— [...]можно охарактеризовать как резкие генетические реакции компенсаторного характера из-за устойчивого воздействия остаточного излучения [...]которые обеспечивают зарождение и развитие жизнеспособного субъекта (первичный близнец) и эффективно смещают мутации на вторичного близнеца, которого можно рассматривать, как неудачное (но необходимое) сопутствующее явление.
— Я и половины не поняла, — призналась Зои. — «Генетические»? «Компенсаторного характера»?
— Я тоже, — согласился Дудочник. — Но, кажется, именно это мы и подозревали, да? Человечество изменилось подобным образом, чтобы выжить. И мы, омеги, несем бремя мутаций от последствий взрыва.
Я кивнула. Вспомнились слова Воительницы при последней встрече на дороге несколькими неделями ранее. «Вы — наш побочный продукт. И только». Может, она читала эти документы или что-нибудь похожее?
— Это лишь крохи от того, что вам следует увидеть. — Я подняла страницу с дальнего края кровати. Тонкий, почти кружевной от дыр листок. Но не передала, а зачитала вслух:
— Сорок шестой год, четырнадцатое декабря. Информационный документ. Тема: Близнецы Наверху. Варианты лечения. Текущие исследования одномоментных случаев гибели близнецов, наблюдаемых Наверху, подтверждают связь, выходящую за рамки любого существующего понимания близнецов (как дизиготных, так и монозиготных). В то время как механизм этой связи остается неясным, само по себе появление близнецов поддается лечению. При правильном медицинском режиме (см. приложение Б списка препаратов для первичных близнецов), рождение двойни должно стать обратимым в будущих поколениях. Это лечение в сочетании […]
— Лекарства, которые они упоминают — список, — перебила меня Зои. — Он был в сундуке?
Я покачала головой:
— Если когда-то и был, то сплыл. Может, остался в Ковчеге, может — уничтожен.
— И больше ничего на этой странице?
— Ничего. — Дальше бумагу и текст испортила плесень.
Я подняла голову, чтобы выяснить, уловили ли слушатели смысл того, что я только что прочитала. Тишина, повисшая в комнате, казалась тяжелее пыли.
Первой отреагировала Зои:
— Неудивительно, что они убили Джо. Черт побери! Способ, чтобы больше не рождались близнецы!
Все повскакивали. Рука Зои сжимала плечо Дудочника. Саймон медленно качал головой, широко улыбаясь. Инспектор нахмурился, сузив глаза.
— Не все так просто, — осадила их я. Им следовало бы знать, что в нашем деформированном взрывом мире нет места простым решениям. — Слушайте. Тем не менее, целевая группа обсудила целесообразность программы лечения с Временной координационной группой (см. приложение А), учитывая, что с прекращением рождения близнецов продолжат проявляться мутации. Лечение, приводящее к отмене рождения двойни, вероятно, смягчит самые острые мутации, а значит, последующие поколения должны продемонстрировать меньше самых неблагоприятных деформаций, наблюдаемых в нынешнем поколении омег. Однако наше моделирование показывает, что мутации, вероятно, будут распространены. Одним из аргументов в пользу лечения является тот факт, что вскрытия показали: в мутации омег во всех случаях включена полная дискинезия репродуктивной системы. Тем не менее, кое-кто из Координационной группы утверждает, что это — прагматичное эволюционное решение проблемы мутаций.
— Прагматичное эволюционное решение проблемы мутаций, — повторил Дудочник. — Похоже, кое-кто из них был доволен, что мы не можем размножаться. Снова альфы, не так ли — рассматривают нас как дегенератов, недочеловеков.
Я кивнула:
— Именно поэтому они не хотят прекращать рождения близнецов — это положит конец и альфам, и омегам. По их мнению, мутации снова проявятся у каждого, но уже не столь серьезные, какие у нас сейчас.
— И омеги смогут иметь детей, если станут принимать лекарство?
— Не будет ни омег, ни альф, — ответила я. — Просто люди.
— Но все с мутациями, — заметил Инспектор. — Так ведь?
