– Говорил же ленивцу, учись летать! А он…, – воскликнул Фимка.
– Прилюдно запрещено, забыл что ли? – возразил ему Казанова.
– Ну, хотя бы сделал вид, что держится…
В этот момент гигант неожиданно сделал усилие и подтянулся. Водосточная труба, которой было, наверное, столько же лет, сколько этому старинному зданию, снова завибрировала, задрожала, оторвалась и полетела вниз, с грохотом упав на мостовую. Все охнули. Ильюшенька теперь висел, цепляясь буквально за воздух, нет, за самые края кирпичей, касаясь их самыми кончиками пальцев. Еще немного и он упадет. Неминуемо упадет!
– Миллион! Даю миллион! – не выдержал Казанова.
– Заткнись! – снова рявкнула Королева. Теперь она следила за каждым его движением, сжав кулаки. И не понятно было, чего она желает больше. А проползти этот последний метр было уже невозможно – огромному человеку, с его ростом и весом, хватаясь лишь за сантиметры, выступающие из стены. Он висел, а ноги его беспомощно болтались. Он, словно, обнимал эту стену, а она холодным безразличием не принимала его. Она готовилась оттолкнуть этого человека, который осмелился так нагло себя вести, и с семиметровой высоты швырнуть его на тротуар.
– Нет! Не сможет! – прошептал Фимка.
И вдруг большой ленивец, собрал все свои силы, мышцы его напряглись, шея набухла, лицо налилось кровью, он сделал рывок, одними пальцами оттолкнувшись от злосчастной стены, и пролетел оставшееся расстояние. Это было невероятным! Он сотворил чудо. Наверное, целых сто лет безвольного сидения в этом доме он готовился к такому прыжку! Теперь он цеплялся за самый край выступа крыши. Легко подтянулся и через мгновение уже был наверху. Он сделал это!
– Он сделал это! – воскликнул Фимка.
А Королева, которая все время на него смотрела, вдруг прошептала:
– Таким я не видела его никогда! – потом перевела взгляд на Лею, – таким он никогда не был!!!
Филлипок к этому времени уже почти закончил свое жертвенное дело и, увидев рядом разъяренного Ильюшеньку, швырнул вниз последние пачки денег.
– Все! – воскликнул он, потирая руки, потом добавил:
– А давай-ка… сходим и притащим еще, – азартно воскликнул он. – Гулять, так гулять! Ради такого дела не жалко! Поможешь?
– Пошел отсюда, – зарычал гигант. Вдруг добавил, – дай тебе Бог здоровья!
От этого восклицания Филлипок отскочил в сторону, потом произнес:
– Пожалуй, ты прав. Оставим до следующего раза. Покедова! – и отправился к чердачному люку, исчезнув в черном проеме.
А внизу все только начиналось. Люди, поняв, что больше с небес не прольется зеленый дождь, продолжили, толпясь, собирать с земли остатки денег. Они ползали в лужах, наступали, уже бросались друг на друга, стервенели все больше и больше прямо на глазах. Вдруг кто-то прыгнул на соседа и выхватил грязную купюру из его рук. Остальные, увидев это, тут же последовали примеру. И теперь толпа тел, еще недавно вожделенно поднимающих руки, превратилась в огромную кучу-малу, где люди, уже не стыдясь и не понимая, что творят, забирались в чужие карманы, в сумки и кошельки, били друг друга, душили…
– Остановитесь! – не выдержала Лея, – что вы делаете?
– А что? Пять минут позора, зато потом обеспеченная жизнь… А вам не кажется, что они делают то же, что делали последние 20 лет? – невозмутимо произнес Казанова. – Сначала грабили государство, которое позволило им это, а потом, когда все разобрали, начали грабить друг друга…
– Так сказать, перераспределяясь средства, – воскликнул Филлипок, появившийся неизвестно откуда. – Обыкновенный закон рынка.
– Они убьют друг друга! – закричала Лея.
– И победит сильнейший! Закон рынка. А я что говорю? – довольно закончил Филлипок. – Вот вам идеальная рыночная модель! Так было во всех в цивилизованных государствах с рыночной экономикой…
– Замолчи! – сверкнула глазами Лея, и он отлетел на несколько метров.
– Потише, красавица! Глазами она своими зыркает…
– Ну придумайте же что-нибудь! Фимка? Ну давай же, – не слышала она его. А толпа все продолжала бесноваться, часть людей, кто были послабее – старики, женщины, слабые и немощные в бессилии отползали, спасаясь бегством, а молодые и крепкие продолжали бойню. Успела ретироваться и мамочка, забрав коляску с сыном.
Вдруг в считанные секунды небо потемнело и налилось свинцовой синевой. Сразу же с нескольких сторон появились огромные тучи, которые зловеще наступали на город. Уже солнце исчезло, не в силах пробиться сквозь эту завесу. Шквалистый ветер рванул что было сил, и маленький проем голубого неба, стремительно уменьшаясь в размерах, исчез совсем. Лея изумленно подняла глаза, не понимая, а Фимка произнес:
– Кажется, этот уже придумал! – и показал на крышу. Там виднелась гигантская фигура человека, который теперь совсем не напоминал того Ильюшеньку с дивана, где просидел целое столетие. Он пристально смотрел наверх, и глаза его горели. Тучи тем временем сомкнулись над головами и превратились в плотное черное полотно. Оно угрожающе медленно начало опускаться все ниже, уже касаясь высотных домов, и вдруг с небес хлынула вода. Нет, она упала. И это был не дождь, это были не капли – шквал воды, ураган воды, который мощным потоком накрывал центр города. Словно разверзлась черная пропасть, и черная вода ударила с черных небес. Ильюшенька стоял весь мокрый, продолжая смотреть наверх. Люди на улице, внезапно замерли, прекратив бойню, и тоже с удивлением уставились в небо. А небо это было теперь прямо над их головами, словно мокрая ночь явилась с небес, превращая улицу в кромешный ад. Сейчас они забыли обо всем, не прятались и не бежали, но застыли в ужасе и недоумении. Такого в их жизни не было никогда. Такого и быть не могло! Лее стало жутко, хотя она знала, откуда этот кошмар и кто это делает. Вдруг пришла в голову мысль, она посмотрела на небо, и сверкающие молнии одна за другой начали пробиваться сквозь кромешную мглу, яркие всполохи слепить глаза, падая все ближе и ближе. Стало светлее. Эти молнии были словно игрушечные, и она снова легко жонглировала ими, а те падали не по прихоти своей, но по ее желанию, никого не задевая и не губя. То была яркая зарница, которая ослепительными стрелами пробивала тучу, рассыпаясь то там, то здесь. Лея снова взглянула на крышу, увидев в ярком свете глаза великана. Он с восторгом на нее смотрел. Он продолжал низвергать с высоты водопады воды, но эти блестящие искорки были ему не подвластны! Подчинялись они только ей одной, и он понял это, любуясь ею. А она им. Его белая рубашка прилипла к телу, могучие мышцы буграми проступали сквозь тонкую ткань рубашки. Сейчас этот человек казался великаном, исполином на высокой горе, атлантом, подпирающим черное небо. Он был… И тут она поняла, кого он ей напоминает! Его! Дикого человека из далекого-далекого племени, который держал в руках копье и улыбался. И этот сейчас тоже улыбался, а лицо его в свете блистательных всполохов светилось, как маяк во время грозы и шторма, указывая заблудшим путь.
