— Как вас зовут?
— Берн. Берн Гловер.
— Меня Чарли. Приятно познакомиться. Сколько ей осталось, Берн?
— В каком смысле?
— По вашему календарю? Сколько дней оставалось?
— А вы откуда про это знаете?
— Я же вам сказал. Я занимаюсь тем же, что и вы. Я вас вижу. Я вижу, как это ожерелье светится красным. Я знаю, кто вы.
— Но этого не может быть. В «Великой большой книге» сказано, что, если мы с вами поговорим, восстанут Силы Тьмы.
— Видите порез у меня над ухом, Верн?
Тот кивнул.
— Силы Тьмы. Ну их на хер. На хер Силы Тьмы, Верн. Сколько осталось моей матери?
— Это ваша мать? Простите, Чарли. У нее еще два дня.
— Ладно, — кивнул Чарли.
— Тогда можно сходить за пончиком.
— Простите?
— За пончиком! Пончиком! Любите пончики, нет?
— Да, но зачем?
— Потому что от этого зависит дальнейшее существование рода человеческого в нам известном виде.
— Правда? — Глаза Верна распахнулись.
— Нет, не вполне. Я просто хочу вашей смерти — Чарли обхватил Верна рукой за плечи.
— Но все равно пойдемте. Я только разбужу сестру.
С мобильного Чарли позвонил домой узнать, как там Софи. Убедившись, что с ней все в порядке, он вернулся в кабинку «Лопай-Пончика», где его дожидались Верн и сладкий хворост. Верн уже снял свой спецназовский чулок — под ним оказалась копна седых волос. Очки, похожие на летные, придавали ему вид сбрендившего ученого, но загорелого и жилистого.
— Так она классная была?
— Верн, вы не поверите. Говорю вам: тело богини. И все в таких тоненьких перышках, мягких, как пух. — Чарли нутром чуял другого бета-самца так же, как узнавал коллегу по торговле смертью, поэтому чуть на голову не становился, рассказывая о своем приключении с сексуальной сточной гарпией: он знал, что аудитория у него благодарная.
— Но она все равно собиралась проткнуть вам когтем мозг, да?
— Да, это она обещала, но знаете — мне кажется, между нами все равно пробежала какая-то искра.
— А это не потому, что у нее в когтях был ваш крантик? От такого, знаете, у многих мозги туманятся.
— Ну да, и это тоже, но все равно волей-неволей подумаешь: из всех Торговцев Смертью на планете она предпочла одарить летальной дрочкой меня. Она, кажется, на мне залипла.
— Ну, вы же из Города Двух Мостов, — произнес Берн, смахивая с уголка рта крошку кленовой глазури.
— Там это все и должно произойти.
— Где что все должно произойти? — Чарли очень нравилось изображать старшего по званию Торговца Смертью, делиться мудростью с Верном, которого завербовали изымать сосуды всего полгода назад. А теперь он не понял.
— В «Великой большой книге Смерти» — там же написано четко: нам нельзя разговаривать о том, чем мы занимаемся, или пытаться друг друга искать, не то Силы Тьмы восстанут в Городе Двух Мостов, и начнется ужасная битва, и Преисподняя подымется наверх и захватит всю землю, которую мы потеряем. У вас же в Сан-Франциско два моста?
Чарли постарался скрыть удивление. Очевидно, у Верна — не та версия «Великой большой книги», что у них в Сан-Франциско.
— Ну да, главных — два. Простите, давно книгу не открывал. А напомните мне, что такого достопримечательного в Городе Двух Мостов?
Берн оделил Чарли взглядом «ну-вы-даете».
— Того, что к власти там придет новый Люминатус, Великая Смерть.
— А, ну да, конечно, Люминатус. — Чарли шлепнул себя по лбу.
Он понятия не имел, о чем это Берн толкует.
— Как вы думаете, мы им больше не понадобимся после того, как Великая Смерть придет к власти? — спросил Берн.
— В смысле, увольнения начнутся? Потому что в «Большой книге» сказано в том смысле, что приход Люминатуса — это неплохо само по себе, но я, как за эту работенку взялся, деньги тоннами гребу.
«Ага, самая главная наша проблема — увольнения», — подумал Чарли.
— Думаю, все с нами будет хорошо. Там же говорится: это грязная работа, но кто-то должен ее делать.
— Ну да, ну да, ну да. Так этот легавый, что застрелил божественную лярву, — он ничего не стал делать?
— Почему ничего? Сначала сунул меня в патрульную машину и попробовал расколоть — выспрашивал, что было до того, как он появился, и что происходило те несколько лет, что он за мной следил.
— И вы ему сказали?
— Я сказал, что это для меня такая же загадка, как и для него.
— И он поверил?
— Не-а. Не поверил. Но поверил, когда я ему сказал, что, если расскажу, все станет еще хуже, и мы с ним сочинили историю, которая бы оправдывала использование табельного оружия. Вооруженный грабитель стрелял сначала в меня, потом в него — словесный портрет, все дела. А потом, когда инспектор убедился, что я не собьюсь, он отвез меня в участок и я записал показания.
— И все? И он вас отпустил?
— Нет, потом он стал мне рассказывать о своей карьере, с какой жутью он сталкивался и почему в связи с этим он меня отпускает. Мужик на работе совсем умом двинулся. Верит в вампиров и демонов, в каких-то гигантских сов. Говорит, однажды вызывали в Санта-Барбару приструнить агрессивного белого медведя.
— Ничего себе, — сказал Берн.
— Вы еще легко отделались.
— Перед тем как уехать из города, я ему позвонил. Он будет присматривать за домом, пока не вернусь, проверять, как там дочка. — Про адских псов Чарли рассказывать не стал.
— Должно быть, из-за нее вам и не по себе, — сказал Берн.
— У меня тоже девчонка, только в старшие классы перешла, живет с моей бывшей в Финиксе.
— Ну вот, вы меня понимаете, — сказал Чарли.
— Стало быть, Берн, вы никогда этих темных тварей не видели? Никогда не слышали голосов из ливнестоков? Ничего такого?
— Не-а. Не так, как вы рассказываете. И у нас в Седоне ливнестоков нет. У нас пустыня, а сверху на ней — реки.
— Ну да — а вам когда-нибудь случалось не изъять сосуд?
— Поначалу, когда я только получил «Великую большую книгу», я думал, это шутка. И три-четыре пропустил.
— И ничего не было?
— Ну я бы так не сказал. Я просыпался рано и смотрел в горы над домом — и там была тень, похожа на большое нефтяное пятно.
— И?
— И она была не на той стороне горы. Там же, где солнце. И весь день она вниз по склону двигалась. О, если на нее не смотреть, не наблюдать за ней, ничего не замечаешь, но она спускалась в город, час за часом. Я поехал туда, куда она двигалась, и стал ждать.
— Ну?
— Слышно было, как вороны каркали. Я дождался, пока она от меня не оказалась где-то в полуквартале, — она двигалась так медленно, что почти незаметно, а каркало все громче. Будто огромная стая ворон. Я чуть не обделался от страха. Поехал домой, посмотрел, какую фамилию ночью записал, — они жили в том квартале, куда я ездил. Тень выползала из горы за сосудом.
