Сегодня они смотрят потрясенно.
Тарекуоринка, чья семья веками управляла магазином, то и дело поджимает губы, явно обеспокоенная моим присутствием… или же дело в моих стражах? Хотя все они обернулись в людей, вид у них столь же пугающий, как у птиц. Если не считать Имоджен и ее сестры, меня охраняют суровые на вид мужчины, которые выглядят так, словно используют кости фейри вместо зубочисток.
По всему ателье разносится дружный хор «Бондиа, Альтецца», все служащие и клиенты приседают в реверансах, шурша и позвякивая дорогими нарядами. Приветствуют только Эпонину. Очевидно, мы с Катрионой недостойны уважения.
– Мы пришли на примерку, – объявляет будущая королева, хотя объяснения явно излишни.
Мне становится любопытно, какое платье она собирается надеть, учитывая, что на празднике золочения нужно открыть как можно больше кожи – в конце концов, как гостям расписывать тело невесты, если оно закрыто? Разумеется, я не спрашиваю, не желая выдавать свою неосведомленность в этом вопросе, которая в свою очередь выдала бы тот факт, что я не из тех, кого приглашают на подобные мероприятия.
Хозяин проводит нас вверх по лестнице в помещение, почти столь же роскошное, как гостиная Птолемея: с лакированными деревянными полами, бархатными пуфами аквамаринового цвета и серебристыми обоями в тон расставленным в полукруг зеркалам.
– Я послала за Сибиллой и ее сестрой, – говорит Эпонина, усаживаясь на один из пуфов. – Ой, туфли! Забыла взять туфли, которые купила к наряду. Катриона, не могла бы ты сходить к Франканелли и купить для меня босоножки, те, что на шпильках? – Это не вопрос, а скорее распоряжение. Распоряжение, от которого Катриона стискивает зубы. Эпонина, похоже, либо не замечает, либо ей все равно. – Они знают мой размер.
Одна из служанок протягивает поднос с хрустальными бокалами, до краев наполненными золотистым игристым вином.
– Я могу сходить, Альтецца, – предлагает она.
Эпонина берет бокал, пропуская предложение женщины мимо ушей.
– И, Кати, купи себе обувь за мой счет. Это меньшее, что я могу сделать.
Глаза Катрионы вспыхивают жестоким зеленым оттенком от того, что Эпонина снова сократила ее имя, однако она покорно склоняет голову и подчиняется приказу будущей правительницы.
Поднос с напитками протягивают и мне, но я качаю головой.
Едва Катриона скрывается за дверью, Эпонина тихо произносит:
– Не следует доверять этой женщине, Фэллон.
– Почему вы так говорите?
– Потому что за оплату она сделает все что угодно.
– Как и большинство в Люче.
– На твоем месте я бы все равно ее остерегалась.
– Уверяю вас, я остерегаюсь всех. Даже вас.
Улыбка изгибает ее губы, накрашенные помадой того же оттенка, что и аметистовый обруч.
– Правильно. В конце концов, ты самый ненавистный человек в Люче. Говорят, тебя ненавидят даже больше, чем небесного короля.
– Да, я слышала.
Она обводит помещение взглядом, словно проверяя, что рядом никого нет.
– Но не так ненавистна, как Мериам. – Она подносит бокал ко рту и делает большой глоток, не сводя с меня глаз.
Я жду продолжения. Когда она ничего не добавляет, спрашиваю:
– Вы в самом деле знаете, где она, принчиза?
– Прошу, зови меня Эпонина. И да, знаю, но за сведения нужно заплатить.
Сердце колотится так сильно, что я чувствую вибрации на языке.
– Мне сообщили о цене.
– И?
– Ее заплатят.
Разумеется, Лор на это не согласился – пока, – но так уж он мне нужен? Естественно, у него будет твердое мнение о моем решении взять это дело в свои руки, которое прозвучит примерно так: «Ты ведь не всерьез думаешь о том, чтобы самой убить короля Неббе, моя глупая птичка?»
– Замечательно! – Эпонина осушает бокал, затем постукивает заостренным ногтем по хрусталю, прося новую порцию.
Что-то маячит на задворках сознания.
– Но кто будет править Неббе?
– Как кто? – Глаза принцессы переливаются, как вино, которое ей несут. – Я.
Сердце перекувыркивается в груди, когда я представляю женщину на столь высоком посту.
– А как же Данте? Что насчет него?
Я кошусь на остроухую служанку, наполняющую бокал, и жду, когда она исчезнет, прежде чем спросить приглушенным тоном:
– Он поедет с вами?
– Боги, нет! Пусть остается в Люче, с женщинами, которым он нужен. – Она приподнимает свои изогнутые брови. – Я слышала, что одной из этих женщин можешь быть ты.
В груди что-то ёкает.
– Когда-то давным-давно, но точно не теперь.
Она склоняет голову набок, от чего длинные шелковистые волосы каскадом падают на плечо.
– Знаешь, ты гораздо интереснее, чем то холодное глейсинское чучело. Возможно, я пригласила бы тебя править рядом со мной, но, догадываюсь, твое сердце уже занято.
От ее проницательности румянец разливается по моим щекам.
Эпонина кладет ладонь на мое колено и слегка его сжимает, затем поднимает бокал.
– За будущих королев этого мира, синьорина Росси. – Подмигнув, она добавляет: – За нас.
У меня мурашки бегут по спине.
Подразумевает ли она наше соглашение убрать ее отца с трона или то, что я буду сидеть на собственном троне?
– Эпонина, вы клянетесь не отравлять наши океаны?
– Клянусь своей жизнью, Фэллон.
Внезапно я отчаянно жалею, что на моей коже не отпечатываются сделки, ибо эту хотелось бы скрепить магией. Когда в комнату врывается жизнерадостная Сиб с мрачной сестрой на хвосте, я начинаю обдумывать убийство короля.
Боги, в кого я превратилась?
«В убийцу королей», – шепчет внутренний голосок.
Я шикаю на него и выбираю для себя другой титул. Тот, от которого у меня не сводит желудок: «Зачинательница королев».
На следующий день наконец появляется знакомый ворон.
Не Лор.
Тем не менее я рада видеть Ифе, особенно с гостинцем в виде бутылки вороньего вина, которым она извиняется за длительное отсутствие. Хотя она мне ничего не должна – ни вина, ни своего общества, – я рада и тому, и другому.
На языке вертится вопрос о том, где Лоркан, однако я заменяю его тем, который не заставит ее задумываться, с чего это я жду его. Пусть он и сказал, что нам надо поговорить, это еще не значит, что в ближайшее время. Ведь он король, у которого полно дел.
Разумеется, мои мысли сразу перескакивают с пропавших воронов на Алёну. Я невольно надеюсь, что он не занимается ею. Иначе наш разговор будет коротким.
Закрываю глаза и пытаюсь успокоить бешено колотящееся сердце. Может, мы с Лорканом и пара, но у меня нет на него никаких прав, особенно после того, как я его отвергла.
– А фион, – произносит Ифе, царапая на листе пергамента кончиком перьевой ручки.
Я быстро встряхиваю головой, возвращаясь на
