— Кажется, я должен извиниться, — произнес Эд, и впервые тон его голоса показался Ральфу абсолютно чистым и разумным.
— Ну ты и весельчак, — облегченно хохотнул Толстяк, опуская покрытый полиэтиленовой пленкой брезент и завязывая узлы серией быстрых, умелых жестов. Наблюдая за ним, Ральф подумал о том, каким же хитрым воришкой оказалось время. Когда-то и он мог с такой же легкостью и проворством вязать узлы. Он и сейчас мог проделать подобное, однако теперь ему понадобилось бы минуты две и, возможно, три его самых любимых ругательства.
Толстяк похлопал по брезенту, а затем повернулся, скрестив руки на своей необъятной груди.
— Вы видели столкновение? — обратился он к Ральфу.
— Нет, — моментально отреагировал тот. Ральф не имел ни малейшего представления, почему лжет, но решение пришло мгновенно. — Я наблюдал, как приземляется «Юнайтед».
К его превеликому удивлению, яркие пятна на щеках Толстяка проступили еще резче. «Ты тоже наблюдал за ним! — внезапно подумал Ральф. — И не только за посадкой, иначе ты не стал бы так отчаянно краснеть… Ты смотрел и на то, как самолет выруливает к терминалу».
За этой мыслью последовало полнейшее откровение. Толстяк считал, что он сам виноват в столкновении, и опасался, что полицейские, которые прибудут на место аварии, станут придерживаться той же точки зрения. Он наблюдал за самолетом и не заметил машины Эда, стремительно выехавшей из ворот на дорогу.
— Послушай, я действительно сожалею, — искренне произнес Эд; вид у него был не просто виноватый — парень являл собой сплошное уныние.
Ральф внезапно поймал себя на мысли о том, в какой степени он доверяет своим глазам и действительно ли понимает хоть немного из того, (Эй, эй, Сьюзен Дэй) что произошло здесь… И кем, в конце концов, была Сьюзен Дэй?
— Я ударился головой о руль, — говорил в это время Эд, — и мне кажется… Понимаешь, у меня что-то заклинило.
— Думаю, так оно и было. — Почесав затылок, Толстяк посмотрел на низкое темное небо, затем снова на Эда. — Хочу кое-что предложить тебе, приятель.
— Да? Что именно?
— Давай просто обменяемся именами и номерами телефонов, вместо того чтобы ввязываться во все это дерьмо со страховками. А затем разъедемся каждый в свою сторону.
Эд неуверенно взглянул на Ральфа, пожавшего плечами, а затем снова на мужчину в кепке.
— Если в дело вмешается полиция, — продолжал Толстяк, — у меня возникнет множество проблем. Во-первых, они сразу выяснят, что прошлой зимой я тоже оказался участником столкновения и теперь езжу по временным правам. Поэтому они постараются насолить мне. Понимаешь, о чем я говорю? — Конечно, — ответил Эд. — Но в этом столкновении виноват только я.
Видишь ли, я ехал слишком быстро…
— Возможно, столкновение еще не самое главное, — перебил его Толстяк, недоверчиво оглядываясь на приближающийся грузовик, потом снова взглянул на Эда и заговорил более настойчиво: — Из машины вытекло немного бензина, но я уверен, что ты сможешь доехать домой… Если ты житель этого городка. Ты ведь живешь здесь?
— Да, — ответил Эд.
— А я оплачу ремонт, полсотни баксов, идет?
Новое откровение посетило Ральфа; существовала одна— единственная причина, объясняющая внезапный поворот в поведении незнакомца от грубости к заискиванию. Автокатастрофа прошлой зимой? Возможно. Но Ральф никогда не слышал о такой вещи, как временные права, и считал, что это почти наверняка вранье. Старина Садовник разъезжал без прав. Ситуацию же усложняло следующее: Эд говорил правду — столкновение было полностью на его совести.
— Если же мы разъедемся подобру-поздорову, — продолжал Толстяк, — мне не придется снова объясняться с полицией, а тебе растолковывать, почему ты выскочил из своей машины и накинулся на меня, как разъяренный зверь, утверждая, что мой грузовичок набит мертвыми младенцами.
— Неужели я действительно говорил такое? — ошеломленно спросил Эд.
— Конечно, — мрачно подтвердил Толстяк.
Слегка картавя, голос с французским акцентом произнес:
— Все в порядке, ребята? Никто не пострадал?.. Эй, Ральф! Это ты?
За рулем подъехавшего грузовика с надписью «ХИМЧИСТКА ДЕРРИ» сидел один из братьев Вашон, проживавших в Олд-Кейп. Скорее всего, Триггер, самый младший.
— Это я, — ответил Ральф и, не отдавая себе отчета в происходящем — все его действия сейчас подчинялись инстинкту, — подошел к Триггеру, обнял за плечи и повел парня в направлении его машины.
— С ними все в порядке?
— Да, да, — ответил Ральф. Оглянувшись назад, он посмотрел на Эда и Толстяка, склонившихся над кузовом «форда». — Немного помяли машины. Они сами во всем разберутся.
— Хорошо, хорошо, — благодушно согласился Триггер Вашон. — А как твоя милая женушка, Ральф?
Ральф вздрогнул.
— Господи! — воскликнул он и взглянул на часы, надеясь, что сейчас не больше пяти двадцати — пяти тридцати. Однако было уже без десяти шесть. На двадцать минут позже того времени, когда он должен принести Кэролайн чашку бульона с половиной сэндвича. Она, конечно же, волнуется. А вспышки молнии и аккомпанемент грома, разносящийся по пустому дому, испугают ее еще больше. И уж если дождь действительно пойдет, она не сможет закрыть окна; у нее не хватало сил даже поднять руку.
— Ральф? — окликнул его Триггер. — Что-нибудь случилось?
— Да так, ничего, — ответил старик. — Просто я загулялся и совсем потерял счет времени. А затем произошло это столкновение, и… Ты можешь подвезти меня домой, Триг? Я заплачу тебе.
— Не надо мне никакой платы, — возразил Триггер. — Нам по пути.
Садись, Ральф. Ты думаешь, с этими парнями все будет нормально? Они тут ничего такого не натворят?
— Нет, — ответил Ральф. — Мне так не кажется. Подожди секунду.
— Конечно.
Ральф подошел к Эду.
— Вы договорились?
— Да, — ответил Эд. — Мы уладим все частным образом. Почему бы и нет?
В конечном счете все сводится к кучке разбитого стекла.
Теперь Эд говорил в своей обычной манере, и здоровяк в белой рубашке внимал ему почти с уважением. Ральфа все еще не покинули недоумение и тревога по поводу всего, что произошло здесь, но он решил позволить событиям идти своим чередом. Ему очень нравился Эд Дипно, но в этот июль его заботило совсем иное; его волновала Кэролайн и то странное существо, которое начало стучать в стенах его спальни — и внутри нее глубокой ночью.
— Отлично, — сказал он Эду. — Тогда я поеду домой. Мне нужно приготовить ужин для Кэролайн, я и так запоздал.
Он уже повернулся, намереваясь уйти, но тут Толстяк остановил его, протягивая руку.
— Джон Тэнди, — представился он.
