась на кухню. Пирс действительно оказался там. Крайне смущенный Пирс. А вот торта, можно считать, уже не было. Пирс скинул его со стола и слопал.
– Опять! – всплеснула руками Жанна.
– Ничего, – скороговоркою выпалил Макси-Кот. – Вот если бы этот подлец, – указал он на забившегося в самый дальний угол кухни пса, – тортом пренебрег, я сейчас остался бы с вами есть его, приперся бы домой черт знает когда и предки бы устроили мне обструкцию, после которой напрасно бы вы ждали меня в следующие выходные. А теперь я, как ответственный человек, приеду домой вовремя. То есть почти вовремя, – посмотрев на часы, уточнил он.
– Слушай, Кот, ты уж давай сегодня один до остановки добирайся. А я посижу с Жанной, пока тетя Оля не вернется.
Девочка наградила меня благодарным взглядом, а Макс ответил:
– Естественно. Слава богу, не маленький. Сам до остановки дойду.
– Тогда позже вечером созвонимся, – бросил на прощание я.
Мы с Жанной просидели до самого прихода тети Оли. Все это время я продолжал усиленно ей доказывать, что ничего особенного и неожиданного не происходит. В результате она вроде бы поверила мне. Чего нельзя сказать про меня самого. Ибо чем красноречивее я убеждал Жанну, что все в порядке, тем почему-то больше сам в этом сомневался. Впрочем, главной моей задачей было успокоить Жанну, и тут я достиг ощутимых успехов. Когда же приехала подруга Юлии Павловны и сообщила, что ей уже сделали операцию и все прошло удачно, Жанну почти оставили страхи. И она даже сказала, что теперь окончательно согласна со мной и Котом. Мол, было бы гораздо хуже, начнись у матери приступ где-нибудь на улице.
– Правда ведь, тетя Оля? – обратилась она за поддержкой.
– Может быть, может быть, – не слишком уверенным тоном отозвалась та. – Но я бы лично предпочла, чтобы Юлечка вообще в больницу не попадала.
– Ну, до завтра? – посмотрел я на Жанну. Вроде мне больше незачем было оставаться. Она зевнула.
– Иди, Федор. Спасибо. Пока.
И я ушел. Мне хотелось как можно скорей созвониться с Котом, который наверняка давно уже сидел у себя дома и тоже ждал моего звонка. Однако добраться до телефона я смог далеко не сразу. Мать полчаса кряду расспрашивала меня про Юлию Павловну. А потом телефон у Кота был очень долго занят. Так что созвонились мы лишь через два часа после моего прихода домой.
Услыхав мой голос, Макс тут же осведомился:
– Неужели ты до сих пор у Жанны сидел?
– Трепаться меньше надо, – упрекнул я. – Тогда бы мы давно уже поговорили.
– Это не я, а мать, – ответил Кот. – И вообще лучше скажи, как там?
Я сказал.
– Ну, значит, снова обошлось, – с облегчением выдохнул Макси-Кот.
– Слушай, а сам-то ты веришь тому, что мы с тобой Жанне вкручивали? – без обиняков спросил я.
– Теоретически да. Но в данном случае нет, – откликнулся мой старый друг. – Хотя вообще-то здорово, что мы сегодня ее убедили.
– После твоего ухода я убедил ее еще больше. Она даже спать захотела.
– Молодец, Фома, – похвалил Макси-Кот. – Хоть поспит сегодня нормально. Но мне все равно за нее как-то неспокойно. Надо же: всего за три дня на человека столько свалилось.
– И где гарантия, что это сегодня кончилось? – спросил я.
– В том-то и дело: гарантий никаких, – мрачно пробормотал Макси-Кот. – Остается только надежда на лучшее.
– Ладно, Кот, как вернусь из школы, позвоню тебе, – пообещал я.
– Да уж, Фома, держи меня в курсе событий, – в голосе Макса слышалась тревога.
– Тебе ведь уже сказали, буду держать, – отвечал я.
– И вот что еще, Федька, – продолжал Макси-Кот. – В случае чего я даже в будний день к вам вырвусь. Только скажи. Ну, спокойной ночи.
И в трубке послышались частые гудки.
На следующее утро Жанна сама зашла за мной. Ей все равно пришлось гулять с Пирсом. Обычно в будние дни утром с псом выходила Юлия Павловна. Мне сразу бросилось в глаза: от вчерашнего спокойствия девочки не осталось и следа. Она отрывисто бросила:
– Привет. Готов? Пошли. Пока мы ехали в лифте, она нервно кусала губы.
– Что случилось? – не выдержал я.
– Ничего, – был краток ее ответ.
– А почему же ты такая? – хотелось выяснить мне.
– Какая? – недовольно переспросила она.
– Не хочешь, не говори! – вспылил я. – Тоже мне. Пытаешься изо всех сил ей помочь, а она что-то скрывает.
По дороге к школе она так и не удосужилась ничего мне рассказать. В конце концов мы едва не поссорились. Хорошо хоть школа у нас близко, и как следует поругаться мы не успели. А в вестибюле к Жанне кинулась Дианка. Не успел я раздеться, как они вместе испарились в неизвестном направлении.
Я обозлился: «Ну и пусть. Пока сама не подойдет и не расскажет, не стану ничего спрашивать». Естественно, принимая такое решение, я рассчитывал, что она скоро ко мне подойдет. Однако ни на уроках, ни на переменах Жанна даже не смотрела в мою сторону. Судя по выражению ее лица, она по-прежнему пребывала в нервозном и мрачном расположении духа.
Естественно, в классе и вообще в школе уже все знали о субботнем происшествии на пруду. Почти каждый считал своим долгом подойти к Жанне и что-нибудь ей сказать. А потому мы, при всем желании не смогли бы как следует поговорить. Даже если бы она захотела. Но она не захотела.
Лишь на последнем уроке мне на стол неожиданно плюхнулась записка: «Пойдем домой вместе, ладно? Жанна». Я посмотрел в сторону ее парты. Она глядела на меня. Я испытал сильное желание проучить ее и отправиться домой в гордом одиночестве, а еще лучше, чтобы она позлилась, в обществе Толяна. Однако, во-первых, мне было ее все-таки жалко, а во-вторых, я изнывал от неизвестности и неопределенности. Что у нее еще стряслось?
