Служащий, нервно теребя галстук, убитым голосом ответил:
— Все переписано на чужое имя.
— На кого? На Руслана Кривицкого?
Служащий на миг поднял испуганные глаза. Тут же опустил.
— Я не имею права разглашать имя клиента.
Я грохнул кулаком по столу. Служащий подскочил на стуле.
— ДА МНЕ ПЛЕВАТЬ, ИМЕЕТЕ ВЫ ПРАВО ИЛИ НЕТ! — изо рта у меня брызнула слюна. — ВЫ ЧТО, СБРЕНДИЛИ?
Банк замер. Сотрудники и клиенты — все, кто находился в зале обслуживания — с неодобрением смотрели на меня.
Молодой человек в костюме оставил в покое свой галстук. Глубоко вздохнул.
— Павел Юрьич…
— ВЕРНИТЕ МНЕ МОИ ДЕНЬГИ! НЕМЕДЛЕННО!
Надо мной навис охранник.
— Валера, успокоить товарища?
Тот со смущенной улыбочкой повел в воздухе рукой.
— Нет-нет, Дима, все в порядке. У нас небольшие затруднения.
— Ошибаетесь, — процедил я, вставая. Наставил на него палец. — У вас ОГРОМНЫЕ ПРОБЛЕМЫ.
Выйдя из банка, обругал себя. Пришло запоздалое осознание полного провала.
Можно отрубить человеку руку, но нельзя пришить ее обратно.
Можно незаконно перевести деньги с одного счета на другой. Но вернуть их невозможно.
Руслан наверняка пустил все в оборот. Дома, акций, денег — ничего этого уже не существует.
Капкан захлопнулся.
Вернувшись в номер, я обнаружил там Руслана.
Он сидел в кресле с бокалом в руке. На губах — улыбка спокойного превосходства.
Поднял на меня насмешливый взгляд.
Я с угрюмой злобой смотрел на него. Меня охватила ненависть… и страх. Священный ужас, который преданный всегда испытывает перед предателем.
Я прошел к мини-бару, плеснул в стакан из первой попавшейся бутылки. Там мог быть и яд. Но если бы вздумалось прочесть этикетку, я не разобрал бы ни одной буквы.
Я сел на диван. Руслан смотрел на меня. Я смотрел в угол, боясь встретиться с ним взглядом. Отпил, не чувствуя вкуса.
Секунды тянулись, как часы.
— Ну? Как дела?
Вздрогнув, я посмотрел ему в глаза. Глухим, спокойным голосом ответил:
— Я все знаю.
Руслан кивнул.
— Это хорошо. Я думал, ты никогда не сообразишь.
Я глядел на его холеное лицо, лихорадочно подыскивая нужные слова. Которые раздавили бы его. Но, конечно, невозможно было найти их. Это я был раздавлен. Мне оставалось только делать то, что делают все проигравшие — сохранять лицо.
— Может, объяснишь, в чем дело?
Дурацкая, дурацкая фраза! Голос мой полон чувства собственного достоинства, праведного гнева — смешного в моем положении.
Руслан пожал плечами.
— А что объяснять? Все и так ясно.
Он наклонился ко мне.
— Все очень просто, Павлик. Ты используешь свой дар. Даешь людям веру. Успокаиваешь свою сраную совесть. Мы — делаем на тебе деньги. Обычный бизнес.
— Мы? — спросил я, хмуро уставясь в стакан.
— Мы, мы. Все остальные — кроме Андрея — в доле. Кроме вас двоих, все с самого начала знали, чем мы занимаемся. Народ получает зрелища. Мы — хлеб.
— Это были мои деньги, — убитым голосом сказал я.
У Руслана от изумления задвигались брови.
— ЧТО?! ТВОИ? Ты получил эти бабки в наследство от жены, которая сдохла в богадельне для умственно отсталых. От жены — которую ты убил, Паша. Как и своего сына.
Да, да, можешь не смотреть на меня своим взглядом злобной собачонки! Я прекрасно знаю, кто ты и что ты. Ты такой же ублюдок, как и я. Только не такой хитрый.
