По дороге домой мисс Марин, вместо того чтобы обрушиться на Ханну с упреками – как ты могла украсть автомобиль и сесть за руль вдрызг пьяной? – спокойно сказала, что «она все уладит». Ханна понятия не имела, что это означало. В прошлом году в их школе выступал коп, который говорил о том, что в Пенсильвании принят «нулевой порог» трезвости для водителей моложе двадцати одного года. Тогда Ханна обратила на это внимание только потому, что коп показался ей симпатичным, но теперь его слова преследовали ее.
Ханна не могла сейчас рассчитывать и на Мону: та еще не вернулась с гольф-турнира во Флориде. Они коротко поговорили по телефону, и Мона призналась, что из полиции ей звонили по поводу машины Шона, но она прикинулась овечкой и сказала, что всю ночь была на вечеринке, так же как и Ханна. И повезло же ей, сучке: камеры видеонаблюдения в гастрономе «Вава» выхватили только ее голову, но не лицо, поскольку на ней была эта отвратительная бейсболка. Впрочем, все это выяснилось вчера, после того как Ханна вернулась из участка. Сегодня они с Моной не созванивались, а потому и не обсуждали Элисон.
Но как же быть с… «Э»? Если это была Элисон, значит ли это, что теперь с «Э» покончено? Хотя полиция сказала, что Элисон была мертва вот уже несколько лет…
Пока Ханна со слезами на глазах блуждала по каналам, у нее мелькнула мысль позвонить отцу – наверняка эту новость передавали и в Аннаполисе. А может, он и сам уже позвонил ей? Она схватила безмолвный мобильник, чтобы убедиться, что он включен.
Она вздохнула. Проблема была в том, что с Моной они стали лучшими подругами только потому, что больше у них обеих друзей не было. Все эти репортажи про Эли заставили ее вспомнить прежнюю компанию. Да, у них были ссоры и ужасные моменты, которые не хотелось вспоминать, но было и много веселья. В параллельной вселенной они бы сейчас были вместе, вспоминали Эли, смеялись и плакали. Но в реальной жизни получилось так, что они слишком отдалились друг от друга.
Конечно, они расстались не просто так – в их отношениях наметилась трещина еще до исчезновения Эли. Поначалу, когда они сдружились во время благотворительных кампаний, все было замечательно. Но после того, что произошло с Дженной, появилось некоторое напряжение. Они все боялись, что их заподозрят в случившемся. Ханна помнила, как она вздрагивала каждый раз, когда ехала в школьном автобусе и мимо проезжал полицейский автомобиль. И уже зимой, а потом и весной общие темы неожиданно оказались под запретом. Кто-то из них говорил: «Ш-ш-ш!» – и все неловко замолкали.
Выпуск новостей закончился, уступив место «Симпсонам». Ханна схватила свой «блэкберри». Она все еще помнила наизусть телефон Спенсер, и, наверное, время еще было не совсем позднее для звонка. Набирая вторую цифру, она склонила голову – тихо звякнули сережки от «Тиффани» – и напрягла слух. Кто-то скребся в дверь.
Кроха, который лежал у нее в ногах, поднял голову и зарычал. Ханна отставила миску с чипсами и встала с дивана.
Что если это… Э?
С дрожью в коленках, Ханна прокралась в прихожую. На задней двери вырисовывались длинные темные тени, и скребущий звук усилился. «О, боже…» – прошептала Ханна ни жива ни мертва. Кто-то пытался проникнуть в дом!
Ханна огляделась вокруг. На низком столике в прихожей лежало круглое пресс-папье из нефрита. Весило оно килограммов девять, не меньше. Она подняла его и сделала три осторожных шага к задней двери кухни.
И вдруг дверь распахнулась. Ханна отскочила назад. Женщина, шатаясь, переступила порог. Ее стильная серая плиссированная юбка была задрана до талии. Ханна занесла для удара руку с пресс-папье.
И тут до нее дошло. Это была ее мама.
Мисс Марин наткнулась на телефонный столик – похоже, она была в стельку пьяна. Какой-то парень стоял у нее за спиной, пытаясь расстегнуть ей юбку и одновременно поцеловать. У Ханны глаза на лоб полезли.
Даррен Вилден. Мистер Апрель.
Так вот как ее мама собиралась «все уладить»?
У Ханны скрутило живот. Что и говорить, она выглядела нелепо с этим пресс-папье в руках. Мисс Марин долго смотрела на Ханну, даже не потрудившись отвернуться от Вилдена.
В глазах матери читалось: «Я делаю это для тебя».
34. Приятно видеть вас снова
В понедельник утром, вместо того чтобы сидеть на первом уроке биологии, Эмили со своими родителями стояла на мраморном полу высоченного нефа Роузвудского аббатства. Она неловко одернула черную, слишком короткую юбку в складку от «Гэп», которую откопала в глубинах своего шкафа, и попыталась улыбнуться. Миссис ДиЛаурентис показалась в дверях – в черном платье с широким капюшоном, на каблуках, с крошечными жемчужинками в ушах. Она подошла к Эмили и заключила ее в объятия.
– О, Эмили, – всхлипнула миссис ДиЛаурентис.
– Мне так жаль, – прошептала Эмили со слезами на глазах. Миссис ДиЛаурентис по-прежнему пользовалась теми же духами – «Коко Шанель». Этот аромат тотчас вызвал в памяти самые разные воспоминания: как они мотались в молл на «Инфинити» ДиЛаурентис, как тайком пробирались в ее ванную комнату, чтобы украсть слабительные таблетки «Тримспа», экспериментировали с ее дорогим мейкапом от «Ла Прэри», шастали по ее гардеробной, примеряя сексуальные коктейльные платья от «Диор» второго размера.
Мимо них проходили другие ребята из роузвудской школы, занимая места на деревянных скамейках с высокими спинками. Эмили не знала, чего ожидать от этой поминальной службы. В церкви пахло ладаном и деревом. Простые круглые светильники свисали с потолка, и алтарь утопал в белых тюльпанах. Тюльпаны были любимыми цветами Элисон. Эмили помнила, как Эли каждый год помогала своей матери высаживать их рядами на лужайке перед домом.
Мама Элисон отступила в сторону и вытерла слезы.
– Я хочу, чтобы вы сели впереди, со всеми друзьями Эли. Ты не возражаешь, Кэтлин?
Мама Эмили кивнула:
– Конечно.
Пока они шли по проходу, Эмили вслушивалась в стук каблучков миссис ДиЛаурентис и шарканье своих разношенных лоуферов. Вдруг до нее дошло, почему она здесь. Эли мертва.
Эмили схватилась за руку миссис ДиЛаурентис.
– О боже! – Перед глазами все расплылось, в ушах зазвенело – это был верный признак приближающегося обморока.
Миссис ДиЛаурентис поддержала ее.
– Все хорошо. Пойдем. Садись вот сюда.
Как в тумане, Эмили опустилась на скамейку.
– Положи голову между ног, – услышала она знакомый голос.
Другой знакомый голос фыркнул:
– Скажи это погромче, чтобы все мальчишки могли услышать.
Эмили подняла взгляд. Рядом с ней сидели Ария и Ханна. Ария была в хлопковом платье в голубую, фиолетовую и ярко-розовую полоску, темно-синем бархатном жакете и ковбойских сапогах. Это было так похоже на Арию – она была из тех, кто считал, что яркие цвета на похоронах дают стимул к жизни. Ханна, напротив, была в коротеньком черном платье с V-образным вырезом и черных чулках.
