Она пыталась пить, но алкоголь не пьянил. Приходилось увеличивать дозу, отчего становилось только хуже. Мир превращался в невыносимое место и возвращались мрачные мысли о самоубийстве.
Звонил следователь, но ничего нового не сообщал. Елена Викторовна уже и не ждала новостей и не хотела слушать версии, словно и не важно стало, как и почему умерла Вика.
Даша до сих пор ни разу не приходила к Елене Викторовне, будто боялась встретиться с ней лицом к лицу. Только присылала сообщения в WhatsApp, в которых пыталась поддержать мать лучшей подруги и то и дело повторяла, что ничего не знает о случившемся, не знает, кем был тот парень и был ли он вообще. Наверное, она тоже терзалась чувством вины.
Отец Вики на связь не выходил, возможно, он даже и не знал о случившемся. Впрочем, жизнью дочери он перестал интересоваться сразу после развода, едва Вике исполнился год. Где он сейчас и жив ли вообще, Елена Викторовна не знала.
Тянулись длинные, похожие друг на друга дни, а казалось, что уже минули годы. Но она все никак не могла смириться с произошедшим. Все надеялась, что сейчас зашуршат ключи в замке и Вика войдет в квартиру. Щеки — красные от мороза, тонкие пальцы бледные от него же. Она стряхнет снег с шапки, снимет сапоги и спросит у матери, что на ужин, а потом будет долго ковыряться в тарелке с гречкой и съест совсем немного. А может, однажды ночью Елена Викторовна встанет с кровати за водой или в туалет и встретит в коридоре заспанную Вику, которая встала за тем же. Каждый день она ждала этого и этого же боялась.
В одну из ночей Елена Викторовна никак не могла уснуть, встала с постели, ушла на кухню и налила вина. Наполненный бокал стоял на столике, но пить женщина не торопилась. Она глядела на ростки, пробивающиеся через кожу, и думала, что пить в такой ситуации у нее нет никакого права. Вдруг алкоголь повредит новой жизни, которая растет в ней?
Она посмотрела на цветок сквозь стекло балкона и спросила:
— Что мне теперь делать?
И тогда цветок ответил ей. Не словами даже. Елена Викторовна увидела следующий шаг. Она ясно осознала, что еще не все кончено, что смерть — это вовсе не конец, и что еще можно вернуть Вику. Для этого требовалось не так уж и много. Для начала — дождаться плодов. И если делать все правильно, то они дадут желаемое.
Елена Викторовна встала из-за стола, подняла бокал с вином и, подойдя к раковине, вылила. Затем взяла стакан, набрала холодной воды из графина и осушила залпом. Достала пульверизатор, которым иногда освежала растущий на холодном балконе цветок, и обрызгала руки. Едва первые капли коснулись ростков, как усилилась боль. Листочки потянулись вверх, наливаясь жизнью.
Стоя у раковины и терпя режущую боль под кожей, она думала, как поступить дальше. Что делать с плодами, которые появятся уже очень скоро, она пока не знала, но чувствовала, что ответ придет.
Вернувшись к балконной двери, посмотрела на цветок. Ей хотелось понять, на что он способен, что он может дать ей? Вернуть назад во времени? Оживить Вику? Кто должен съесть плоды? Цветок молчал, но даже молча, он подавал надежду, убеждая Елену Викторовну, что та все делает правильно.
Она достала ручку, открыла балконную дверь и вышла в морозную свежесть. Ледяной пол холодил ступни. Елена Викторовна подошла к цветку и мягко коснулась его. От белых лепестков пальцам стало тепло.
— Верни мою девочку домой.
Закрыла глаза и глубоко вдохнула летающую в воздухе пыльцу. В носу защекотало, боль в руках усилилась. Елена Викторовна почувствовала, как ростки снова потянулись выше. Внизу живота зарождалось тепло, оно поднималось вверх и медленно разливалось по всему телу. Когда она открыла глаза, то не смогла ничего разобрать. Мир расплывался. В груди снова сдавило и, не устояв на ногах, она повалилась на пол. Но спине совсем не было холодно, тепло изнутри жгло что-то горячее, сильное, полное жизни.
