Прямо перед собой Лея увидела совершенно промокшее лицо Королевы. Она стояла в каких-то сантиметрах от нее, уставившись ей в глаза, а с нее ручьями стекала вода:
– А знаешь что? – воскликнула она. – Забирай его себе!.. Теперь он твой! – больше не добавила ни слова, отвернувшись. Люди на улице стояли мокрой толпой, глядя наверх. Нет, не толпой! Не было в их глазах ужаса. Не было жалко на них смотреть. Они, словно обретя свои лица, стали такими разными – старыми и молодыми, женщинами и мужчинами, каждый с опытом прожитых лет, со своей судьбой, и с глазами, восторженно глядящими на небо. Такого они еще не видели никогда…
– Хватит! – услышала она испуганный возглас Казановы.
– Что? – не поняла Лея.
– Заканчивай. Он этого не любит.
– Кто? – не поняла она. Посмотрела на крышу. Илья, не оборачиваясь, быстро шел к чердачному люку и вскоре исчез.
– Я не понимаю?
– А тебе и не надо ничего понимать. Много на себя берете. Он сказал – заканчивайте, значит заканчивайте, – трусливо добавил красавец. Он стоял мокрый, жалкий и смотрел наверх.
– Но я никого не вижу!?
– А тебе и не нужно никого видеть!
Она растерянно оглянулась, заметила Илью, который из дверей особняка уже бежал к ней. Как она была счастлива его видеть.
– Ну, еще немножко! Последний разик! – неожиданно воскликнула она и несколько раскатов грома прыснули ослепительными зарницами.
– С ума сошла? – испуганно воскликнул Казанова, шарахнувшись в сторону.
– Ты с кем играешь, дочка? – засмеялся Фимка. – Заканчивай, дорогая. Как ребенок! Ей Богу!
– Все! Достаточно! – сказал Илья, взяв у нее из рук пиджак и накинув ей на плечи.
– Поиграли и хватит! – довольно проворчал Филлипок. – А ничего так поиграли! Очень даже ничего!.. Мда!
Небо начало стремительно светлеть. Оно, низвергая водопады воды, словно прохудилось, уступая место теплу и свету, становясь прозрачным, а редкие капли еще падали с небес. Люди озирались, люди смотрели друг на друга, лица их были мокрыми, умытыми, и светились улыбками и восторгом. Ноги смело наступали в огромные лужи, уверенно топча зеленые фантики, которые так и не успели подобрать. О них просто забыли. Так не хотелось в этот миг смотреть под ноги, когда после чудесной грозы вновь появлялось яркое солнце. И это был не восход из-за тучи, из-за горы или горизонта – то было дивное явление, чудный рассвет, и его встречали. Кто-то начал аплодировать. Солнцу! А совсем недавно казалось, что оно не появится никогда. Но вот оно в ослепительных лучах утопило кромешную мглу и теперь согревало их мокрые тела и сердца.
– Все! Самое интересное позади. Покедова! – бросил Филлипок и скрылся в подъезде особняка. Остальные тоже последовали за ним. На улице, которую теперь медленно, задумчиво покидали люди, остались только эти двое, которые не знали, куда им идти, чего желать, что делать. Знали только одно – расставаться сейчас они не могли.
Так какое-то время молча смотрели друг на друга. Потом одновременно повернули головы и заметили в окне на втором этаже фигуру Королевы. Та стояла, скрестив руки на груди, и о чем-то думала. О чем, они не знали. Может быть, знал Илья, но он молчал. Потом взял Лею за руку и повел в тот самый сквер. Какое-то время они шли молча. Он произнес:
– Прошу прощения, но вы из-за меня совершенно промокли.
Он остановился, продолжая держать ее за руку, глядя ей прямо в глаза. Она тоже неотрывно на него смотрела, вдруг попросила:
– А можно еще?
– Что?
– Еще несколько капель этого дождя.
– Можно! – воскликнул он, и теплые капли посыпались на нее, согревая. Холодно не было. Снова показалось, что она совершенно голая, что стоит на широком зеленом лугу, нежное солнце светит в окошко маленькой тучи, а сильный загорелый человек держит ее за руку и улыбается… Нет, этот не улыбался, сейчас он серьезно на нее смотрел, и захотелось спрятаться, забраться в эти большие ладони, где будет уютно и тепло. Лея спросила:
– Помните… вчера вы хотели мне что-то рассказать?
