– Ладно, я, наверное, лучше пойду.
– Подожди! – сказал я.
Она остановилась на полушаге:
– Чего?
– Не уходи.
Она посмотрела на меня со страхом:
– Почему?
– Дай я хотя бы с ними поговорю.
Она шагнула назад и снова села на кровать. И медленно кивнула.
– Я вернусь через несколько минут. Ты подождешь здесь?
– А куда же мне еще деваться?
Я выскочил из комнаты и побежал в дом Филиппа рассказать ему о Мэри.
– Женщина? – с энтузиазмом воскликнул Филипп.
– Женщина? – со страхом повторил Пол.
– Я думаю, это надо обсудить, – сказал я.
– Ты прав, – кивнул Филипп.
Он немедленно послал Тима обойти все дома и собрать всех, и через пару минут мы собрались в гостиной Филиппа. Джон, Джеймс и Томми все еще не вернулись, но остальные собрались все, рассевшись на креслах, диванах и на полу.
Я быстро рассказал, как нашел Мэри в чулане, и о нашей короткой беседе.
– Она здесь живет? – спросил Филипп.
– Похоже на то.
Он обернулся к Тиму:
– И ты ее никогда не видел?
Тим покачал головой. Последовала быстрая дискуссия. Я прокашлялся:
– Я считаю, ее надо принять.
– Нет! – Пол.
– А я считаю, ее надо выдрать хором и бросить на обочине. – Стив.
– Проголосуем, – предложил Бастер. Тут я встал:
– А чего тут голосовать? Она одна из нас. У нас тут что, братство монахов? Или общественная организация? Я даже не знаю, хочет ли она быть террористкой. Я не спросил. Но наверняка хочет. Каждый Незаметный этого хочет. – Я встряхнул головой. – Вот что: мы можем ей сказать, что ей не место в нашей компании – если мы решим быть такими мелочными и заносчивыми, но не нам решать, кто Незаметный, а кто нет. Ты либо Незаметный, либо нет. Она – да. И по-моему, этого достаточно, чтобы признать ее нашей.
– Боб прав, – сказал Филипп. – Мы ее принимаем.
– И к тому же, – добавил Джеймс, – пока что бабы не выбивают наши двери в надежде с нами остаться. Так что лучше не упускать шанса, когда он есть.
И мы все десять пошли в соседний дом. Я рванулся вперед, оставив остальных позади, и заглянул в комнату, где ее оставил. Она сидела на той же кровати, не пошевелившись.
– Мы все здесь, – сказал я. – Хочешь познакомиться с остальными?
Мэри пожала плечами. Страх ее исчез, но его сменила странная апатия.
Говорил, как всегда, Филипп. Он рассказал о Терроризме Ради Простого Человека, о том, кто мы, и спросил, хочет ли она быть в нашей компании.
– Не знаю, – ответила она.
– Ты предпочитаешь быть одна?
Она пожала плечами.
Филипп посмотрел на нее повнимательнее.
– Я тебя где-то видел. Никогда не забываю лиц. Ты где работала?
Она неловко поежилась:
– А тебе чего?
– Харбор! – сказал он, показывая на нее пальцем. – Ты работала на бульваре Харбор.
– Я не знаю, о чем ты говоришь.
– Я тебя там видел.
– Не мог ты меня там видеть.
– Ты была проституткой. Я тебя видел.
Казалось, из нее выпустили воздух, и она осела. Голова ее кивнула, нижняя губа слегка дрожала.
– Я это пробовала недолго, – сказала она. – Я думала... думала, так меня кто-нибудь заметит. – В покрасневших глазах стали набухать слезы. – Но никто, никто меня не видел...
– Я видел, – спокойно сказал Филипп, – я думал, ты – одна из нас, и начал за тобой следить. Но ты исчезла, и я про тебя забыл. Что случилось?
Слеза сорвалась вниз по ее правой щеке. Она смахнула слезу рукой.
– Я убила своего первого и единственного клиента.
Она стала всхлипывать, трясясь всем телом, и слезы ручьем хлынули из-под закрывших лицо рук.
Филипп обнял ее одной рукой за плечи, притянул к себе.
– Ничего, – сказал он. – Все в порядке.
Мы все неловко переминались с ноги на ногу.
– Я его зарезала?
– Ничего, – сказал он. – Мы не судим. Каждый из нас что-нибудь такое сделал.
Она подняла лицо, вытирая слезы.
– Я убил своего босса и его босса, – сказал он. – Перерезал им глотки.
– И вам все равно, что я сделала?
– Мы все сделали что-то похожее.
Она шмыгнула носом:
– Значит... значит, вы меня принимаете?
– Ты – одна из нас, – ответил Филипп. – Что же нам еще делать?
И мы счастливо зажили в наших модельных домах, уходя каждое утро до их открытия в десять и возвращаясь после пяти, когда их закрывали. Это у нас было что-то вроде коммуны. Один за всех и все за одного.
У нас все было общее, даже секс, но секс не сопровождался чувствами или увлечением. Это был чисто физический акт, как еда или испражнение, которому не придавалось особого значения. Я участвовал в нем больше по обязанности, чем из желания, но, хотя это всегда было физически приятно, у меня оставалось после него чувство внутренней пустоты.
Сначала мы просто спали с Мэри по очереди. Если ни у кого из нас давно не было секса, то у Мэри – тоже, и она изголодалась. Она ясно дала понять, что отношения с кем-либо из нас ее не интересуют, но она не возражает против ни к чему не обязывающего и не налагающего ограничений секса.
Одну ночь с ней спал Филипп, другую – я, третью – Джон и так далее. Бастер обычно пропускал свою очередь, отговариваясь, что не хочет изменять памяти своей покойной жены, но Джуниор с увлечением воспринял ход вещей, таская Руководства по сексу и приспособления для него, испытывая все способы и позы, которые мог придумать или найти.
Потом мы стали делать это группами. Мне это не особо нравилось, и я старался не участвовать, но почти все остальные делали это с удовольствием. Даже Джеймс и Джон спали с Мэри на пару в моем доме, и звуки, производимые этой троицей, мешали мне заснуть.
Наутро я встретился с Мэри за завтраком, пока Джеймс и Джон еще дремали. Я налил ей чашку сваренного мной кофе и сел рядом. Какое-то время мы молчали.
– Я знаю, что ты этого не одобряешь, – сказала она, нарушив молчание.
– Это не мое дело – одобрять или не одобрять.
– Но ты не одобряешь. Признайся.
– Я просто не понимаю, зачем ты... зачем ты это делаешь.
– А может, мне нравится.
– В самом деле?
– Честно говоря, нет, – ответила она, пригубливая чашку. – Но нельзя сказать, что и не нравится. Способ как способ. Кстати, все при этом довольны.
– А ты при этом не чувствуешь себя вроде... ну, шлюхи?
Она пожала плечами:
– А я шлюха и есть.
– Нет, неправда. – Я поставил чашку на стол. – Тебе не надо с нами спать, чтобы мы тебя замечали. Мы тебя и так видим.
– А так вы замечаете меня лучше. – Она улыбнулась. – И я что-то не помню, чтобы ты отказывался от дармовщинки.
Я промолчал. Тут нечего было сказать. Мне почему-то стало грустно, и я решил пойти пройтись. Оттолкнув кресло, я потрепал Мэри по плечу и вышел наружу. За домом Билла и Дона началось строительство третьей очереди модельных домов, и прибывшие рабочие уже запустили бетономешалку и собирали их фрагменты.
