Снова повернувшись к острову, Коди позвал:
— Эшли! Можешь показаться! Элмо это не интересует!
— Я такого не говорил! — ахнул я.
— Эшли! — снова крикнул Коди.
Мы ждали.
И через полминуты на косе острова из кустов и деревьев появилось белое сияние. Казалось, оно движется, и оно было очень ярким. Наверное, пропановый фонарь, который берут с собой на вылазки с ночевкой.
— Разочарована будет девушка, — сказал про себя Коди.
Прошло еще несколько секунд, и она вышла на скалистый берег, держа фонарь на отлете, — наверное, чтобы не обжечься.
— А ты думал, мы врем, — сказал Руди.
— Боже мой! — пробормотал я, не сводя с нее глаз.
Она была очень далеко — мало что разглядишь. Золотые волосы, например. Или формы. Ее формы действительно привлекали взгляд. Сначала я подумал, что на ней какое-то облегающее белье, вроде трико. Но тогда оно того же цвета, что и ее лицо. И два темных пятна там, где должны быть соски, и золотистая стрелка, показывающая на…
— Мать твою! — присвистнул Руди. — Она же голая!
— Нет, я не думаю… — начал Коди.
— Да точно голая!
Она подняла фонарь повыше, и через озеро донесся ее голос:
— Эл-мо! Ты идешь?
— Да! — крикнул я.
— Я жду, — сказала она, повернулась и пошла вперед.
— В самом деле голая, — сказал Коди. — Ну и ну! Поверить не могу.
— А я могу, — ответил я. Ее уже не было видно, когда я снял с себя джинсы. Оставил на себе боксерские трусы, закатав их повыше, чтобы не мешали. Обернулся к ребятам: — До скорого!
— Ага, — буркнул Коди, думая о чем-то другом. Может, ему хотелось, чтобы это он плыл сейчас к острову.
— Плыви быстро, — сказал Руди. — Не попадись Деве.
— Ни за что, — ответил я.
Шлепая ногами по воде, я все еще видел бледный фонарь Эшли и знал, что она там, в лесу, где ее не видно, голая, и меня ждет.
Ночь была бледна от луны из звезд. Теплый ветерок обдувал кожу. А вода у ног была даже теплее ветерка. В свободных боксерских трусах я чувствовал себя голым.
И дрожал, будто замерз, но на самом деле мне холодно не было. Я дрожал чисто от возбуждения.
Такого не может быть, говорил я себе. С такими, как я, такого просто быть не может. Слишком хорошо.
Но ведь было же!
Я видел ее своими, глазами.
Когда теплая вода охватила мои бедра, я представил себе, как Эшли выглядит вблизи, и почувствовал, что он встал и высунулся из прорехи трусов.
Никто не видит, сказал я себе. Темно, а к ребятам я спиной.
Еще два шага, и я оказался в воде по грудь. Теплое, скользящее тепло. Я задрожал от удовольствия.
— Пошевеливайся! — крикнул Руди. — Дева уже плывет к тебе!
Я оглянулся с сердитой мордой, злясь, что он перебил настроение. Они с Коди стояли у берега бок о бок.
— Мог бы уже бросить меня пугать, — сказал я. — Ты просто хочешь, чтобы я сдрейфил?
— Она слишком для тебя хороша, мешок жира!
— Ха! Кажется, она думает по-другому!
Вода уже доходила мне до плеч, а потому я оттолкнулся и поплыл. Как я уже сказал, я не чемпион мира. И кроль у меня такой, что лучше не смотреть. Зато в брассе толчок нормальный. Это не так быстро, как кролем, но можешь доплыть, куда хочешь. И при этом не выдохнуться. А еще видно, куда плывешь, когда голову поднимаешь.
А больше всего мне нравилось ощущение скользящей по тебе воды. Теплая жидкость облизывает тебя во всех местах.
То есть это когда на тебе ничего не надето.
Даже боксерские трусы. Они облегали мне бедра, стискивая, стесняя движения. Даже не позволяли достаточно развести ноги в хорошем толчке.
Подумал я было их снять, но не решился.
Как бы там ни было, а нельзя сказать, что они сковывали меня полностью. Из ширинки торчал, и мне так нравилось, что он снаружи и вода его гладит.
А еще больше это заводило меня из-за Девы.
Из-за риска.
Показать ей приманку.
Дразнить ее приманкой.
Не потому, что я хоть на минуту поверил в эту чушь насчет Девы, которая топит мужиков и отгрызает у них довески. Коди точно сказал: фигня. Но сама мысль об этом меня заводила.
Понимаете?
Я в нее не верил, но мог бы ее нарисовать. Перед моим мысленным взором она висела во тьме футах в десяти подо мной, и голова ее была мне примерно на уровне пояса. Она была голая и красивая. Вроде Эшли или Лоис. И она была здесь, дрейфовала на спине; она не плыла, но не отставала от меня.
Темнота — ерунда; мы друг друга видели. Кожа у нее была такая бледная, что светилась. И она улыбалась мне снизу вверх.
И медленно начала всплывать.
Плытькприманке.
Я видел, как она скользит ко мне. И я знал, что она не собирается кусать. Ребята не так поняли. Она будет сосать.
Я плыл брассом, представляя себе, как Дева всплывает и присасывается ко мне. Ребята мне рассказали эту историю, чтобы напугать. И таки да, напугали. Но разум — интересная штука. Он может все перевернуть. Ментальный фокус, ловкость рук — и отгрызающий штыри зомби превращается в соблазнительную наяду.
Но я велел себе перестать о ней думать. Все остальное — сексуальная история с ночью выпускного бала, голая Эшли, ощущение теплой воды — так меня завело, что меньше всего мне нужно было представлять себе в воде под собой Деву, обнаженную и готовую сосать.
Надо подумать о чем-нибудь другом.
Что я скажу Эшли?
Я на секунду испугался, но тотчас же понял, что ничего говорить вообще не надо будет. По крайней мере сразу. Если ты плывешь на остров на свидание с голой девчонкой, меньше всего от тебя нужны будут речи.
Я поднял голову и увидел свет фонаря. Он все еще был среди деревьев рядом с берегом.
Уже полпути я проплыл.
ВступаешьнатерриториюДевы.
Ага.
Давай, милая, возьми.
— Кончай бултыхаться и давай вперед! — крикнул Рули.
Ага.
— Она тебя сейчас схватит! Я не шучу! — заорал Коди.
Коди?
НоонженеверитвДеву. Чегоонменяподгоняет?
— Шевелись! — орал Коди. — Веселее!
Я сказал себе, что они пытаются меня напугать.
Им это удалось.
Вода вдруг перестала быть теплой и ласковой; меня пробрала дрожь. Я был один посреди черного озера, где тонули люди, где таились сгнившие тела, где Дева после сорока лет могла быть не мертвой, охотница с острыми зубами, разложившаяся до костей и одержимая только жаждой мести и страстью отрывать члены.
Он у меня сжался, будто хотел спрятаться.
Хотя и знал, что никакая Дева за мной не охотится.
Я поплыл изо всех сил. Хватит брасса. Я устроил бурю, колотя ногами, как бешеный, крутя руками, как ветряная мельница. Сзади что-то кричали, но за поднятым мной шумом я ничего не слышал.
