Андрей Круз - Я еду домой! (Том 2)

Слева подмышкой у меня был кот, вновь предупредивший об опасности, причем на свою голову – пришлось бросать его на мокрый асфальт, прямо в лужу, чтобы схватиться за "зиг". Кот пострадал незаслуженно, потому что застрелил мертвяка Сэм, пальнув у меня почти над ухом из М16. Тот как шел, решительно и быстро, так и повалился вперед, со всего маху ударившись лицом о стальной широченный рельс, утопленный в бетон.

Обосновались в конторке мы даже с определенным уютом. Тигр, наворачивал сейчас в углу мясные консервы с расстеленной бумаги,причем совершенно заслуженные, а на карауле его сменил Сокс, который улегся у самых дверей, и хотя мне казалось, что учуять и услышать сегодня ничего не возможно, он время от времени поднимал голову, прислушивался к чему-то, может даже к голосам в этой самой голове, после чего укладывал ее обратно на скрещенные лапы.

Дверь мы относительно прочно закрыли, привалив ее металлическим шкафом и диваном, так что напасть на нас можно было через маленькие подслеповатые окошки – не так просто, если просто лезть, а не стрелять – любая пуля могла пролететь насквозь через это дистрофичное строение.

Однако строение продолжалось держаться под ударами ливня и ветра, лишь панели его стен время от времени довольно громко потрескивали. За крышу не беспокоились, она тут была точно такой же панелью, как и все остальное, так что оторвать ветром и унести ее было не должно. На стекла, гудевшие и даже этим немного пугавшие, опустили жалюзи – лопнут, так хоть от осколков прикроют. Но все же мы на них рассчитывали, окошки маленькие, должны держаться, если в них, конечно, какой-то предмет не прилетит.

Не все коту масленица, а если точнее, то не все одному лишь коту масленица, надо и о себе подумать. Поэтому мы тоже ужинали, усевшись кто на что вокруг выдвинутого на середину кабинета стола, на котором под кастрюлей горела спиртовка "Кулэнз Кэмп Хит" – хорошая штука, кстати.

Мне, наконец, удалось переодеться в сухое и вытереть волосы, так что я даже блаженствовал, несмотря на всю очевидную противоестественность такого состояния в данных исторических условиях. Дрика выглядела нервной, покусывала губы, хотя и старалась не подавать виду – ее томила неизвестность нашего будущего. Вот оно, судно до Роттердама, прямо за окном, но как туда попасть и кк связаться с экипажем – никто не знает.

– Завтра у них вахта на палубе появится, когда буря закончится, – сказал я, перехватив ее взгляд обращенный в окно. – Сегодня все попрятались, потому что все равно никакого толку, не видно ничего, а как успокоится – без нее никуда. Так капитана и вызовем.

– Это я понимаю, – кивнула она. – Я другого опасаюсь.

– Чего?

– Куда они идут на самом деле?

– Ну… да, – согласился с ней я, – это действительно вопрос всех вопросов. Но не спросишь не узнаешь, верно?

– Вообще я не верю в голландскую команду, – хмуро усмехнулся Сэм. – Наверняка какие-то ребята из Азии, и соберутся они к себе домой. – посмотрев на Дрику, он добавил: – Думаю, что лучше быть готовым к такому повороту событий, дочка.

– Я уже готова, – серьезно ответила она. – Я всю дорогу размышляла над этим. Если не получится, будем искать другой способ.

Я мысленно перекрестился с чувством глубокого и полного облегчения. Реакция Дрики на возможную неудачу меня пугала больше всего. Не то, чтобы меня так уж волновали ее душевные переживания, хотя и они не безразличны, я к ней уже как к своей дочери привязался, пожалуй, слишком много пришлось вместе пережить, но больше меня пугало другое – попутчик в глубокой депрессии, а то и в ступоре. Это уже совсем никуда. Собственно говоря, я в качестве "прививки" все время заводил в дороге разговор о возможной неудаче. Не назойливо, но так, чтобы хотя бы раз в день на эту тему не порассуждать – не было такого.

Впрочем, ладно, все будет видно потом, нам бы ураган переждать, и так, чтобы на наше хлипкое строение какой-нибудь контейнер сверху не свалился. Пока они не падают, но и ветер не слабеет, скорее наоборот, становится все сильнее и сильнее.

Шумно было и до этого, но сейчас на улице выло, грохотало, дождь дробью барабанил в стенки металлических контейнеров так громко, что их было слышно внутри офиса, где мы укрылись. Доставалось и его тонким стенкам, я даже не представлял, что дождь вообще способен так стучать. Или это уже град? Да и вообще, несмотря на могучую защиту от ветра из контейнерных штабелей, прочность нашего убежища внушала опасения. Я выглянул в окно и увидал, как покачиваются наши не самые легкие автомобили. Да, серьезно, настоящего урагана я пока еще никогда не видел, и вот теперь сподобился.

– Сэм, это надолго? – спросил я у нашего нового попутчика.

– Ураган? – кивнул он в сторону окна. – Может быть на сутки. И затихнет не сразу, будет еще ветрено, будет лить дождь. Здесь хоть наводнения не будет, а то богоспасаемый город Галвестон залило совсем недавно не хуже чем Новый Орлеан, тоже весь город попытался куда-то уплыть.

– Странно, а я даже и не слышал… кажется, – подумав, сказал я.

Действительно, Новый Орлеан со своей "Катриной" у всех на слуху, а Галвестон тоже куда как не маленький город, и на тебе.

– В Новом Орлеане живут в основном черные, – сказал Сэм, и помолчав, повторил: – черные, да сэр. Не афроамериканцы, мать их так и лошадь под ними, а черные. Так вот: где живут черные, там при любой возможности начинается резня и мародерство, так у эти люди устроены, в голове чего-то не хватает. А в городе Галвестоне жили просто люди, белые и спики, те, кто от работы не бегает. Поэтому там ничего такого особого не случилось: сначала все пытались отбиться от наводнения, а потом убирали город после того, как вода сошла. Никто не грабил и не насиловал друг друга на местном стадионе, полиция не сбежала первой, никто не мародерствовал в домах и магазинах. О чем тут писать? Это прессе не интересно, скучно, наверное, да сэр.

Тут я с ним согласился. Действительно, ну что хорошего для телевидения в том, чтобы показывать как нормальные люди дружно восстанавливают город? Скука смертная, наверное. То ли дело Содом и Гоморра на родине Марди Гра, "горячие репортажи", экстренные выпуски, озабоченные лица корреспондентов с микрофонами на фоне разорения. Сразу понимаешь, люди работают себя не щадя, вон в какое экстремальное место забрались. И рекламное время в цене растет, опять же. Кому от этого плохо? Если только нам, зрителям, но никак не тем, кто за него платит.

– Впрочем, от черных тоже бывает польза, – усмехнулся Сэм и спросил у меня: – Знаешь, как называется место, где мы сейчас?

– Ла-Порт?

– Нет, Ла-Порт нас как бы окружает, а именно здесь – Морганз Пойнт, назван в честь одного плантатора, который выращивал здесь сахарный тростник во времена войны за независимость Техаса.