— Это только часть парка, — пояснил Уиттейкер, не глядя на Пендера, которому пришлось напрячься, чтобы разобрать его слова. — Он идет за дом и дальше. Там настоящие джунгли.
Они стояли возле полусгоревшего дома, поразившего Пендера своими размерами. Тогда, с дороги, он почти не рассмотрел его, зато теперь весь фасад был как на ладони. Огромные окна первого этажа и дверь в форме арки были забраны рифленым железом, покрытым множеством самой разной длины и вида царапин. Возле стены была насыпь из штукатурки и кирпичей, словно много лет падающие с верхних этажей обломки образовали защитный барьер вокруг дома. Окна второго и третьего этажей больше не казались Пендеру черными и зловещими, потому что через них можно было увидеть небо из-за отсутствия кое-где пола и большого куска крыши. Трубы кое-как держались на толстых стенах, напоминая важных часовых, стоящих на страже выгоревшей коробки. По периметру крыши шла балюстрада, заканчивавшаяся над фасадом треугольником из серого камня. С того места, где стояли Пендер и Уиттейкер, казалось, что дом, возвышаясь над округой, своей огромностью подавляет ее.
— В свое время тут, наверно, было неплохо, — сказал Пендер. Уиттейкер, ничего не ответив, свернул с дороги на еще более грязную тропинку, которая шла вдоль дома.
— Там старые конюшни, — крикнул он, отойдя немного, — в них теперь держат свиней.
Пендер последовал за ним, устало переставляя ноги, но не выпуская из рук шлем. В какое-то мгновение он так был поглощен выбором места посуше, чтобы поставить ногу, что, когда поднял глаза, учитель уже исчез за углом примыкавшего к главному зданию строения, которое, по-видимому, и было конюшней. Когда он тоже завернул за угол, то Уиттейкер стоял все так же спиной к нему, вглядываясь в мрачные стойла. На полу в двух ближайших из них лежала солома, в которой Пендер, когда напряг глаза, разглядел розовые туши. Он чуть не задохнулся от исходившей от соломы вони и поразился тому, что ее выдерживают животные.
Уиттейкер повернул к нему голову.
— Вон они, — сказал он. — Спят как дети.
— Замечательная жизнь, — отозвался Пендер, обходя Уиттейкера, чтобы взглянуть поближе.
— Если кому-то нравится грязь, — промолвил учитель. Тут он заметил, что Пендер вдруг весь напрягся. — Что? Что там? Пендер ответил почти шепотом:
— Посмотрите получше.
Уиттейкер нахмурился и устремил взгляд во тьму.
— Ничего не вижу...
— Подойдите ближе. Вон там. Видите? — Пендер показал на ближайшее животное, лежавшее в соломе. Учитель сделал шаг, два, три, пока Пендер не схватил его за локоть. — Стойте. Вы что, отсюда не видите?
Настала очередь напрячься Уиттейкеру.
— О Господи, — выдохнул он. — Похоже на кровь.
— А теперь посмотрите на других. Они не двигаются и не дышат. Слышите? Ни одного звука.
Уиттейкер, не веря своим глазам, покачал головой.
— Мертвые.
Крысолов осторожно двинулся вперед, до предела напрягая зрение и слух, ожидая найти где-то рядом зверей с черной шерстью. Он стал на колени и немного разгреб солому вокруг одного из неподвижных тел. Оно было разорвано в клочья, шея перекушена, голова почти совсем оторвана. Вместо ног он увидел короткие обрубки, а на месте живота огромную дыру. Только сейчас Пендер понял, что вонь идет от гниющих свиней, которые пролежали тут довольно долго.
Уиттейкер разгреб еще одну тушу, а Пендер, привыкнув к темноте, увидел множество валявшихся в конюшне обглоданных и полуобглоданных существ, в которых трудно было узнать свиней.
— Наверно, крысы напали на них ночью, когда они спали, — сказал Пендер. — У них не было возможности спастись. Даже выбраться наружу.
— Но далеко не все из них объедены дочиста. А некоторые...
— Вероятно, они потихоньку подъедали их уже после того, как убили. — Он помолчал немного и сухо добавил: — Собственный склад. Господи! — И с отвращением оглядел конюшню. — Идемте. Нам лучше уйти.
Однако Уиттейкер не мог отвести взгляда от туши, что лежала в глубине конюшни.
— Пендер, она дышит. Она еще живая.
— Не может быть.
Пендер проследил за взглядом Уиттейкера. Туша, на которую тот смотрел, отличалась от остальных размерами. И, кажется, в самом деле двигалась.
— Мы ничем не можем ей помочь, — сказал он. — Идемте.
— Нет, подождите. По крайней мере, надо прекратить ее мучения. Дайте мне револьвер.
— Нет. Выстрелом вы взбудоражите здесь всех, кто, вполне вероятно, притаился поблизости. Не трогайте ее. Но Уиттейкер решил настоять на своем.
— Пожалуйста. Я не могу так уйти.
Пендер расстегнул кобуру и дал ему браунинг.
— Стреляйте прямо в шею, чтобы было меньше шума. И побыстрее.
Он настороженно следил за тем, как учитель снял перчатку, поставил палец на спусковой крючок и направился к свинье. Странно, каким образом ей удалось выжить?
— Пендер, посмотрите.
Уиттейкер наклонился над розовой, заляпанной кровью тушей. Крысолов не заставил себя ждать. Уж очень ему не терпелось уйти из конюшни. Увидав длинный разрез в толстом брюхе, он нахмурился.
— Мертвая. В таком состоянии выжить невозможно, — сказал он.
— Да поглядите вы, легкие-то двигаются. Она дышит. Пендер нагнулся. Шкура действительно двигалась, хотя тело уже давно застыло.
Он понял, в чем дело, еще до того, как маленькая черная мордочка показалась в разрезе.
Уиттейкер заорал. Крыса же, выбравшись из брюха свиньи, бросилась на него, и он упал спиной на солому. Пендер тоже упал и несколько мгновений в ужасе, леденившем его кровь, наблюдал за борьбой человека и зверя. Потом он встал на колени и крикнул Уиттейкеру, стараясь перекричать его вой:
— Револьвер! Револьвер!
Но учитель уже давно потерял револьвер, уронил его куда-то в солому от неожиданности и страха. Пендер принялся было его искать, но понял, что это бесполезно и не надо зря тратить время.
Крыса захватила в пасть руку Уиттейкера, а он зажал в ладони ее нижнюю челюсть, и по запястью у него потекла кровь. Когтями же она скребла по его груди, царапала ткань, которая еще чуть-чуть и должна была поддаться.
Пригнувшись, Пендер бросился на крысу, одной рукой схватил ее за загривок, а другой хотел вцепиться ей в шею спереди, для чего с силой рванул ее назад, но она вывернулась, и у него ничего не получилось. Правда, она отпустила руку учителя, но он все равно еле стоял на ногах, потоку что у него от боли закружилась голова.
Пендер поднял крысу, держа ее в вытянутых руках, прилагая все силы, чтобы она не дотянулась до него своими когтями. В конце концов он потерял равновесие и упал, подмяв под себя крысу и кроша ей кости собственной тяжестью. Он отчаянно сжимал крысиную шею, стараясь затолкать ее морду в грязь, чтобы она задохнулась в ней. Брызги летели во все стороны, и Пендер знал, что долго он не выдержит.
