Бланка внимала повествованию старца не то чтобы со скукой, но с большим недоумением. Теперь она почти не сомневалась, что имеет дело с психически больным человеком. Да и кто другой вот так, ни с того ни с сего, останавливает на улице совершенно незнакомого человека и начинает рассказывать ему разные сказки. Возможно, старец абсолютно безвреден. Однако кто знает... А вдруг он, если начнешь ему возражать или хотя бы переспрашивать, делается буен? Нет. Перечить не стоит. Проще молча выслушать, а когда он выговорится, поблагодарить за занимательную историю. Поэтому девушка терпеливо слушала рассказ благообразного старца, тем более что делать-то все равно было нечего. А тот и сам не на шутку увлекся собственным повествованием. Взгляд его был устремлен в никуда; на девушку он, казалось, вовсе не обращал внимания.
– Рамирес прибыл в Московию не в очень удачный момент. В то время в стране происходила смута. Настоящего царя не существовало. Отряды иностранных интервентов и отечественных душегубцев беспрепятственно носились по бескрайним просторам, грабя и убивая мирное население. Однако, с другой стороны, хаос в стране был Рамиресу в какой-то степени на руку. Если в царствование Ивана Грозного и его приемника Бориса Годунова за прибывавшими в страну иностранцами велся строгий надзор, то теперь никому ни до кого не было никакого дела. Рамирес довольно быстро освоился в Москве и стал наводить справки. Языка он не знал, поэтому нанял толмача – переводчика, кстати, русского, который долгое время в качестве гребца-раба плавал на венецианских галерах и неплохо знал итальянский язык. Рамирес тоже владел итальянским. И вот во взбаламученной бунтом и безвластием Москве они принялись искать единомышленников. И нашли без особого труда. Был в те поры там такой кружок адептов темных сил, состоявший наполовину из русских, а наполовину из обрусевших иностранцев. Вот там-то и подсказали, где искать капище древнего бога. И вот Рамирес прибывает сюда. К тому времени он уже умел кое-как изъясняться по-русски...
Старец внезапно прервал свой рассказ.
– Тебе не интересно?
– Почему... очень даже...
– Головкой вертишь, вот я и решил... Конечно, неинтересно! Да я и сам понимаю... Увлекся несколько. Просто хотел обосновать свой тезис о предопределении. Потомков Рамиреса в эти места как магнитом тянет... Не ты – первая.
Бланка с удивлением посмотрела на старца.
– Не понимаю, почему вы вдруг решили, что я – его потомок?
– Со всей определенностью, конечно, утверждать не могу, – усмехнулся старец, – но есть, знаешь ли, одна примета... – Он потер руками лицо, словно не решаясь продолжать.
– Какая же? – не вытерпела Бланка.
– Несколько интимного свойства. Понимаешь... На некой части твоего тела... той, что пониже спины, слева должна быть родинка... Такой, знаешь ли, как бы паучок свернувшийся.
Бланка вздрогнула.
– Позволь деликатный вопрос: имеется ли нечто подобное?
– Допустим.
– Ну вот! – обрадовался старец. – Я так и знал!
– И вы хотите сказать, мое появление здесь не случайно?
– Вот именно!
– Быть того не может. Ни о каких таких предках я и не слыхивала. Да и к тому же тот древний Рамирес, насколько я поняла, осел в России, а мой дед прибыл сюда в конце тридцатых годов прямиком из Испании.
– Он вовсе не осел, как ты выражаешься, в России. С течением времени Рамирес отправился домой и, насколько мне известно, благополучно туда добрался. Так что ты, скорее всего, прямой его потомок.
– Хорошо. Пусть так. И что из этого следует? Бумаги, в которых говорится о кладе, нашел мой отец лет тридцать назад при сборе макулатуры, и они так и пылились бы в книжном шкафу, если бы я при уборке не натолкнулась на них. Какое тут может быть предопределение? Случайность...
– Не нужно так говорить. Случайностей в этом мире не бывает. Существует немыслимое переплетение контактов, связей, возможностей и обстоятельств, разуму обычного человека неподвластное, однако так или иначе ведущее к некой цели.
– Какой цели?
– Это никому не ведомо. Но цель существует. Лично я думаю на этот счет так. Высшая сила, можно назвать ее как угодно: бог, природа, космос, создавшая все живое, время от времени вносит коррективы в свою работу. Она не позволяет сотворенному миру развиваться хаотически, стараясь держать его в рамках собственного замысла. Отсюда войны, эпидемии, репрессии и тому подобное. Творец не может быть всеблагим, иначе человечество давным-давно бы исчезло. Вымерло бы, как внезапно вымирают кролики в вольере. Нужен отбор. Поэтому он регулирует... – старец вновь замолк, словно подбирая слова.
– Что регулирует?
– Бытие. Да, бытие!
– Подобными рассуждениями можно оправдать самые чудовищные преступления, – возразила Бланка.
– С чьей точки зрения – чудовищные? С точки зрения человека. Но ведь человек – всего лишь одно из творений высшей силы. И с точки зрения этой самой высшей силы ничем не отличается от муравья или, скажем, мухи. У всякой твари свое назначение.
– А если никакой высшей силы не существует?
– Да как же... А откуда тогда взялись понятия о добре и зле? Ведь религий много, а основные догмы в них одинаковы.
– То есть вы хотите сказать, высший разум дал мораль?
– Конечно!
– Но тогда вы противоречите самому себе. Если понятие о добре и зле привнесено свыше, почему происходят войны?
– Включается механизм регуляции. И потом, войны не противоречат моральным догмам. Ведь солдаты враждующих сторон убивают не ради удовольствия, во всяком случае, большинство из них, а выполняя коллективную волю своего подвида, или, другими словами, народа. А по сути, высшего существа, которое стремится к известной только ему цели. Одновременное присутствие понятий добра и зла именно доказывает существование высшей силы.
– Но мораль со временем меняется.
– Не сама мораль, а только отдельные ее проявления. Это все равно как длина юбок. Вчера в моде были длинные, сегодня – короткие, но функция юбки неизменна.
– А если юбки вообще исчезнут?
– Как вид одежды – возможно, но тогда ее функции будет выполнять какая-нибудь иная форма.
– Но некогда люди вообще ходили нагими?
– Текстильная промышленность была не развита, – хмыкнул старец. – Впрочем, я не пытаюсь навязать свое мнение. Дело в данный момент не в нем. Ты появилась, мы встретились... А дальше... – он замолчал.
– Что дальше?! – спросила Бланка. Рассуждения старца чрезвычайно взбудоражили ее.
– На твое усмотрение. Можешь присоединиться ко мне. Можешь отойти в сторону.
– А вы, собственно, кто?
– Вообще-то хозяин этих мест.