– Да…
Он задумался, сейчас мысли его были где-то далеко-далеко, и только теплые руки оставались с ней. Наконец, заговорил:
– Я кажется понял… Находясь здесь и живя в этом удивительном мире, делать что-либо можно по двум причинам – со страха или из совести. Можно бояться, что останешься в нищете, что украдешь от беспросветности жизни этой, и тебя посадят в острог, что пройдешь путь свой бессмысленно, бесславно, и к концу окажешься никем,… или от великого стыда будешь смотреть на себя откуда-то сверху, больше не бояться, а если и бояться, то лишь самого себя и совести своей, которая всевидящим оком преследует дела твои и мысли и не дает покоя, не дает оступиться, толкая на безумные безрассудные поступки! В этом безумии и есть великий смысл!
Он замолчал. Она прикоснулась губами к его губам. Закрыла глаза, а теплый дождь все продолжал капать на спину и плечи, и на мгновение ей показалось, что они летят. Так вот о чем говорил Фимка! Такого с ней не было никогда. Это было удивительное ощущение свободы, невесомости, а сильные руки крепко держали ее, не выпуская, не давая упасть с этой высоты и разбиться…
И все-таки они рухнули на землю. Нет. Они никуда не улетали. Лея открыла глаза. Он с болью на нее посмотрел, потом воскликнул:
– Это невозможно!
– Почему? – прошептала она.
– Потому что мы живем в разных мирах. В двух измерениях. У меня нет будущего, а у вас впереди длинная прекрасная жизнь.
– Но мы здесь. Вы держите меня за руку. Я чувствую ваше дыхание, тепло. Неужели этого мало?
– Нет. Я не могу этого сделать. Мое время прошло. Прощайте…
Он ушел. Ушел, не оборачиваясь, а она долго смотрела ему вслед.
– Разбились. Те двое с картины – почему они разбились? Не умели летать? Чего-то испугались? Испугались себя…
Оглянулась. Теперь этот город принадлежал только ей одной. Больше в нем не осталось никого. Огромный, мокрый, пустынный город… Дома, тротуары, дороги… А там река… А дальше мост… Снова мост?… НЕТ!!!
18
Была темная ночь, и только яркая Луна сияла в вышине. Прошла неделя и другая с тех пор, как она в последний раз видела этих людей-призраков из старинного особняка в самом центре Москвы. Больше ее никто не беспокоил, не искал с ней встреч и не преследовал. О ней словно забыли, бросив в этом огромном городе на произвол судьбы, а судьба эта и не собиралась испытывать ее на прочность, даря новые сюрпризы. Теперь Лея была наедине с собой. Иногда казалось, что исчез тот пронзительный взгляд, который так долго не давал ей покоя. Он скрылся за горизонтом, исчезнув из ее жизни навсегда.
– Испытательный срок… Он закончился? – иногда спрашивала она себя. Но чувствовала, что это не так. Все было лишь короткой передышкой. Короткой или длинной – этого она не знала. За тот последний месяц она очень устала, но теперь в ее сознании поселилась пустота, и девушка благодарна была судьбе за такой подарок. Упивалась внезапно наступившей тишиной, словно оказалась заброшенной в далекий уголок галактики, где только редкие метеориты иной раз пролетят мимо, весело прочертив огненную тропику, и снова исчезнут в кромешной темноте ночи. Иногда человеку нужно побыть наедине с собой. Только она не была одна, потому что в этом безумном одиноком мире находилось существо, которого она знала всю свою жизнь, доверяя ему. Ей было с ним интересно. А существом этим была она сама. Больше ей не нужен был никто. Во всяком случае, так ей казалось. В последние дни она начала избегать прогулок в дневное время, когда яркое солнце сияло, празднуя скорое тепло и лето, и наступление самых долгих дней в году. С нетерпением дожидалась сумерек и только тогда выходила на улицу. Совсем не боялась. Бояться было некого в этом пустынном городе, который, казалось, тоже оставил ее и забыл. Она не нужна была никому. Иногда приходила в пещеру – так она называла уголок музея, где находились удивительная картина и останки мамонта. Теперь она, словно, жила в этом музее. Но даже когда покидала его, девушка, удивительно на нее похожая, оставалась там. Они действительно были очень похожи, только лицо дикарки светилось от счастья, а Лея была словно копией, блеклым отражением, тенью, оказавшейся по эту сторону рамы полотна. Потом возвращалась домой, а с последними лучами солнца вновь покидала квартиру, выходя на улицу. Вот и сейчас брела по городу, никого не замечая.
