Зачарованная его словами, Ди повторила их про себя и на лице ее нарисовалось мечтательно-блаженное выражение. Конечно, она отыщет их, непременно должна отыскать – и тогда лабиринт будет побежден, а она наконец-то свободна. «А ты нашел свои пятые врата?» Спросила с жадностью, желая услышать ответ, который сделает ее надежду еще более крепкой, упругой, закаленной от разочарований. «Мне не нужно их искать. Я никогда не заходил в лабиринт». – «Почему?» – «Не тянуло. Моя дорожка пряма, как стрела». – «А многих тянет?» – «Порядком. Но тех, кто входит в него, чтобы найти выход, – таких мало. Большинству просто нравится блудить там без цели, ради развлечения. Ты – другое дело. Ты что-то ищешь в нем, я чувствую. Чего ты ищешь, Ди?» – «Себя. – Короткий ответ прозвучал как откровение, хотя он давно не являлся таковым для нее и смутно назревал у него. – Кто я? Зачем я? Хочу знать».
Повисло короткое, лаконично выразительное молчание. «Да, что-то подобное приходило мне в голову. Но, пожалуй, я проявил большую тупость. Мог бы сразу сообразить». – «Это что-нибудь изменило бы?» – «Да нет. Просто мне не следовало быть таким слепым. Это для меня не есть хорошо. Ну ладно. Только хочу предупредить на всякий случай. Будь осторожна, лабиринт вообще-то небезопасен». Ди вздернула брови в фальшивом удивлении. Ей ли не знать этого! Обитатели лабиринтных миров с легкостью охотятся на незваных пришельцев. Но все же спросила с деланной наивностью и усмешкой: «Там водятся Минотавры?» – «И не только они. Там могут водиться и другие твари. Наподобие той во всех отношениях приятной дамы с десятком рук, которую ты видела под землей». Ди поудобней пристроилась возле приятно-теплого камина, прильнула к гладкой боковой поверхности щекой. «А драконы, охраняющие сокровища, там есть?» Пожатие плеч и короткий неопределенный ответ: «Может быть». Ну, если «может», значит, придется искать, алчно подумала Ди, и ей померещились несметные богатства разбойничьей пещеры из сказки про Али-бабу.
«Слушай, а откуда ты столько знаешь о лабиринте, если никогда не был в нем?» – «Ну, я же говорил тебе, что кое-чему научился в жизни. Иногда снаружи сподручнее смотреть, чем изнутри. Лучше видно. Аберрация близости не мешает. К тому же это далеко не тайна. В трактате одного древнего автора, Аль-Хаттуни Шаха, упоминаются город и лабиринт с четырьмя вратами, которые никуда не ведут, и пятыми, которые ведут к Богу. Город этот – образ Бога, и он же – Антропос, Человек». – «Это я тоже где-то уже слышала. Что человек – это город, а город – Божий. Что-то в этом роде. Но у меня от этих иносказаний, покрытых пылью веков, голова начинает болеть». – «Ты просто до безобразия ленива»… – «Спасибо». – «Не за что. У тебя же неплохие мозги, вот и напряги их». Ди попыталась. Но через полминуты жалобно наморщилась. «Ладно, объясняю. Город – это твое сознание. Светлая, солнечная часть души. Лабиринт – бессознательное. Сумеречная, лунная часть, подверженная греху. Найти настоящий, не ложный выход из него можно только преодолев все искусы и ловушки лабиринта. Если ты, конечно, захочешь найти его». – «Не раньше, чем отыщу там свое имя». – «Имя?» – «У каждой души есть имя. А у моей нет. Я не знаю его, забыла. Только знаю, что имя – ключ ко всему. К себе. К вратам бессмертия». После задумчивой паузы она спросила, тревожно вскинув голову: «Когда город становится лабиринтом – что это означает?» Никита на секунду замер, а потом, осторожно подбирая слова, задал встречный вопрос: «Ты спрашиваешь из чистого любопытства или замечала что-то подобное?» Ди не ответила. Внезапно встала, подошла к окну и нервным жестом распахнула створку. Высунулась по пояс наружу – остудить буйну голову, в которой вдруг откуда ни возьмись стали плавать ошметки непонятного страха, как мазутные пятна на поверхности лужи.
Никита сидел рядом на подоконнике, но и он не мог оградить ее от этого душного скользкого страха. К тому же и в его голосе обнаружило себя беспокойство. «Если лабиринт наступает на город, это плохо. Есть несколько вариантов. Можно просто свихнуться – это самое безобидное; или стать монстром – в моральном смысле, проще говоря, выродком; или, наоборот, инфантильным зомби, которым проще простого манипулировать при помощи несложных технологий; но самое неприятное – можно стать легкой добычей и самому сделаться воротами, оттуда – сюда». – «Чей добычей? – Ди всунулась обратно в комнату. – Откуда – оттуда?» Но уже и сама поняла, что вопросы излишни. Однако Ник ответил – своротив глаза куда-то вбок, тусклым, вдруг охрипшим голосом. «Хозяина тьмы. Зла, или Пустоты, или Хаоса – называй как хочешь. Они приходят к нам через этот мостик – лабиринт, в котором им легко спрятаться».
Ди скривила губы. Не нравился ей этот странный, дикий разговор, который к тому же сама начала. Ну, как начала, так и закончит. Тем более дождь, кажется, перестал – сыпалась всего-навсего мокрая пыль. «Далеко отсюда до города?» – «Не очень. Километр на юг – там дорога. Поймаем попутку». Ди очень натурально разыграла удивление – большие глаза, брови на сантиметр вверх. «Поймаем? Ты хочешь сказать, что намерен сопровождать меня? В качестве кого, интересно знать? Личного телохранителя? Я прекрасно доберусь и сама. Спасибо за заботу». – «Как хочешь». Никита соскочил с подоконника и подошел к камину. Доски почти прогорели. Обожравшееся пламя лениво долизывало то, что осталось. «Извини, ты не могла бы выйти? Надо потушить огонь». Пять секунд Ди соображала, что он имеет в виду. Потом хмыкнула, пожелала удачи и выбралась за дверь, в коридор. Оттуда – к выходу из дома. На улице глянула на небо – там уже пробивалось солнце – и определила стороны света. Крыльцо смотрело как раз на юг.
Никита догнал ее среди елок, благоухающих Новым годом. Красотки в зеленых шубах под дождем еще больше распушили свои прелести и выглядели как на сцене, когда там выступает русский народный хор. «В любом случае нам по пути». Ди молча выразила безразличие по данному вопросу. Однако через пару минут немого путешествия по вымокшему насквозь лесу выяснилось, что безразличие фальшивое. Присутствие Ника безотчетно тревожило и напрягало. Она хотела быть одна и только одна. Остановившись, будто врезавшись в дерево, развернулась и вонзила взгляд в его переносицу. «Нет, так невозможно. Я так не могу, понимаешь! Я знаю, что кажусь тебе издерганной неврастеничкой, но вот и прекрасно. Тем проще ты отвяжешься от меня. Что тебе от меня надо, скажи? Что ты за мной ходишь как привязанный? Оберегаешь меня, спасаешь? А кто тебе сказал, что меня нужно спасать? От кого? Всех плохих ты уже сделал трупами. От меня самой? Тебя это не касается. Мои проблемы я решаю сама. Если сочту нужным, схожу к священнику на исповедь. Он окропит меня святой водицей, и никакая нечисть ко мне больше не пристанет. Все. Для твоей суперменской работы места уже не остается. Так почему бы тебе не пойти другой дорогой? Расстанемся друзьями и все такое». – «Ты разве еще не поняла почему?»
