Олег хотел было рассказать своей новой знакомой о ритуале передачи дара, но почему-то передумал. Передумал в самый последний миг. Что его остановило, он и сам не мог бы объяснить, но слова, готовые слететь с его губ, застряли в горле.
– Знаете, Настя, – вместо этого сказал он, – ваш отец был, как мне тогда показалось, не в себе. Все, что он говорил, выглядело бредом.
– И все же интересно, – произнесла Настя, – что именно? Не вспоминал ли о семье, обо мне?
– Что-то такое говорил, – неопределенно сказал Олег, – но больше о своей трагической судьбе, о предназначении, которое привело его на Голгофу. Вы даже не представляете…
– Слушай, Олег, давай перейдем на «ты», – Настя взяла его за руку. – Пойдем отсюда. Хорошо бы к речке. Есть поблизости речка?
На берегу мелкой извилистой речушки было, как всегда, совершенно пусто. Настя, прихватив свою спортивную сумку, скрылась в кустах и вскоре появилась, одетая в яркий купальник. Олег искоса смотрел на нее и прикидывал, как будет загорать, не имея при себе плавок. Настя зашла в воду по щиколотки и ударом ноги направила в его сторону тучу брызг.
– Мелковато здесь, – недовольно произнесла она, – окунуться негде.
– Повыше есть омуток, – подсказал Олег, – пойдем туда.
Между кустов в заливчике намыло небольшой пляж, а чуть поодаль было глубокое место. Олег уже пару раз там купался. Настя некоторое время плескалась, а потом улеглась на горячий песок рядом с юношей.
– А ты чего не раздеваешься, – недоуменно произнесла она, увидев, что Олег так и сидит в брюках на песке. Она весело рассмеялась, услышав о причине. – Ну уж ты совсем… К чему эти реверансы, раздевайся.
Слегка конфузясь, Олег разделся.
– Нормальный мужик, – с какой-то даже развязностью сказала Настя, оглядев его с головы до ног. Этот тон не совсем совпадал с тем представлением, которое Олег успел составить о девушке. Но он счел это столичной раскованностью.
Некоторое время оба молчали, потом Настя достала из сумки пачку сигарет и закурила.
– Ты же ничего не ел, – вдруг вспомнила она, – хочешь бутерброд?
Она достала из той же сумки промасленный сверток, завернутый в целлофан.
– Второй, – сообщила она, – первый уже съела. Мать на дорогу сделала. – Она развернула сверток и протянула ему бутерброд с сыром. – Ешь, не стесняйся. Отец мой был странным человеком, – затягиваясь, изрекла она. – Имел все, но вот сдвинулся…
– Ты считаешь, что он был сумасшедший? – чуть не подавившись куском, с удивлением спросил Олег.
– Не в обычном смысле слова, но был. А как же тогда ты объяснишь все его метаморфозы? Почему он оказался здесь?
– Но не все, кто находится в Монастыре, психически нездоровы, – осторожно начал Олег, – я на собственном опыте убедился…
– Брось! – перебила она его. – Я и без тебя знаю о роли психиатрии в нашей стране, я совсем о другом. Ну будь он диссидентом, тогда все понятно, но отец был предан режиму, да и не могло быть по-другому. Он ведь и сам из этого круга, и друзья его все оттуда. Из одной кормушки жрали! – ожесточенно произнесла она. – Так зачем же?.. – Она не договорила, затянулась в последний раз и далеко зашвырнула окурок.
– Мне он свою жизненную позицию излагал по-другому, – буркнул Олег.
– Интересно, как же?
– Я понял, что он не разделял общих убеждений…
– Да кто их разделяет! – запальчиво крикнула она. – Но зачем же жизнь другим ломать: мне, матери?! Ты знаешь, мать должна была докторскую защищать – отложили! Даже вмешательство друзей ее отца не помогло. Да если бы только это! Я, между прочим, замужем была за одним очень перспективным дипломатом. Чего краснеешь, была! – Она зло посмотрела в сторону. – А теперь вот одна. И все благодаря папочкиному гонору! А может, это и к лучшему, – неожиданно спокойно произнесла она. – Там тоже нравы!.. Ты вон штаны при мне стесняешься снять, а эти… – она усмехнулась.
– Отец твой, может, и был плоть от плоти системы, – сердито сказал Олег, – но не был подонком. Систему он переделывать не собирался, но вот то, что его окружало, изменить стремился. Он сам мне рассказывал. Поэтому и строптивость проявил, поэтому и дневник вел.
– Тебе известно и о дневнике? – быстро спросила Настя.
Олег кивнул.
– А не рассказывал он, где дневник?
– Нет. Он только все время говорил, что если выберется отсюда, то с помощью дневника многим хвост прижмет.
– Эх, – вздохнула Настя, – как он был простофилей, так простофилей и помер. Хвост прижмет!.. А прижали ему! Ну да ладно! Надо напоследок еще разок окунуться в эту чудесную, не испорченную промышленными стоками речку, – засмеялась она, – да катить обратно. На могилке я посидела, с тобой потолковала, пора и в столицу.
Она разбежалась и плюхнулась в омут.
Олег лежал на песке, слушал, как сзади плещется Настя, и не знал, что предпринять. За последние полчаса образ этого ангела, сначала сформировавшийся в его сознании, полностью разрушился. В принципе, нормальная девчонка, вовсе не кисейная барышня, как он решил сначала. Но такой она нравилась ему еще больше. Ну и что, что была замужем…
– Эй, историк, – услышал он рядом, – иди в воду, ведь сгоришь. – Олег нехотя поплелся в речку. Возвращаясь из воды, он увидел, что Настя, отойдя чуть в сторону, переодевается.
– Зажмурься, историк, а то ослепнешь, – засмеялась она, – еще одним слепцом на земле станет больше.
Солнце стояло прямо над головой, когда они возвращались в город.
– Я и сама много думала про этот дневник, – задумчиво говорила Настя, – он мне как-то рассказал про него и даже показал. Роскошный такой блокнот, изготовленный для какой-то внешторговской конторы. Прочитал оттуда кое-что. А через пару недель его забрали. И блокнот этот искали. Обыска, конечно, не делали. Но как-то в пятницу мы с матерью уехали на дачу, а когда приехали, я сразу увидела, что у нас побывали гости. Нет, не воры! Работали они очень аккуратно. Но что искали именно дневник – точно.
– Так, может быть, нашли? – спросил Олег.
– Наверняка нет, потому что вызывали и мать, и меня и очень интересовались бумагами отца. Я, естественно, ничего не сказала, а мать, по-моему, и не знала о существовании дневника. Я и сама его потом искала, но безуспешно.
– Ну хорошо, – Олег задумчиво жевал травинку, – нашла бы дневник, что бы с ним сделала?
– Да то же, что и он. Передала бы за кордон.
– Да ты что?!
– Они нашу семью разрушили, а я должна с ними церемониться? А может, шантажировала бы кого-нибудь из тех, о ком там написано.
– Ну и попала бы на место своего папаши, – саркастически промолвил Олег.
– Не попала, поумнее бы действовала! Слушай, – неожиданно произнесла она и с любопытством посмотрела на юношу, – а ведь если найти дневник, можно таких дел наворочать, таких дел! – Она остановилась, сняла с ноги босоножку и вытряхнула оттуда песок, потом испытующе посмотрела на Олега.
