– Один, два – сошел с ума. Два, три – не умри… – губы Ивана дрогнули, путано произнося секретные слова, услышанные в детском саде во время «тихого часа».
– Это еще что за хрень? – Батон удивленно глянул на шепчущего в забытьи. – Уже мультики ловишь?
Он кивнул «Питбулю». Тот вытащил ампулу с нашатыркой, щелчком сбил верхушку и выплеснул содержимое под нос Ивану.
– Три, четыре – один в мире…
– Не помогает. Глазами мух ловит! – Батон с досадой пнул ногой по комбайну. – Уши ему, что ли, растереть?
– Не все ли равно? – пожал плечами «Питбуль». – В сознании или нет, все равно ж подыхать!
Батон небрежно кивнул «Иуде»:
– Давай, Барабашка, лезь наверх. Разотри ему уши. Может, очухается. До того, как отдаст концы, мне надо еще успеть передать привет!
Балабанов схватился за поручень и запрыгнул на ступеньку искореженной кабины.
– Что, Храмыч, разложили тебя, как кролика?
– Пять, шесть – правда есть… – еле слышно простонал Иван.
Но Алешка их все-таки расслышал и, почему-то испугавшись этих слов, отпрянул от Храмова.
– Давай, шевели руками, не то клопом всю жизнь светить будешь!
– На весу неудобно, – пробубнил Алешка. – Не удержусь, ступенька вся искурочена.
– Не дрейфь, поддержу, – Батон ловко вскочил следом за Балабановым и, прижимая его к Ивану, шепнул на ухо: – Поцелуй его!
– Это еще зачем? Пусти, не-не-буду…
Алешка попытался отпрянуть, вырваться, но Батон держал жестко, с силой давя локтем на позвоночник.
– Куда ты, падла, теперь денешься? Кто его привел в «зону»? Почему теперь я должен разгребать за тобой дерьмо?! – Батон резко ударил его между лопаток. – Не станешь делать, что скажу, так мы тебя по кругу пропустим, а после на лбу петуха наколем!
Балабанов коснулся губами холодного, перемазанного кровью и ржавчиной лба Ивана. И в этот момент Алешке почудилось, что тот раскрыл глаза и улыбнулся.
– Прости, Храмыч…
Батон внезапно накинул Алешке на шею удавку и, перебрасывая веревку через железный крюк, спрыгнул со ступеньки вниз.
Алешка неуклюже задергался на веревке, отчаянно потянул руки к перехваченному петлей горлу. Батон подтянул веревку и привязал ее к торчащей из-под комбайна железной решетке.
– Охренеть… – буркнул «Питбуль» и раскурил сигарету. – Что сразу не сказал, что и второго пацана вздернем?
– А зачем? Каждый должен только свое дело знать, как свои роли актеры в драмкружке, – ухмыльнулся Батон. – А вынимать жмуров из петель – не наша, а ментовская роль!
– Счастливый ты, Сидоренко, все равно, что наш утопленник! На излете рабочей недели, в прекрасный пятничный вечер фортуна снова подогнала тебе шикарный подарок! – следователь стремительно влетел в кабинет и, прихватив со стола дерматиновую папку, размашисто хлопнул практиканта по плечу. – Собирайся, на токовище поедем!
– Почему на токовище? – Сидоренко оторвал взгляд от фотографий убитой школьницы и непонимающе уставился на капитана. – Раз утопленник, значит надо к воде ехать…
Агеев ловко развернул стул на деревянных «козьих» ножках и уселся напротив практиканта:
– Нет, дружочек, нам надо на токовище, потому что именно на токовище глухари бьются грудью до крови!
– Это что, шутка какая-то? Что-то я, товарищ капитан, никак не врублюсь.
– Так это ж верно товарищ Розенбаум заметил. Наш зам начальника областного УВД по борьбе с организованными лохами! – рассмеялся Агеев, но, столкнувшись с растерянным взглядом практиканта, махнул рукой. – Пять минут как дежурному позвонили об обнаружении двух трупов в заброшенных мастерских бывшего ремзавода. Теперь дошло?
– Так бы сразу и сказали, – Сидоренко принялся торопливо складывать фотографии стопочкой. – А то утопленники, токовище… С вами, товарищ капитан, не соскучишься!
– А ты, Шланг, в своей милицейской школе заявление напиши, чтобы после практики в Немиров распределили. Видишь, как здесь здорово! Неделя не пройдет, а у нас новый жмур созревает. И вот в чем для меня кроется загадка, – Агеев прищурил глаз. – Покойников все больше, а население города не только не сокращается, а даже прирастает. Как такая арифметика возможна?
– Да все очень просто, Андрей Данилович! – по-школярски быстро затараторил практикант. – Риелторы поят алкашей пару месяцев спиртягой, а потом говорят, что они задолжали полмиллиона, и если в два дня не расплатятся, то к ним на разборку приедут «быки» и для начала все кости переломают. Вот и приходится алкашам за бесценок обменивать свои квартирки на комнатки в вашем Урюпинске. В лучшем случае, им дадут в придачу тысяч пятьдесят да спирта пару литров для ускорения дела. И – адью! Катит семейка с нашего Компроса или улицы Сибирской в ваши интернациональные казармы, обеспечивая городку стойкий прирост населения и неопознанных трупов.
– Гениально! – Агеев демонстративно захлопал в ладоши. – Я ночей не спал, голову ломал, а ты взял да и размотал всю преступную цепочку за раз плюнуть. Холмс и Ватсон пермского сыска!
– Да я что?! Я так, слышал, что в школе преподобные болтают, – промямлил Сидоренко. – Будет смеяться вам, товарищ капитан…
– Мне вовсе не до смеха. У меня есть труп девушки, а ее убийца черт знает кто. Теперь к ней еще два «глухаря» подвешены. За год таких дел за сотню зашкалит!.. Знаешь, что каждый квартал делает со мной начальство за каждое нераскрытое дело? Имеет меня и в хвост, и в гриву! Потом задницей неделю к стулу примеряешься да вытанцовываешь на нем, как карась на сковородке. Так что выручай, Холмс!
Практикант встал из-за стола:
– Я готов, товарищ капитан! Только скажите, я для вас сделаю все как надо!
Агеев покровительственно протянул руку и с удовольствием, до хруста стиснул слабую кисть практиканта:
– Ну, Шланг, молодца! Политику партии понимаешь правильно! В нашем безнадежном деле главное – быть вовремя готовым. А охотники тебя скушать сами объявятся!
* * *
– Я, Андрей Данилович, и не думал, что у вас в городе раньше такие заводы были, – практикант удивленно рассматривал нагроможденные друг на друга автомобильные кузова. – Прямо как в Чикаго!
Запнувшись в потемках за арматурину, Агеев выматерился:
– Распустила вас школа. Липнете на все американское, как на дерьмо мухи. Или что, чужое завсегда кажется слаще?
– Зачем вы так, товарищ капитан! – обиженно пробубнил Сидоренко. – Я для красоты образа сказал. Чтобы контрастнее провинцию высветить.
– Лучше бы фонарь с собой взял да дорогу высвечивал. Это на дворе солнце олухам светит, а в ангаре хоть глаза выколи! – капитан раздраженно махнул рукой. – Цех с футбольное поле будет, да в нем железа на тысячу тонн. Где нам в такой темени «глухарей» откопать?
