Он кивает, и Кларе становится его жаль; она и не догадывается, что час спустя, в то время как Роуэн будет без запинок читать роль Отелло на уроке литературы, Ева передаст ему записку с вопросом.
А вопрос следующий: «Ну и на какой фильм пойдем?»
— Вы беседовали с Кларой Рэдли?
С этим вопросом Элисон Гленни врывается в кабинет, в то время как Джефф курит послеобеденную сигарету, высовываясь из окна. Он выбрасывает окурок, и тот летит по большой дуге на дорогу. Джефф закрывает окно.
— К ней ездили два констебля.
— И?.. В свидетельских показаниях ничего нет. Пусто. Что произошло, когда они у нее были? Видите ли, Рэдли — это старая вампирская фамилия, один из самых отъявленных вампиров в Манчестере как раз Рэдли, так что я хочу понять, есть ли между ними какая-либо связь.
— Они навестили ее, поговорили, но не выяснили ничего интересного.
— Ничего?
— Да. — Джефф вздыхает. — То есть они задавали ей вопросы, и она сказала, что ничего не знает, вот и все.
Элисон на мгновение задумывается:
— Они ведь ничего не помнят из разговора, да?
— Что? Не знаю. Это только вчера было. Кажется…
Она качает головой:
— Суперинтендант, не надо защищать их. Я никого не критикую. Вполне вероятно, что им заговорили кровь.
— Что-что?
— У некоторых кровососущих есть особые таланты. Как правило, речь идет о самых разнузданных и опасных вампирах, которые пьют столько крови, что это расширяет их психические и физические возможности.
Джефф недоуменно смеется:
— Извините, милочка. У меня все это еще в голове не укладывается.
В ее взгляде мелькает нечто вроде теплоты.
— Я понимаю. Мир вовсе не таков, каким мы привыкли его считать.
— Да уж, черт его дери.
Элисон расхаживает туда-сюда по кабинету. Когда она поворачивается к Джеффу спиной, он оценивает ее фигуру. Худая, слишком худая на его вкус, но спину держит ровно, точно преподавательница балета. У нее есть стиль, это ключевая характеристика, которая первой приходит в голову. Когда они сталкиваются с подобными женщинами на свадьбах или в дорогих круизах, Дениз всегда меркнет и блекнет на их фоне.
— В любом случае, — продолжает она, — у меня есть идея. Вы не могли бы предоставить мне список всех жителей Бишопторпа?
— Да. Разумеется. Но зачем? Кого вы ищете?
— Человека по имени Коупленд. — В голосе Элисон внезапно сквозит какая-то застарелая печаль. — Джеред Коупленд.
Уилл снова плывет на лодке по знакомому красному озеру. Но на этот раз с ним Хелен, она держит на руках темноволосого мальчика и поет ему колыбельную:
Тихо скользит твоя лодочка
Вниз по реке, по течению,
Радуйся, радуйся, радуйся,
Жизнь — это лишь сновидение.
Сейчас у Уилла есть весла, и он гребет к скалистому берегу, глядя на любимую женщину, которая продолжает нежно напевать. Она улыбается ему простой и полной любви улыбкой. Он не знает, что именно произойдет, когда они доберутся до берега, но знает, что они будут вместе и будут счастливы.
Тихо скользит твоя лодочка,
Вниз по реке держит путь,
Если увидишь чудовище,
Громче кричи, не забудь.
Хотя его гложет недоброе предчувствие. Все как-то слишком прекрасно. Он знает, что на скале кто-то есть и что этот кто-то наблюдает за ним. Кто-то помимо Элисон Гленни. Это мужчина, пытавшийся напасть на него вчера. Он держит что-то в вытянутой вверх руке, показывая Уиллу.
Это голова. Из разрубленной шеи в озеро стекает кровь.
Уилл перестает грести, но лодка продолжает плыть к берегу, пока не становится ясно, что голова его собственная.
Она свирепо таращится на него, словно маска из фильма ужасов. От страха у головы отвисла челюсть.
Б приступе паники Уилл ощупывает собственную шею и обнаруживает, что она невредима.
— Кто я такой? — спрашивает он, прерывая колыбельную Хелен.
Она изумленно смотрит на него, словно ей никогда не задавали вопроса глупее.
— Ты и сам знаешь, кто ты, — ласково говорит она. — Ты — очень хороший и добрый человек.
— Но кто именно?
— Ты тот, кем был всегда. Мужчина, за которого я вышла замуж. Питер.
Тут она замечает мужчину с отрубленной головой в руке и начинает кричать. Маленький Роуэн тоже заходится криком. Душераздирающий, безутешный младенческий вопль.
Уилл резко подскакивает и слышит какой-то странный негромкий свистяще-повизгивающий звук. Это его кассетник зажевал пленку, которую он поставил себе «на ночь». «Психокэнди» Иисуса и Марии Чейн. Менее крутой вампир увидел бы в этом дурное предзнаменование.
Уилл осторожно выглядывает на улицу — солнце палит вовсю. Прочь от фургона удаляется мужчина.
Это он.
— Идет палач, — бормочет Уилл и решает проследить за ним.
Он хватает темные очки, выходит на солнце и преследует мужчину до скромного на вид паба на главной улице. На вывеске под названием изображен пасторальный пейзаж Англии минувших дней. А называется заведение «Плуг».
Однажды Уилл написал глупый стишок, накропал его в одном из своих дневников вскоре после того, как перестал встречаться с Хелен. Он назывался «Красный луг», в честь его фамилии.
Вспаши красный луг,
Ничего не оставив.
Вонзи в землю плуг,
Осуши ее вены…
В обычных обстоятельствах Уиллу и в голову не пришло бы зайти в паб вроде «Плуга». Уютное, спокойное местечко для широкой публики, клиенты которого едва осознают, что живы.
К тому моменту, как Уилл входит в паб, мужчина уже заказал себе виски и засел в самый дальний угол. Уилл направляется к нему и садится напротив.
— Говорят, пабы вымирают как класс, — начинает он, на миг вообразив себя некровопьющим ныряльщиком, созерцающим бескрайнее море со скалы. — В двадцать первом веке им уже не место. Чувство общности у людей атрофировалось, живут себе в своих невидимых коконах. И это так печально… тем не менее еще бывают случаи, когда двум незнакомцам удается сесть друг напротив друга и побеседовать с глазу на глаз. — Уилл замолкает, рассматривая осунувшееся измученное лицо своего визави. — Мы-то, впрочем, уже знакомы.
— И кто я такой? — эхом повторяет мужчина слова из его сна.
Уилл косится на стакан с виски.
— Кто мы все такие? Люди, не умеющие забывать.
— Что?
Уилл вздыхает:
— Прошлое. Разговоры с глазу на глаз. Эдемский сад.
