Вдалеке прогрохотал гром. Ира взглянула на небо – ни луны, ни звезд …знала б, уж зонтик-то могла б забрать…
Она уже добралась до центра города, когда первые тяжелые капли упали на асфальт. Облетевшие деревья не защищали, а пережидать дождь на остановке, ей показалось слишком опасно – …мало ли кто бродит по ночам?.. Надо идти!..
Ира представила, что впереди еще километров пять, а она уже промокла насквозь, и холодный ветер, шутя продувал мокрую ветровку. Словно цепляясь друг за друга, капли превращались в косые линии. Под фонарями они светились безжалостным холодом; в истерике бились об асфальт, но ветер вновь поднимал их, поэтому над улицей висела сплошная пелена воды, из которой раз или два выныривали заблудившиеся машины. В кроссовках хлюпала вода. Если б только в кроссовках!.. Вода была везде, но Ира продолжала упорно идти, иногда переходя на бег, пока ей в голову не пришла мысль, рушившая все планы – а если Димы нет дома?.. Она остановилась и заревела, дрожа и давясь слезами. Заметив ее одинокую фигуру, притормозила машина, но Ира шарахнулась в ближайший двор, и водитель, не остановившись, поехал дальше.
Когда она наконец-то добралась до заветной калитки, все предыдущие злоключения сегодняшнего дня, хотя и оставили гадостный осадок, но отдалились, как всегда отдаляются уже преодоленные трудности на фоне тех, что еще ждут тебя…
Ира осторожно вошла в сад и неожиданно подумала: …Наконец, я дома… я дома?!.. И увидела, что на кухне горит свет. Это было так радостно и удивительно, но, с другой стороны, может быть, он там не один и не захочет, чтоб ему мешали?.. Прокралась к окну и заглянула внутрь. Дима в трусах, с сигаретой в руке сидел на табуретке, и что-то вертел в руках, разглядывая со всех сторон. Она тихонько постучала, почти не чувствуя рук. Видела, как Дима встрепенулся и испуганно замер, но отступать было поздно. Постучала еще раз. Он осторожно подошел, долго смотрел на улицу, закрываясь от света. Это были мучительные минуты, но, в конце концов, его фигура исчезла.
– Ты с ума сошла! – он распахнул дверь.
Ира молча переступила порог, оперлась о притолоку, и обессилено сползла на пол. В доме было тепло, а больше ей ничего не требовалось. Вода стекала с нее, образуя в коридоре лужу. Дима быстро запер дверь, подхватил Иру на руки и понес в ванную. Когда зашумела вода, он принялся раздевать ее и с ужасом увидел следы Олегова «воспитания». …Господи! Садист!.. Понятно, что он выгнал ее, но зачем бить?.. Почему нельзя расстаться по-человечески… например, как мы с Валей?..
Ира только безвольно поднимала руки, переступала ногами, помогая ему таким образом. Она дрожала так, что нижняя челюсть прыгала, как у вышедшей на охоту кошки. Дима помог ей перешагнуть край ванны, и она благостно погрузилась в горячую воду, оставив на поверхности только глаза и нос; на лице появилась счастливая улыбка, хотя глаза оставались закрыты, и казалось, она спала. Может, так оно и было, потому что часы показывали пять утра.
Дима поддерживал ее голову, как купают новорожденных, хотя и не знал, что это делается, именно, так. Но наконец вода остыла, а Ирина кожа обрела естественный розовый цвет.
– Давай, тихонечко… – Дима помог ей вылезти, аккуратно вытер полотенцем, а Ира так и стояла с закрытыми глазами, лишь слабо улыбаясь, потом кашлянула.
…Только б не воспаление легких!.. Свалится еще тут… – согласно народному рецепту, налил рюмку водки. Ира покорно выпила, видимо, даже не поняв, что это было; легла и через минуту уже спала, укрывшись с головой одеялом. Ложиться самому в шесть утра не имело смысла. Дима сделал себе чай и вышел на крыльцо с дымящейся кружкой.
Дождь перестал, но темные тучи тяжело и неподвижно еще висели над землей. На ветках, плодами поздней осени, висели капли, дорожки превратились в дно глубоких луж. Похоже, за ночь выпало столько воды, что земля не успевала ее впитывать, зато воздух был свежим и прохладным. Дима с удовольствием вдыхал его и запивал горячим чаем. Голова казалась поразительно ясной. Все ночные кошмары, страхи и всепоглощающая апатия выглядели далеким прошлым, принадлежащим, возможно, даже не ему; вернее, он не мог представить, что это происходило с ним. Изменилась сама окружающая обстановка, но с чем это связано, Дима объяснить не мог. Несмотря на мрачную погоду, в доме стало как-то светлее. Или, может, он путал причину и следствие?.. Не его мироощущение изменилось от изменения ауры дома, а она изменилась от внезапной смены его настроения?..
…Это более верно, – решил Дима, – потому что у дома нет никакой своей ауры… Не задумываясь, он достал сигарету, но тут же сунул обратно в пачку, потому что во рту уже давно не проходила противная горечь. Остановившись у окна, уставился на унылый предрассветный пейзаж. …Надо чем-то заняться!..Ну да, я ж хотел открыть эту чертову шкатулку… Повертел ее в руках – пока он занимался с Ирой, ничего нового в ней не появилось …А если тупо долбануть по ней молотком, и решить все сразу?.. А вдруг пострадает то, что внутри? Вдруг это что-то ценное? Но что?.. Если шкатулка бабкина, возможно, там спрятана фамильная драгоценность (семья-то, похоже, была не простой!..). В таком виде она пронесла ее через революцию, войну… Или шкатулка все-таки принадлежит тому румыну, как подсказывал сон?.. Стоп!.. Сон – это фантазия! Она вполне могла связать воедино впечатления от старых вещей, фотографий, рассказов дочери Крапивина. Такой поток информации способен создать любую химеру, где и дом может оказаться живым и коты гуляют не сами по себе, а, выполняют миссию… Или лучше не трогать ее, и пусть все продолжается так, как оно шло до смерти бабки; до того, как я залез в запретный шкаф?..Это, конечно, выход, но где гарантия того, что мне не придется тогда начать новую шахматную партию, потом еще и еще, пока, либо не сойду с ума, либо все-таки не исполню… чего-то не исполню…А чего б я хотел больше – чтоб шкатулка оказалась бабкиной или румына?.. И не знал, как ответить. Наверное, больше всего он хотел просто открыть ее.
В это время во входной двери повернулся ключ. …И какой хрен принес ее в полвосьмого утра?.. – подумал Дима (ключ имелся только у Вали, поэтому никаких альтернатив не возникало. …Ну да, я ж сказал ей приехать сегодня… Он нехотя вышел навстречу.
– Привет, – Валя остановилась в ожидании – позовет ли он ее; обнимет или будет стоять памятником?..
Дима предпочел «стоять памятником». У него не возникло ни малейшего желания даже прикасаться к этой чужой женщине, с которой он не собирался знакомиться.
– Проходи, – сказал он, – тебе какой чемодан достать?
