— Весь город знает, Кейл, — сказала она и опустилась в мягкое кресло.
Некоторое время я стоял перед ней, не зная, что сказать. Не так я представлял себе нашу встречу. Совсем не так… Затем подошел к огромным панорамным окнам и устало ткнулся лбом в стекло. Пейзаж, как и всегда, впечатлял, не смотря на то, что сейчас этот вид не мог идти ни в какое сравнение с той картиной, которая вырисовывается при закатах Ночного и Дневного Солнц.
Олеандр тянулся до самого горизонта, и верхушкам многоэтажных домов вперемешку с различными башнями не было конца. Лишь где-то там, за пределами доступной видимости, начиналась промышленная зона с ее вечно серой повисшей в воздухе атмосферой. Вполне возможно, что сейчас возле какого-то из многочисленных заводов, потихоньку начинала закипать, от того, что правительство оставило их демонстрацию без внимания, толпа рабочих. Вот только меня это все не заботило.
Черт… Я нервно прикусил губу. Кто бы знал, как ненавистны мне подобные моменты. Моменты, когда люди не могут найти общего языка. Такое бывает как правило с малознакомыми людьми, но случается и такое, что крайне трудно подобрать нужные слова даже для того с кем ты провел большую часть своей жизни. И это не может не бесить.
— Что случилось? — спросил я и присел возле кресла, внимательно разглядывая ее лицо.
— Интересный вопрос, — она усмехнулась. — Хочешь еще один из этой же группы? Зачем ты пришел?
— Поблагодарить, — неуверенно прошептал я. — За то, что ты не сдала меня своим сестрам.
— О чем ты. Кейл? Неужели ты думал, что я буду рисковать своим положением ради человека, который полгода назад меня бросил? Я вовсе тебя не прикрывала. Если за что ты и можешь меня поблагодарить, так это за то, что я предупредила тебя о приближающихся валькириях.
— Я понимаю, — спокойно кивнул я. — Но это ведь тоже чего-то стоит?
— Тогда благодари и уходи, — пожала она плечами. — Тебя кто-то сдерживает?
— Спасибо, — по слогам произнес я и, поднявшись на ноги, устало приложил ладонь ко лбу.
— Донельзя трагичная сцена! — проплакал Ривз. — Кейл, ты меня поражаешь.
Я посмотрел на, продолжающую неподвижно сидеть в кресле, Лейну и, вздохнув, направился к двери.
— Слабак, — усмехнулся Ривз.
— А то ты не знаешь, что любые разговоры сейчас ни к чему не приведут, — огрызнулся я.
— Так было раньше, — пожал плечами он. — Ты ведь и правда предал ее полгода назад. Она могла измениться.
До меня вдруг только дошло, почему она не в штабе валькирий.
— Лейна, — я обернулся на пороге и, помявшись с секунду, выдавил. — Тебя изгнали?
Она довольно долго молчала я, уже перестав надеяться на ответ, приготовился было покинуть эту квартиру, когда послышалось:
— Да.
Ривз удивленно присвистнул, но затем довольно рассмеялся.
— Ну, это не особо удивительно, — сказал он, расплывшись в улыбке. — Фанатичные бабы вполне могли выкинуть и не такое. Хорошо еще не заставили бедняжку заняться суицидом.
Я вздрогнул, поняв, что такое вполне могло случиться и, вернувшись в комнату, тяжело рухнул на диван.
— Выпить не хочешь? — спросила она, наконец-то подняв на меня свои зеленые глаза, в которых не было ни намека на какую-либо грусть.
— Не помешало бы…
Она ушла на кухню.
— Именно с предложения выпить обычно и начинаются все бурные романы, — хихикнул Ривз. — А в твоем случае возможно возобновляются…
— А не пойти ли тебе подальше? В задницу, например? — зло поинтересовался я и Ривз, склонившись в шутливом поклоне, замолк.
Для каждой валькирии служить Матери — самое важное в жизни и я понимал, каково сейчас Лейне, которую практически ни за что сестры изгнали на улицу. Скорее всего, невидимки, зная о наших с ней бывших отношениях, просто решили обвинить во всех смертных грехах именно ее.
Тьма! Все-таки Мертвец бесконечно прав в своей позиции относительно умственной отсталости валькирий. Зачем нужны были столь строгие меры? Только из-за того, что Лейна испугавшись возникшего в ее доме белого портала позвала на помощь? С какой стороны не подойди, а логики в решении Матери не было абсолютно.
Вернувшись, Лейна подала мне бокал с темно-янтарной жидкостью и практически сразу же осушила свой. Покачав головой, я пригубил немного горького напитка и отставил бокал в сторону.
В этот момент во входную дверь словно ударили тараном и она, с грохотом ударившись о стену, повисла на одной петле. В комнату неторопливой грациозной походкой прошествовали две валькирии, а следом за ними — сама Мать.
— Дверь-то, зачем было ломать? — совершенно спокойно спросила Лейна у одной из охранниц предводительницы их расы, но та только хищно улыбнулась.
Потом все неожиданные гости заметили меня.
— Значит, ты решила над нами посмеяться, — тихо сказала Мать и, смерив меня долгим взглядом, добавила. — Как я помню, ты говорила о добровольном принятии наказания, не так ли?
— Так, — кивнула Лейна.
— Тогда зачем ты заручилась поддержкой?
Лейна виновато посмотрела на меня, и я все понял. То есть почти все. Ее все-таки приговорили к смерти и возможно Мать, как своей бывшей ближайшей помощнице просто дала ей немного времени, назначив точное время казни. Вот только в данном случае дополнительное время скорее было издевательством, нежели подарком. А меня значит, Лейна не стала выгонять лишь по одной причине — ей не хотелось умирать.
— Я думаю, для вас будет лучше покинуть помещение, — сказал я и Ривз в голос заржал.
Мать смерила меня высокомерным взглядом.
— Как… — сказала она и осеклась, зло поджав губы. — Даже такому идиоту как ты должно быть понятно, что Логан не станет долго терпеть тебя на посту Смотрителя. Ты всего лишь шут.
— Отлично, — закивал я. — Жду не дождусь, когда меня лишат всех полномочий. А пока можете благополучно проваливать.
— Недолго тебе осталось, Ханс, — каким-то даже сочувствующим тоном сказала Мать. — Вскоре ты отправишься вслед за своим другом, и ее уже никто не сможет защитить.
— Вот про Ланса это она зря, — покачал головой Ривз. — Наверное, не знала, что ты сделал полчаса назад…
— Пошла вон, старая карга, — выделяя каждое слово, прошипел я.
Валькирии, явно пытаясь прожечь меня насквозь своими злобными взглядами, гордо удалились. Минут десять мы с Лейной сидели в полной тишине: она, обхватив голову руками, смотрела куда-то в пол, а я медленно цедил обжигающее горло пойло.
— Прости, — наконец сказала она. — Я ведь даже не знаю, за что должна умереть! Я их всех ненавижу, Кейл! Мать двинулась на почве предательств.