Он допил вермут. Встал, поставил стакан на столик.
— Не советую тявкать, — он одернул пиджак. — тебе это богатство все равно ни к чему. На этих деньгах кровь твоей жены и сына. Так что, все к лучшему.
Я откинулся на диване. Прикрыл глаза.
— Я ухожу. Все. Лавочка закрыта.
— Еще как не закрыта, — сказал Руслан. Обошел диван, обнял меня за шею.
— Про любовницу-то свою забыл? — прошептал он мне на ухо. — Про ту, из прошлой жизни? Которую ты окотил?
Я похолодел.
— Ты не тронешь ее. Не посмеешь.
— Милый мой, посмею. А ты что — думал, до конца жизни сможешь гадить и убегать, чтоб не нашли по запаху? На сей раз, дружок, ты просчитался.
Руслан выпрямился.
— Прости, Паша, не могу тебя отпустить. Уж больно шикарный из тебя получился мессия. Хотя Христос — я верю, что Он существовал — был поумней тебя. Помнишь Его слова? „Враги вам домашние ваши“. Христос вовремя избавился от привязанностей. Знал, умник: те, кого мы любим — наше слабое место. Спокойной ночи, Паша. Жду тебя в субботу.
Я окликнул его. Руслан обернулся на пороге, посмотрел на меня с усталой усмешкой.
Я впервые увидел его по-настоящему.
— Господи, — прошептал я. — Неужели ты тот, о ком я думаю?
Руслан улыбнулся.
— Тебя это пугает?
Я молча смотрел на того, кто в облике Руслана Кривицкого ходил по земле, под маской благотворителя губя людские души.
ЕГО глаза сверкнули.
— Лучше тебе забыть то, что ты увидел. Навсегда.
Он вышел.
Я упал на диван — ноги не держали. В голове не было ничего, кроме звонкой пустоты.
К ночи я был вусмерть пьян.
В тот вечер мой успех зашкалил. Прихожане пришли в неистовство. Одна женщина пыталась прорваться ко мне. Она кричала и рвала на себе одежды. Моя охрана грубо вытолкала ее из зала.
Забыл сказать: меня ведь теперь охраняли. Двое лбов в костюмах, насколько я понимаю, скрывающих бронежилеты. Покуда я распинался на сцене, ребята с хмурыми рожами стояли внизу, сложив лапищи на самом важном.
Руслан не являлся на встречи. Со мной был Андрей. Он вмешивался, когда толпа наглела. Впрочем, я не чувствовал благодарности.
Мы с Русланом встречались только в коридорах многочисленных отелей. Мы перелистывали города, как страницы романа. Сухо кивали друг другу и расходились по номерам.
Я пропадал в барах, перестал являться на выступления. Руслан, скрежеща зубами, подыскал на улице парня, похожего на меня. Его волосы выкрасили в каштановый цвет, и сходство стало поразительным. Андрей писал ему речи на мятых листках, список вопросов, которые якобы приходили от прихожан, заранее заготовленные ответы.
На каждом вечере среди паствы сидели подсадные, чтобы не было осечек. Иначе нельзя: мы высоко взлетели, прямо-таки гремели на всю страну.
К весне 2001-го мы достигли потолка. Я перестал интересоваться чем-либо. Прошлое занимало меня сильнее настоящего. Лица, слова и картины, искаженные и расцвеченные сознанием: детство, Таня, семейный ад с Катей — все казалось прекрасным, усеянным красивыми цветочками с нежными лепестками.
Последний разговор с Русланом закончился ссорой. Босс нервничал, бегал, запинаясь о ковер, орал, брызгал слюной. Я сидел в кресле, ехидно улыбаясь. Кажется, я просек причину его терзаний. Я больше ему не нужен. Я поднял состав Руслана в гору, теперь осталось толкнуть с вершины, сам наберет ход и покатится по заранее проложенным рельсам. Мавр сделал дело и может выметаться к чертям, НО: Руслан не мог от меня избавиться. Потому что парень с крашеными волосами похож на меня… но чего-то не хватает. Хоть тресни. Нет в нем Света. Я — единственная гарантия, что мероприятие не накроется.