* * *
Однажды вечером пришла Даша. Елена Викторовна не приглашала ее, но та сама позвонила и попросила о встрече. Будто именно в тот день она что-то почувствовала, ведь как раз накануне появились первые плоды. Совсем еще незрелые зеленые ягоды. Крохотные и твердые, от них слабо пахло кислым, и от этого запаха рот наполнялся слюной. Елена Викторовна попробовала сорвать одну ягодку, но резкая боль пронзила виски, заставив передумать. Пока эти ягоды никуда не годились, это Елена Викторовна понимала и без наставлений цветка, разговоры с которым случались все чаще.
С Дашей говорили немного, в основном вспоминали, какой была Вика. На веселых моментах смеялись, на грустных слезились глаза, но внутри Елена Викторовна никак не могла уложить в голове, почему они говорят о Вике в прошедшем времени. Почему Даша рассуждает так, будто с Викой они уже никогда не встретятся. У Елены Викторовны все внутри так и бурлило, рвалось. Хотела поделиться с Дашей секретом, сказать ей, что знает, как вернуть дочь, что теперь у нее есть надежда, но боялась. Боялась, что Даша не поймет, не примет. Пока она еще не готова.
— А что там у вас на балконе? — спросила Даша.
— Да так, просто декоративный светильник.
— Он так необычно светится, — Даша зачарованно глядела на цветок, ощущая странное желание подойти к нему, которое с большим трудом подавляла.
— Там какие-то лампочки, — отмахнулась Елена Викторовна.
— Как звезды, — прошептала Даша, вставая со стула и подходя к балконной двери.
Елену Викторовну кольнуло. Она вдруг ясно поняла, что нельзя подпускать девушку ближе, иначе та все испортит.
— Дашуль, — подойди ко мне.
Девушка не сразу отвлеклась от цветка, еще несколько секунд она смотрела на удивительное зрелище и только потом развернулась к Елене Викторовне.
— Подойди, — повторила женщина, протягивая к ней руки, до запястий закрытые длинными рукавами мешковатой кофты.
Даша шагнула к ней, и та взяла ее ладони в свои. Пальцы Елены Викторовны оказались невероятно нежными и теплыми. К своему стыду, Даша вдруг ощутила нечто, похожее на возбуждение. В животе стало горячо. Раскраснелись щеки.
— А вы так с ней похожи, — сказала Елена Викторовна.
— У нас часто спрашивали, не сестры ли мы, — Даша улыбнулась. — Мне так не хватает ее.
— Мне тоже, дорогая, — Елена Викторовна встала и обняла девушку.
Кофта на плече намокла. Даша шмыгала носом, содрогаясь всем телом. Елена Викторовна прижимала девушку к себе, будто хотела обогреть ее. Она гладила ее по светлым волосам и казалось, что от прикосновений те становятся еще светлее, почти того же пшеничного цвета, что волосы Вики.
* * *
Первые плоды созрели. Мелкие красные ягоды брызгали кислым и противно-пахнущим соком. Запах старческой кожи, запах тлена. Елена Викторовна не чувствовала в них жизни.
Она не хотела терять надежду, но последний выход на балкон, чтобы вдохнуть пыльцу, едва не убил ее. Два дня она провалялась в кровати. Мучила температура и головные боли. Огонь жег изнутри, кожа пылала. Елена Викторовна бормотала несвязный бред, разбрасывала подушки, сжимала до боли в пальцах мокрую простынь и без конца терла глаза, которые никак не хотели видеть окружающий мир четким и ясным.
Когда полегчало, она долго бродила по кухне, то и дело глядя на тарелку с ягодами в центре стола. Много думала, прикидывала, примеряла варианты. Должна была убедиться. Наконец решилась.
Собрав ягоды в пакетик, Елена Викторовна оделась и вышла на улицу. В ближайшем продуктовом купила два пакетика кошачьего корма. Кошки прятались от холодов в подвале в соседнем доме. Раньше Елена Викторовна вместе с Викой подкармливали животных и даже взяли одного котенка домой, но тот, прожив в квартире всего ничего, убежал. Мать с дочерью искали его несколько дней, но так и не нашли, а в подвал он, похоже, решил не возвращаться.
Загорелись две пары глаз в темноте. Покрытые изморозью, в следах заледеневших остатков еды пластиковые контейнеры без крышек стояли на своем месте рядом с подвальными окнами. Елена Викторовна присела на корточки, высыпала в первый контейнер только корм, а во второй вместе с кормом кинула несколько ягод. Кошки не торопились за угощением, лишь немного вытягивали черные мордочки из подвала, принюхивались и подозрительно поглядывали на женщину.
