– А потом?
– А потом в этом отпала необходимость, и мы перестали общаться.
– Так, хорошо… А чем вы объясните эти ранения на вашем лице?
– Во-первых, это трудно назвать ранениями, а во-вторых, это следы хулиганского нападения.
– И кто же на вас напал? – с нескрываемым презрением прошипела Крикун.
– Это скорее вы должны выяснить. А если по существу, это были злоумышленники, которые, пользуясь бездействием правоохранительных структур, продолжительное время орудовали в вашем городе.
Андрей специально подчеркнул – «в вашем».
– Это те, со швейными машинками?
– Читали?
Крикун опять промолчала, но, спохватившись, продолжила:
– А когда это событие имело место?
«Ох, а вот это нехорошо! – похолодел Андрей. – Ведь меня, когда я этих троих валдохал, никто не видел… Докажи, что это не жертва нападения меня разрисовала».
– В это воскресенье, утром.
– То есть непосредственно после сборища на озере Светлое? – едва сдерживая злорадство, уточнила Крикун.
– Да, – как можно спокойнее ответил Андрей, – в пятницу вышел номер с материалом об этих мошенниках, а в воскресенье рано утром они меня поджидали в подъезде. Бизнес я им поломал, говорили. Оперативно сработали, правда?
Крикун пропустила намек мимо ушей.
– И вы не подали заявление в милицию?
– Нет.
– А почему?
– А испугался, – с вызовом ответил Андрей.
– Кого же? – поджала малиновые губы следователь.
– Да милиции и испугался. Выяснится, что я им ребра переломал, – меня ж и упекут за превышение. Что – такого разве не бывало?
Крикун не стала углублять тему, Андрей воспользовался паузой.
– А вообще, вы что – хотите сказать, что я имею какое-то отношение к гибели Тамары Зуевой?
– Мы проверяем все версии.
«Да она у вас единственная! Поверху плавала, ты и схватила! Врать научись, профи!»
– Тогда запишите себе – никакого отношения к смерти Зуевой я не имею, на празднике с ней не сталкивался, никакого мотива на нее нападать у меня не было и быть не могло.
– А кто может подтвердить, что вы не встречались с ней на этом сборище? – склонив голову к плечу, осведомилась следовательша.
– Все, кто там был, – развел руками Андрей. – Я там присутствовал по долгу службы, общался с людьми, хороводы водил, все время был на виду. Ищите!
«Конечно, это не совсем так, но… Не дай бог Анну сюда втянуть. Страшно подумать, что с ней сделает эта особа. Из элементарной зависти к талии в три вершка».
– Хорошо, мы и это проверим.
– Разумеется.
Крикун что-то нервно дописывала.
– Что-нибудь для газеты дадите по этому делу? Минимальную информацию.
– Ведется следствие.
«Действительно, минимально».
– Вот, прочтите, и если согласны, подпишите все страницы.
«А вроде меня должны были предупредить об ответственности? Или это была просто неформальная беседа по душам?»
Андрей пробежал глазами текст, судорожно проглотил желание подправить слог, стиль и пунктуацию, размашисто подписал, словно давал автограф поклоннице.
– Все? – Андрей превентивно встал.
– Да, можете идти.
Крикун подмахивала его повестку дольше, чем писала протокол.
«Ох, не хочет она меня отпускать!» – подумал Андрей и не ошибся.
– Далеко не уезжайте. Можете еще понадобиться.
– Во-первых, я все сказал, во-вторых, дальше границ района я не уеду, поскольку это не входит в мои планы.
– Во-первых, во-вторых!.. – пробормотала вслед ему Крикун, но Андрею не хотелось даже огрызаться.
Снаружи было сыро, неуютно, ветрено, на душе – тревожно и пакостно. Как-то это все не укладывалось в голове – связать его с гибелью Томки…
«Это ж надо – меня к этому делу пристегнуть!.. Вот – не связывайся с брюнетками, да еще кудрявыми, Полевой! Век тебе наука!.. Да, но что сказать завтра в редакции?… То-то Борода скукоженный сидел… Подозревал, что меня из-за… этого? Говорил ведь он, что, когда в семьдесят втором маньяка искали, всех оцарапанных в ментовку таскали?»
По дороге домой Андрей купил в киоске два последних номера «Подмосковной мимозы» – так, по наитию… И угадал. В сегодняшнем номере на последней странице был некролог с фотографией. Тамарку называли ярким человеком, талантливым журналистом и невинной жертвой жестокого, бессмысленного преступления. О том, что оно было совершено на несколько двусмысленном празднестве, тактично умалчивалось.
Но об этом в городе наверняка знали и без газеты.
Наутро Андрей поймал себя на мысли, что оттягивает время выхода из дома. Он выполнил весь ненавистный ритуал домашней уборки: засунул в полированный хозяйский шифоньер лишнюю одежду, вымыл чашки, даже протер пол в комнате и прихожей. Он даже вымыл обувь!..
Если какой-нибудь крикун захочет провести химический анализ почвы на обуви и половичке – накося выкуси! Это вам не «Си-эс-ай» с хорошими манерами и умными глазами!..
«Тьфу ты господи! А ведь напугала меня эта плюшка в мундире!»
Но появляться на работе позже одиннадцати часов было бы… неуместно. За ним ведь еще числилась эта история с брошкой «от Челлини».
…Мимо комнаты, где Борода с верстальщиком строили очередной номер, Андрей пробежал поспешно, бросив: «Привет всем!» Краем глаза он увидел, как Борода подскочил, оглядываясь на него.
«Захочет – позовет и спросит. У него свои дела, у меня свои».
– Валь, привет!
Валя что-то пробормотала, но Андрей, изображая невероятное служебное рвение, пролетел к столу.
– Костик фотографии брошки сделал? – деловито осведомился он.
– Да, – тихонько кашлянув, ответила Валя. – Они у Михал Юрича на компьютере. А… как там вчера прошло?
– Вчера? – задумчиво повторил Андрей, якобы перечитывая собственные заметки. – Представь, Загашникова любимого на месте не оказалось, а следователь по фамилии Крикун оказался женщиной ужасно толстого вида. А так… ничего. С нападением на мою персону ничего не известно, с нападением на Зуеву – еще меньше. Журналистов гнобят все, кому не лень, а никто ничего делать не хочет.
Андрею понравилось, как он лихо скомпоновал две темы.
– Да? – тихо и нерешительно произнесла Валя. – Ну, может, что-то и выяснят… постепенно.
На пороге комнаты появился Борода:
– Ну, что там за дела, Андрей?
«Андрей» – это среднеарифметическое между «Андрюшей» и «Андреем Викторовичем»? Временный нейтральный вариант?»
– Материала не принес! – поднимая руки, словно Борода скомандовал ему: «Хенде хох!» – сказал Андрей. – Моим делом не занимается никто, делом Зуевой занимаются все, поэтому ни про что ничего не известно. Тайна, покрытая синим мундиром!
– А, понятно… Ну, это не срочно.
Неловко споткнувшись о собственные ноги, главный ушел к себе.
