Машина, которую Леша остановил, домчала его по пустым вечерним улицам за двадцать минут. Едва зайдя в подъезд, он услышал раскатывающийся эхом лай Гектора.
…Как, наверное, он надоел соседям! Но я ж слушаю их музыку в два часа ночи и ничего… Открыл дверь, и пес радостно бросился вперед, вскинувшись лапами ему на грудь.
– Порвешь куртку, будешь покупать новую, – предупредил Леша строго.
Пес, конечно, не понимал, сколько для этого потребуется денег, но интонация остудила его пыл. Гектор опустился на четыре лапы, виновато склонил голову, подставляя шею под поводок, и заскулил.
– Пойдем-пойдем, – Леша потрепал его по накаченной холке, – гулять, Гектор, а потом будем есть кашу.
Пес поднял на хозяина преданные глаза, облизнулся и завилял обрубком хвоста.
На следующее утро Лена на работу не вышла. В принципе, в этом не было ничего из ряда вон выходящего – все люди когда-то болеют, просыпают, стоят в пробках, но при этом обычно они предупреждают непосредственного начальника. Прождав полчаса, Леша сам набрал ее мобильник, но тот оказался недоступен, а домашнего телефона у Лены не было.
…Похоже, она уже вчера почувствовала себя хреново, а я, дурак, понапридумывал себе… Мысль о болезни казалась самой естественной, но все равно какой-то неопределенной. …Позвонить-то можно ж было! Если только ее забрали по «скорой», но тогда это не грипп и даже не загадочное состояние, именуемое «по женской линии»… а что? Да нет, все нормально – просто неизвестность всегда обволакивает туманом самые обыденные вещи… Вздохнув, Леша повернулся к монитору. …И что тут у нас?.. Заканчивается «Пепсодент» и «Чистая линия» с ромашкой… Какая, к черту, «линия»?..
Пестрые упаковки, автоматически возникавшие перед мысленным взором, представляли собой часть другого, не радовавшего его мира, и он не хотел в нем оставаться. Как можно думать о всякой ерунде, если что-то случилось с его Леной?..
…Ничего не случилось… За ночь ничего не могло случиться! Сейчас она позвонит и все расскажет… Но когда раздался звонок, он испуганно вздрогнул; схватил трубку.
– Алексей, – раздался голос Михалыча, – почему в Питере до сих пор нет нашей заявки? По графику они сегодня должны грузить нам машину.
Леша молчал, перебираясь из одного мира в другой.
– Алексей! Ты меня слышишь?!
– Слышу, Михалыч. У меня проблема. Смирнова не вышла.
– Нашел проблему! Что, Янка одна не справится? Срочно отправляй заявку и не забивай себе голову!
– Хорошо, – Леша понял, что не сможет ничего объяснить – неясные предчувствия касались лишь его одного, а для остальных жизнь продолжалась в обычном ритме. Он снова вперился в экран, соображая, что ж им везут из Питера, хотя еще вчера знал это почти наизусть; сжал ладонями виски и опустив голову, закрыл глаза, но солнечный свет упорно пробивался сквозь веки, смазывая желанное изображение, поэтому от Лены остался лишь голос: – Смотри, это не лучший вариант…
…Почему она так сказала? Что плохого в том, что она будет мне сниться? Ведь это ж нормально между близкими людьми… – Леша открыл глаза, – «Пепсодент»… Надо отправить заявку и отпроситься у Михалыча. Я не выдержу, пока она сама позвонит. Блин, да что со мной происходит!..
Сердце вдруг сжала какая-то могучая сила, мешая ему привычно гонять кровь по сосудам; от этого немели ноги, а руки делались холодными и непослушными. Тяжелые веки медленно опускались, не желая подниматься обратно. Словно издалека, Леша услышал, как шумно открылась дверь; из тумана возник Михалыч. Его лицо сначала выглядело недовольным, потом глаза расширились, принимая удивленное выражение.
– Что с тобой? – он тряхнул Лешу за плечо.
– Сердце что-то…
– Черт!.. У тебя таблетки есть?
– Не-а, – Леша безразлично покачал головой, – откуда?..
Михалыч выглянул в комнату менеджеров, где, кроме Яны, сидела пара клиентов.
– От сердца ничего нет?.. О, спасибо!.. Под язык, да?..
Леша слышал эти слова, но они, будто не касались его; снова прикрыл глаза, потому что свет раздражал.
– Эй, Лешка! – Михалыч снова встряхнул его, – рот открой! Давай, вызову «Скорую».
– Не надо, – прошептал Леша, – сейчас само пройдет.
До сегодняшнего дня он никогда не болел настолько, чтоб обращаться к врачам, поэтому считал больницу первой станцией на пути к кладбищу. Ему казалось, что человек, попавший туда, и даже, якобы, излечившийся, уже не может быть нормальным – он уже сделал первый целенаправленный шаг к зияющей, мертвой пустоте; за ним в скором времени неизменно должен последовать, и второй, и третий.
– Не надо «Скорую»… – повторил он.
– Тогда соси таблетку. Только инфарктов мне не хватало!
Через несколько минут, действительно, стало легче. Леша почувствовал, как робко и неуверенно «мотор» набирает обороты. Постепенно стабилизирующийся пульс гулко отдавался в висках, и казалось, голова вздрагивает; даже Михалычу это должно было быть заметно.
Потом открылись глаза; Леша оглядел комнату, словно убеждаясь, что все еще находится на этом свете. Видимо, взгляд его был достаточно осмысленным, потому что Михалыч облегченно вытер со лба невидимый пот.
– Черт, перепугал ты меня. Ну, что, лучше?
– Лучше, – Леша кивнул.
– Домой отвезти?
– Не надо. Пройдусь тихонько; подышу воздухом.
– Смотри, не вздумай помереть, – Михалыч погрозил пальцем, – ты мне нужен живой и здоровый, понял? А то, если нового начальника отдела брать, так пока его научишь…
Леша слабо улыбнулся. Он давно привык к юмору шефа (чего можно ожидать от бывшего майора? Майор, он и в Африке майор); осторожно поднялся с кресла, и Михалыч помог ему выйти из кабинета. Опираясь на его руку, Леша прошествовал мимо клиентов, провожаемый сочувственными взглядами.
– Тебя точно не подвезти? – спросил Михалыч на прощанье.
– Точно, – к собственному удивлению Леша уже чувствовал себя абсолютно нормально; осталась только слабость, проявлявшаяся в подрагивании рук, и страх – страх перед черной бездной, в которую он чуть не провалился, – спасибо, – он постарался придать голосу твердость.
– Вечером позвонишь – скажешь, как самочувствие. С сердцем не шутят, а то у меня брат так умер. Тоже все хотел казаться самым здоровым, но никто не знает, когда она, проклятая, подкрадется…
Леша не стал слушать дальше, и вышел на улицу.
Весенний, пропитанный солнцем воздух быстро вернул его к жизни. Дрожь прошла, и глубоко вздохнув, Леша не ощутил ни боли, ни тяжести в груди. Прошел два квартала и остановился – дальше начинался виадук с узким тротуаром, где машины невольно окатывают всех смельчаков грязью, смешанной с мокрым снегом; вернулся на остановку, высматривая маршрутку, и неожиданно услышал сзади:
