Вошел в ворота и остановился; мимо проехал грязный автобус, в котором сидели женщины в черных платках, с застывшими скорбными лицами. …Здесь же десятки таких автобусов! И как найти нужный?.. Вслед за автобусом двигалось несколько машин. …А если они уже проехали?.. Да даже если и нет – не могу ж я заглядывать в каждый гроб?.. Вся затея выглядела полнейшей авантюрой, а часы показывали без четверти два, – точно, уже проехали – это ж не спектакль, который начинается строго после третьего звонка … Леша еще раз огляделся – среди серого пространства, то тут, то там виднелись группки людей, слышался плач, удары лопат в мерзлую землю.
– Милый, я так боялась, что ты не придешь….
Леша дернулся (сейчас он стопроцентно находился в здравом уме), но поблизости, естественно, никого не было, а голос продолжал звучать, такой же ласковый и чарующий:
– Милый, теперь ты знаешь все….
…Я не знаю, куда мне идти… – мысленно перебил Леша.
– По правой аллее… сейчас ты увидишь меня…
Леша в испуге завертелся на месте, как собака, гоняющаяся за хвостом, но увидел лишь очередной автобус, который не останавливаясь, свернул в правую аллею. Двигался он медленно, и Леше не составляло труда держаться метрах в двадцати сзади.
Наконец, автобус остановился рядом со свежевырытой могилой, где его ждали три лениво куривших парня с лопатами. Их безмятежный вид настолько не вязался с общей атмосферой скорби, что Леша даже подумал об их принадлежности к миру крестов и надгробий, а не к тому, из которого приползали все эти автобусы и машины. Но продолжить мысль он не успел. Понурой вереницей из открывшихся дверей потянулись люди. Михалыча среди них не было, и Леша подумал, не обманул ли его внутренний голос? Но когда показался обшитый красной материей гроб, одна из женщин всплеснула руками и заголосила:
– Доченька!.. На кого ж ты нас покинула?!..
Ее подхватили, потому что она была готова рухнуть на землю; руки ее тянулись вверх, а красные глаза безнадежно смотрели в пустое небо.
Леша отметил, что не испытывает ничего подобного; даже плакать ему не хотелось – он просто стоял в стороне и наблюдал, как молодежь, суетились у гроба, помогая могильщикам, а те, кто постарше, жались к соседней ограде, словно боясь, как бы смерть, под горячую руку, не вырвала кого-то из их рядов.
Наконец гроб установили рядом с могилой, и все стали прощаться. Кто-то наклонялся и целовал лоб покойной, кто-то просто замирал на мгновенье, потом крестился и шел дальше. Леша тоже пристроился в хвост очереди и через минуту увидел лицо Лены. …В морге неплохо поработали, – отметил он, изучая знакомые черты, – голова, похоже, была разбита – иначе зачем косынка, но в остальном… Я ж прощаюсь с ней навсегда! – сообразил он, – какая разница, как ее украсили?.. Навсегда!.. – но особых эмоций напоминание не вызвало, – она ведь мне не безразлична!.. Да, но если бы я действительно потерял ее, это стало бы Великим Горем, а не могу я заставить себя скорбеть над тем, чего не произошло!.. Она ведь где-то здесь; она разговаривала со мной!..
Леша остановился у гроба. Могильщики и родственники ждали только его, уже готовя ремни для опускания гроба, а он смотрел в серо-желтое лицо, пытаясь определиться в своих чувствах, и не мог; сделал шаг назад, поняв тщетность всех попыток. Тогда крышку подняли с земли. Плач усилился, переходя то ли в вой, то ли в стон. Когда крышка нависла над гробом, Леша почувствовал, что неведомая сила тянет его туда, на красно-черное ложе из блестящей материи; тянет отнюдь не для того, чтоб отдать последний долг…
– Все попрощались? – спросил один из могильщиков; два других тут же закрыли крышку; застучали молотки.
Леша увидел, как гроб медленно опускается в яму, и та же сила заставила его шагнуть вперед; при этом он качнулся, оступившись на комке мерзлой земли, но все же сумел обрести равновесие. Вдруг его руки, потеряв физические свойства, стали бесконечно длинными и гибкими; разматываясь, как пожарный рукав, они утопали в чем-то не имеющем ни массы, ни объема. Соединение этих двух нематериальных тел привносило состояние такого неземного счастья, что Леша не заметил, как сделал еще один шаг; глинистое дно ямы теперь лишь угадывалось под громоздким ящиком с крестом, но как оно манило!..
Леша сам не заметил, как оказался на самом краю, и тут его схватили за руку, резким движением вырвав из объятий, открывшейся бесконечности. Его будто разрывало пополам – одна часть, удерживаемая неизвестным «благодетелем», прочно пребывала на земле, в то время, как другая неслась вперед, через эфемерные руки, всасываясь в безмолвное пространство, не имеющее ни цвета, ни запаха, ни названия.
Леша уцепился за реальность, ловя обрывки звуков вокруг, и это удалось. Голоса и плач становились все громче, все отчетливее; Леша увидел, что внимание всех переключилось на него, и только женщина, голосившая в самом начале, неуклюже поправляла венки на свеженасыпанном холмике. …Неужто я пребывал в забытьи столько, что могилу успели засыпать?..
– С вами все в порядке? – спросил парень с черной повязкой на рукаве, удержавший его от падения.
…Интересно, кто это?.. – подумал Леша с неприязнью.
– Мой двоюродный брат, милый… Не расстраивайся, что он помешал тебе – все равно скоро мы будем вместе…
…Определенно, я схожу с ума! Но с чего?.. Не от любви же?.. Не бывает такой любви! Даже в книжках не бывает!.. Леша вырвался из рук брата и кинулся к выходу.
Отдышался он, только выбравшись обратно к дирекции; увидел разворачивавшиеся «Жигули» с одиноким водителем; подбежал, постучал в окно.
– До города возьмете?
– Садись, – водитель кивнул, открывая дверцу.
Леша залез на переднее сиденье и с удовольствием вдохнул запах табака и бензина. Это был прекрасный аромат жизни!
Кладбище осталось позади. Удобно откинувшись на сиденье, Леша с радостью смотрел на дома, киоски, суетящихся людей – все-таки в этой привычной жизни гораздо больше прелестей, чем в вечном покое, куда непонятная сила пыталась втянуть его уже третий раз за последние два дня.
– Тебе куда, парень? – спросил водитель.
– Мне?.. – Леша чувствовал, что за время поездки всплески «безумия» окончательно улеглись; он снова превратился в нормального человека, для которого смерть Лены – явление естественное и однозначное; который должен начинать строить новую жизнь с учетом этой реальности. Жаль, конечно, что так все получилось….
– Так, куда? А то мне в Северный, по проспекту.
– О, мне тоже по проспекту! – Леша решил, что пока он так хорошо и здраво мыслит, надо заехать к Марии. Она одна может покончить с дурацкой мистикой …если, конечно, эти бабы не придумали все сами, основываясь на моем же рассказе…
