Я даже общался с литагентом Лэндри, парнем из Нью-Йорка по фамилии Веррилл. Он все допытывается, когда я начну новую книгу.
Скоро, говорю я ему. Уже скоро.
В основном я сижу дома. У меня нет никакого желания исследовать мир, в который меня выпихнул Лэндри; я и так вижу больше, чем мне бы хотелось, в процессе своих еженедельных походов до банка и продуктового магазина. Эту кошмарную машину под названием телевизор я задвинул в чулан уже через два часа после того, как научился ею пользоваться. Меня вовсе не удивляет, что Лэндри стремился покинуть этот ужасный стонущий мир с его набором болезней, трагедий и бессмысленного насилия — мир, где в окнах ночных клубов танцуют голые женщины, любовь с которыми может тебя убить.
Нет, в основном я сижу дома. Мне есть чем заняться. Я прочел уже все романы Лэндри. Странное ощущение — как будто листаешь альбом с любимыми вырезками и фотографиями. И еще я научился работать с его компьютером. Это не как телевизор. Экран похож, но на компьютере ты сам создаешь картинки — те картинки, которые хочешь увидеть, потому что ты сам их выдумываешь.
Мне это нравится.
Я готовлюсь. Я практикуюсь в писательском мастерстве: подбираю слова и фразы, переставляю их с места на место, как кусочки в разрезной головоломке. Сегодня утром я написал почти то, что надо. Хотите послушать? Вот:
Я поднял глаза и увидел, что в дверях стоит Пеория Смит. Весь поникший и очень несчастный.
— Когда мы в последний раз виделись, мистер Амни, я вам нагрубил. Я пришел извиниться.
С тех пор миновало почти полгода, но Пеория совершенно не изменился. То есть ни капельки.
— Ты все еще носишь эти очки.
— Да. Мне сделали операцию, но она не помогла. — Он вздохнул, потом улыбнулся и пожал плечами. Это был тот Пеория Смит, которого я знал. — Ну и ладно, мистер Амни… быть слепым — это не так уж и плохо.
* * *
Не шедевр, ясное дело. Я все-таки сыщик, а не писатель. Хотя… чего только не сделаешь, если прижмет всерьез. Тем более что по сути своей работа писателя и детектива очень похожа — и тот и другой украдкой подглядывают за людьми. Конечно, часами сидеть в засаде — это не то, что стучать по клавишам, но в итоге ты все равно наблюдаешь за частной жизнью других людей, а потом сообщаешь клиенту… или читателю, в данном случае… о том, что ты видел.
Я учусь писать книги по очень простой причине: мне не хочется здесь оставаться. Можете называть это место Лос-Анджелесом девятьсот девяносто четвертого года, я лично его называю кромешным адом. Здесь отвратительная замороженная еда, которую разогревают в пластиковой коробке под названием «микроволновка», спортивные туфли здесь выглядят как ботинки Франкенштейна, музыка здесь больше напоминает вопли вороны, которую заживо варят в скороварке…
Короче, здесь все не так.
Я хочу получить свою жизнь обратно, хочу вернуть все на свои места. И я, кажется, знаю, как это сделать.
Ты вор и скотина, Сэм… можно мне называть тебя запросто — Сэмом? Знаешь, мне тебя даже жалко. В сущности, ты несчастный уродец. Но ты все-таки вор. И тебе нет никаких оправданий. Я глубоко убежден, что умение создавать не дает права красть.
Чем ты сейчас занимаешься, вор? Вкусно обедаешь в ресторане «Пети Дижоне», который ты сам и создал? Спишь с роскошной пышногрудой красоткой, вцепившись в рукав ее шелкового пеньюара? Едешь развлечься в Малибу? Или просто сидишь, развалившись в моем старом рабочем кресле, и наслаждаешься жизнью, в которой нет боли, дерьма и вони? Что ты делаешьв эту минуту?
Я учился писать книги, очень упорно учился. Теперь я знаю, как мне вернуться, и не собираюсь засиживаться в этом проклятом мире. Я уже почти вижу тебя.
Завтра утром Клайд и Пеория пойдут завтракать в «Блондиз», который открылся после ремонта. На этот раз Пеория примет приглашение Клайда. Это будет второй шаг.
Да, я почти вижу тебя, Сэм, и очень скоро увижу тебя воочию. Но ты меня не увидишь. Ты меня не увидишь, пока я не выскочу из-за двери моего кабинета и не схвачу тебя за глотку.
На этот раз никто не вернется домой.
[19]
Примичание автора
Здесь, мой Постоянный Читатель, я вмешаюсь, чтобы сообщить тебе, что это не рассказ, а очерк — почти что дневник. Впервые он появился на свет в «Нью-Йоркере» весной 1990 года.
— Голову вниз! Голову держи вниз!
Это далеко не самый трудный фокус в спорте, но любой, кто пытался это сделать, согласится, что штука это достаточно хитрая: круглой битой стукнуть по круглому мячу прямо в точку. Достаточно хитрая, чтобы несколько человек, умеющих хорошо это делать, стали богатыми, знаменитыми и обожаемыми: Хозе Кансекос, Майк Гривеллз, Кевин Митчеллз. Для тысяч мальчишек (и немалого числа девчонок) кумиры именно они, а не Аксл Роуз или Бобби Браун; постеры с их лицами гордо занимают почетные места на стенах спален и дверцах шкафов. И сегодня Рон Сент-Пьер учит кое-кого из этих мальчишек — мальчишек, которым предстоит отстаивать честь Бангор-Вест-Сайда в первенстве Малой Лиги Третьего Округа — как ударять круглой битой по круглому мячу. Сейчас он работает с мальчиком по имени Фред Мур, а мой сын Оуэн стоит рядом и внимательно смотрит. Он следующий в очереди на истязание к Сент-Пьеру. Оуэн широкоплеч и крепко сбит, как и его старик, а Фред почти до болезненности худ в своем ярко-зеленом джерси. И контакт у него плохо получается.
— Голову ниже, Фред! — кричит ему Сент-Пьер. Он стоит на полпути между горкой и домом на одном из двух полей Малой Лиги на задворках бангорской кокакольной фабрики, а Фред почти возле бэкстопа. День выдался жаркий, но если жара и мешает Фреду или Сент-Пьеру, этого по ним не видно. Они слишком заняты тем, что делают.
— Вниз ее! — орет Сент-Пьер и дает тяжелую подачу.
Фред подныривает. Резко звучит удар алюминия по воловьей шкуре — будто кто-то ударил ложкой по жестяной кружке. Мяч ударяет в бэкстоп, отскакивает и трахает Фреда по шлему сзади. Фред и Сент-Пьер смеются, потом Сент-Пьер достает еще один мяч из стоящего рядом красного пластикового ведра.
— Внимание, Фредди! — кричит он. — Голову ниже!
Третий округ штата Мэн настолько велик, что его разделили на два. Команды графства Пенобскот составляют половину дивизиона, команды из графств Арустук и Вашингтон — другую половину. Детская команда всех звезд отбирается по заслугам из всех команд Малой Лиги. Десятки команд Третьего округа играют в проходящих одновременно турнирах. В конце июля в играх плей-офф определяются две команды, лучшие две из трех, и они сражаются за звание чемпиона округа. Победившая команда представляет округ в играх чемпионата штата, и уже много времени — восемнадцать лет — прошло с тех пор, как в чемпионат вышла команда Бангора.
