— Ответьте, кто вы, и как здесь оказались.
— Я в твоем сне, Адам.
Юноша посмотрел на свою сестру. Затем кратким взглядом осмотрел комнату. Ничто не указывало на то, что это сон, кроме странной, чарующей женщины. Она наклонилась к нему, положила горячую ладонь ему на шею, так, что у него пошли мурашки по телу, и поцеловала. Адам сидел как громом пораженный. У него перед глазами поплыли темные круги от шока.
— Кто вы? — он поспешно отстранился, прервав поцелуй.
— Я не ангел. И я пришла, чтобы сделать тебе выгодное предложение.
— Меня не интересует все, что вы скажете, — отчеканил Адам. Похоже, эта женщина решила соблазнить его своей красотой, но ведь он не дурак. Он видел немало красивых девушек, и кроме того, если бы захотел одну из них, пригласил бы на прогулку. — Я хочу, чтобы вы немедленно ушли, пока моя сестра не проснулась.
— Я ведь сказала: это твой сон. И я хочу, чтобы ты принял решение, Адам. Это выгодная сделка.
— Не может быть, — с сарказмом отчеканил Адам. — Это сон, и вы хотите, чтобы я отдал вам душу за пять серебряных монет? Вы случайно не старшая сестра этого кретина Бэна, потому что я слышал у нее характер такой же, как и у вас.
Адам отвернулся от странной женщины, и принялся заполнять анкету для работы, но женщина не спешила уходить. Ее цепкие пальцы легли ему на талию, и залезли под футболку. Адам опустил взгляд, сглатывая.
— Что вы делаете?
Что тебя смущает, Адам? — в голове юноши прозвучал ее голос, и он затаил дыхание. Ее рука уже была на его груди, на сердце. Ногти впивались в кожу. Ее рот был у его уха, когда она шептала:
— Почему ты так удивлен? Ты просил о помощи, и я решила предложить тебе свою.
Ее вторая рука легла Адаму на лоб, опрокидывая его голову назад. Женщина игриво укусила его за мочку уха.
— Если ты веришь в ангелов, ты должен верить и в меня.
Она словно змея проскользнула к нему на колени, опрокидывая юношу на пол. Адам приподнялся к ней, целуя в шею, в щеки, в губы, крепко вцепившись в ее бедра руками.
— Просто скажи «да», малыш, и я твоя.
Адам резко проснулся, потому что в его странный сон просочились посторонние звуки:
— БРАТИК! НЕТ! БРАТИК! НЕТ! НЕТ! НЕТ!
Адам подскочил, опрокидывая маленький столик, за которым он сидел.
— Надежда!
Он бросился в коридор, откуда был слышен крик его сестры. В ушах по-прежнему звучал голос таинственной соблазнительницы: — Скажи, да, и я спасу твою сестру.
— НАДЕЖДА! — Адам ворвался на кухню, едва не врезавшись в косяк, он едва не потерял рассудок, когда увидел эту жирную свинью с его сестрой. Малышка вжалась в угол, ее платье было порвано. Адам издал такой яростный крик, что едва не охрип, он бросился на П, и свалил на пол, нанося сокрушительные удары.
— СВОЛОЧЬ! ЧТО ТЫ СДЕЛАЛ С МОЕЙ СЕСТРОЙ! Я УБЬЮ ТЕБЯ! УБЬЮ! УБЬЮ!
Правильно, Адам, убей его…
— Адам! — Надежда еще сильнее заплакала, теперь напоминая маленькую завывающую сирену. Она была напугана и не понимала, что произошло. Но Адам понимал. И он бил этого мерзавца, разбивая собственные кулаки в кровь, выплескивая наружу ярость столько лет, бушующую в крови.
— Я убью тебя! Как ты посмел прикоснуться к моей сестре! Ей всего пять лет! Я тебя убью! УБЬЮ!
— Адааааам…..Адааааам…. аааааа……..
— Да, убей меня…
Старик улыбался окровавленными губами, и Адам заорал еще сильнее:
— Нет! Нет! Нет!
— Что ты делаешь, мерзкий мальчишка?! — на кухню прибежала мать в одном пеньюаре. Адам с яростным криком схватил нож со стола, вскакивая на ноги, и заорал:
— Заткнись! Ты знаешь, что он сделал с твоей дочерью?! Я убью вас обоих!
— Адаааааам…..
— Да, убей меня…
Старик, весь в крови, как слизняк стал ползти по полу, мерзко хихикая. Адам заорал. В его голове все смешалось — крики матери, плачь сестры, и смех старика, и он сам закричал:
— НЕТ! Мама, он изнасиловал твою дочь!
— Заткнись, мой муж не посмел бы прикоснуться к отродию зла!
Адам заплакал. Из его груди вырвался то ли смешок, то всхлип, он схватил малышку Надежду, и потащил ее на улицу. В этот момент его вера пошатнулась, — когда он лишился своего дома, своей сестры, и самого себя.
* * *
Воспоминания могут быть болезненными.
Адам сделал глоток кофе из стакана, продолжая наблюдать за людьми; краткое возвращение в прошлое заставило в его груди все перевернуться. Он уже не тот человек, что был раньше, и он совсем не скучает по себе прежнему; он не жалеет, что перестал чувствовать боль. Боль от ночи, когда случился в его жизни настоящий кошмар; ночь, когда он готов был захлебнуться в собственных слезах, осталась давно в прошлом. Адам с изумлением почувствовал, как по щеке скатывается слезинка. Он не был ни удивлен, ни огорчен по этому поводу; он испытал досаду.
Адам вытер ее пальцами, и внимательно рассмотрел. Слезы обычного человека. Почему они все еще принадлежат ему?
Что ж, по крайней мере, теперь он знает, что в его теле работают слезные железы.
Адам вздохнул. На самом деле он так устал от всего этого — алчность, жестокость, зависть — в том мире, где он живет, уже съели его изнутри; казалось ничего не осталось в нем живого, но воспоминания о Надежде, возвращают его в то время, когда он был обычным парнем, не способным за себя постоять. Он хотел, но не мог. И каждый год, он посещает ее могилу, в надежде получить прощение.
Не смешно ли это?
Нужно ли ему чье-то прощение, и почему он все еще продолжает задумываться об этом? Разве он не должен перестать быть человеком, с тех пор как отдал себя Кэтрин — той женщине, что приходила к нему во снах, и соблазняла его. Но Адам продолжает цепляться за свою умершую сестру, как за спасательный круг. И сейчас он плачет, думая о том, что ей, наверное, грустно видеть, как старший брат, который обещал счастливое будущее, сдался, и превратился в безвольную тряпку. Адам действительно тряпка. Грязная, мерзкая тряпка, которой всегда считала его мать. Разве не она день изо дня повторяла, что он станет как отец? Могла ли Адель предположить, что ее прогноз сбудется, и ее сын станет даже хуже отца? Намного-много хуже, чем самая мерзкая тварь на земле. Знала ли Адель, что ее сын станет чем-то вроде змеи, искушающей на соблазн быть проданным, быть совращенным злом?
— Где этот самолет… — с досадой пробормотал Адам, наблюдая за тем, как прямо по курсу бежит какой-то вор-карманник, перескакивая через сумки, огибая прохожих с их чемоданами. — Идиот, — пробормотал Адам, со скучающим видом, глядя на то, как вор со сверкающими скорее от испуга, чем от счастья глазами бежит прямо в его сторону.
Это может быть довольно весело, и поможет скоротать время, пока он ждет посадки самолета.