— Именно так тут говорится, — кивнула я. — И обитатели Ковчега готовы были рискнуть самим существованием человечества, нежели позволить всем людям продолжать мутировать.
Дудочник посмотрел на Инспектора, будто ожидая, что тот станет оправдывать решение людей из Ковчега. Инспектор встретил его взгляд, но промолчал.
— Речь только о будущих поколениях. — Зои аккуратно забрала у меня бумагу, чтобы прочитать самой. — Здесь нет ничего ни о том, как разорвать связь уже существующих близнецов, ни способов сделать живущих омег способными иметь детей?
— Нет. — Я посмотрела на нее. Существуй способ разорвать связь между ней и Дудочником, что бы она выбрала?
Дудочник прервал мои мысли:
— Так что это было? Они знали, как прекратить рождение двойни, но не смогли договориться, чтобы применить метод на практике?
— Проблема не только в том, что не смогли договориться, — ответила я. — Были и другие причины. — Я взяла следующую страницу и передала Зои. Та зачитала вслух:
— Предложенное лечение само по себе не представляет сложности, но с реализацией могут возникнуть проблемы из-за рассеянности выжившего населения Наверху. Например, неясно, как осуществлять поставку, хранение и распространение препаратов. Наши прогнозы показывают, что нынешние ресурсы Ковчега должны обеспечить достаточное количество препарата для пяти тысяч пациентов (с учетом предлагаемого графика лечения по три дозы каждому, согласно выводам Фигана и Блэра). Однако препарат требует низких температур […][...]Главным препятствием для реализации режима массового лечения остается очевидный рост технофобных настроений Наверху. Вне пределов Ковчега все технологии, пережившие взрыв, уничтожены. Несколько экспедиций сообщали об агрессивных реакциях на медицинское освидетельствование. В трех случаях оборудование было конфисковано и уничтожено. Две из последних экспедиций не вернулись. Учитывая множественные естественные риски внешней среды, было бы преждевременно относить их к насильственным чисткам технологий, которые наблюдались Наверху. Однако это остается вполне возможной и обоснованной причиной.
— Табу, — пояснила я. — Выжившие восстали против машин.
— Я бы не стал их за это винить, — буркнул Инспектор. — Они видели последствия взрыва, жили среди них.
— И не только, — сказала я. — У них была еще одна причина бояться обитателей Ковчега и их машин.
Я перешла к другой кровати, где лежала кипа бумаг, исписанных одним неразборчивым почерком. Пришлось продираться через каракули наряду с повреждениями от выцветания, ветхости и плесени.
— Это писал один человек. Себя он называет профессор Хитон и рассказывает, в чем на самом деле заключались эксперименты.
Благодаря работе профессора Фигана и профессора Блэра проекту «Ковчег» еще остается шанс доказать свою состоятельность. В наших силах исправить процесс рождения двойни, ставший практически повсеместным на поверхности. Результаты Фигана и Блэра неизменно показывают, что лечение при тщательном распределении существующих ресурсов достижимо (по крайней мере в областях, непосредственно примыкающих к Ковчегу) и должно снизить уровень смертности и тяжелой инвалидности среди последующих поколений.
Методы проведения экспериментов (по которым я уже высказал свои возражения как лично, так и через официальные процедуры рассмотрения жалоб) в другое время признали бы неэтичными. Несмотря на это, теперь результаты исследования для нас доступны и было бы безрассудно не заметить, что […]
— Что значит «методы проведения экспериментов»? — спросила Зои.
— Смотри. — Я передала ей следующую страницу.
Дудочник заглянул ей через плечо, чтобы тоже прочитать.
[…] В большинстве случаев исследования Фигана и Блэра проводились без предварительного информирования и согласия подопытных субъектов, что является вопиющим нарушением этических правил. Принимая во внимание исчерпывающие протоколы безопасности входа и выхода из Ковчега, это не могло произойти без одобрения на самом высоком уровне, а значит, виновны не только сами непосредственные исполнители проекта, но и Временное правительство. И это не просто этическое нарушение, а (учитывая высокий уровень смертности среди подопытных) ужасающее преступление.
