Нейоми предусмотрительно отвернулась и посмотрела куда-то вдаль. Как раз в это время подъехал бензовоз. Соме быстро пошел к нему и разговорился с водителем.
Сэм сказал: «Ты произвела впечатление на нашего бесстрашного пилота».
Ласковым жестом он поправил за ухом выбившуюся прядку ее волос. — Весь день был невероятный. День «Черной стрелы» и красной лакрицы.
Его снова охватил тот непонятный, приглушенный страх. Кроме этого голоса он уже больше ничего не слышал.
— Если ты хочешь, Сэм, уберечь Сару от Аделии, забудь о желании стать героем и начинай вспоминать, кто же он такой — твой полицейский из библиотеки.
— Нет! Не могу! Я… я не должен!
— Ты должен припомнить это.
— Нельзя! Мне запрещено.
— А ты как следует постарайся, иначе это безнадежно.
— Теперь мне на самом деле пора домой, — невнятно проговорил Сэм Пиблз.
Нейоми, которая отошла, чтобы взглянуть на крыльевые закрылки «Наваджо», услышала голос Сэма и вернулась.
— Ты что-то сказал?
— Нет, ничего. Просто так.
— Ты что-то очень бледный.
— Я почему-то не могу расслабиться.
Вернулся Стэн Сомс. Он указал большим пальцем в сторону водителя бензовоза. «Даусон говорит, что мне можно воспользоваться его машиной. Я подброшу вас до города».
— Мы могли бы взять такси, — начал было Сэм. Не успел он договорить, как Нейоми отрицательно покачала головой. «Времени уже слишком мало, сказала она. — Большое спасибо, мистер Сомс».
— Ах ты, дйявол, — проговорил Сомс и улыбнулся ей так, как ни в чем не бывало. — Давай-ка зови меня просто Сэм. Поехали. Поехали. Даусон говорит, что со стороны Колорадо движется область низкого давления. Мне хочется вернуться в Джанкшн Сити, пока не начнется дождь.
7
Пелз оказался массивным зданием на окраине делового центра Де-Мойна полной противоположностью того типичного книжного магазина, где секции расположены в один ряд, цепочкой. Нейоми спросила, нельзя ли увидеть Майка. Ее направили к столу выдачи книг. Это была небольшая будка, напоминавшая будку, где обычно стоит таможенник. Она находилась между секцией, в которой продавались новые книги, и другой секцией — побольше первой, где продавались старые книги.
— Меня зовут Нейоми Хиггинс. Это я с вами разговаривала по телефону?
— А, да, — сказал Майк. Он порылся на одной из полок, заваленных книгами, и вытащил две книжки. Одна из них — «Любимые стихи американцев», другая — «В помощь оратору», изданная под редакцией Кента Адельмена. Казалось, что ничто на свете не могло бы обрадовать Сэма Пиблза больше, чем эти две книги, и он едва удержался, чтобы не вырвать их из рук продавца и не прижать с нежностью к своей груди.
— «Любимые стихи» — еще не проблема, — сказал Майк, — но вот «В помощь оратору» практически не издается. Пожалуй, Пелз — это единственный магазин в этих местах и до самого Денвера, где можно отыскать такое хорошее издание… конечно, если не считать библиотечных экземпляров.
— Для меня они оба — просто чудо, — с чувством сказал Сэм.
— Это подарок?
— Что-то вроде этого.
— Если хотите, могу специально завернуть их вам как подарок. Это моментально.
— Нет, в этом нет нужды, — сказала Нейоми.
Стоимость обеих книг была двадцать два доллара пятьдесят семь центов.
— Подумать только, — сказал Сэм, когда они вышли из магазина и направились туда, где Стэн Соме поставил взятую на время машину. Он крепко держал сумку в руке. — Не могу поверить, что так просто… вернуть книги будет так просто.
— Не волнуйся, — сказала Нейоми. — Все не так просто.
8
Когда они ехали обратно в аэропорт, Сэм попросил Стэна Сомса рассказать им о Дейве и тех бейсбольных мячах. «Если это ваши секреты, тогда не надо. Мне просто любопытно».
Сомс взглянул на сумку, которая лежала на коленях у Сэма. «Мне тоже любопытно, что это за книги», — сказал он. — «Заключу с вами сделку. История с бейсбольными мячами произошла десять лет тому назад. И я расскажу вам, если вы через 10 лет расскажете мне об этих книгах».
— Согласны. Сделка заключена, — сказала Нейоми, сидя на заднем сиденье, и добавила то, о чем Сэм тоже подумал. — Конечно, если мы никуда не денемся.
Сомс засмеялся.
— Да…ведь все бывает, правда?
Сэм кивнул: — Иногда происходят ужасные вещи.
— Конечно. Такая штука произошла в 1980 году с моим единственным сыном. Врачи сказали, что это была лейкемия, но на самом деле это было как раз то, о чем вы сказали, произошло то ужасное, что иногда случается.
— Я очень сочувствую, — сказала Нейоми.
— Спасибо. Время от времени мне кажется, что я обо всем забыл, но потом, вдруг, это оживает ще-то в глубине и снова сковывает меня. В некоторых случаях уходит много времени, прежде чем сбросишь тяжелые оковы памяти, а от некоторых воспоминаний вообще невозможно избавиться.
«От некоторых воспоминаний вообще невозможно избавиться».
«Идем-ка со мной, фынок — Я полице-е-ейфкий».
«Мне действительно пора идти домой… мой штраф уплачен?»
Дрожащей рукой Сэм коснулся уголка рта.
— Так вот, я знал Дейва задолго до того, как это все произошло, сказал Стэн Сомс. Они проехали указатель, на котором было написано: «Аэропорт 3 мили».
— Мы вместе росли, вместе ходили в школу, вместе перебесились в молодости. Единственное, что разделяло нас, это то, чтог я успел пресытиться и покончить с этим, а он так и не остановился.
Сомс с горечью покачал головой.
— Я редко встречал таких приятных людей, как он, независимо от того пьяный он был или трезвый. Но стало так, что пьяным он был чаще, чем трезвым, и мы постепенно перестали общаться с ним. Похоже, что в конце пятидесятых у него был самый трудный период. В те годы он вообще не бывал трезвым. Вот тогда он и начал ходить в общество АА, и казалось, что он стал чуть лучше…, но потом сорвался, и так много раз.
Я женился в 1968 и хотел тогда, чтобы он стал моим шафером, но так и не решился. Дело было в том, что он перестал пить — к тому времени — но трудно было поверить в то, что там он будет трезвым.
— Я понимаю, что вы имеете в виду, — тихо сказала Нейоми.
Стэн Сомс засмеялся.
— В это не очень легко поверить. Ведь такой милой девушке, как вы, просто не понять, сколько страданий и невзгод ждет горького пьяницу — но уж поверьте мне. Если бы я попросил Дейва быть моим шафером на свадьбе, у Лоры — это моя бывшая жена — глаза бы на лоб полезли. Но Дейв все-таки пришел, и потом, в 1970 году, когда у нас родился сын Джо, мы встречались намного чаще. Дейв как-то особенно нежно относился ко всем детям в те годы, когда пытался покончить с пьянством.
