- Так что же? - повторила Рипли.
Он вздохнул, словно очнулся от каких-то своих важных мыслей.
- Ваша шлюпка упала в океан. Судя по всему, она отделилась от корабля еще до того, как он вошел в атмосферу. В противном случае, нас бы всех просто расплющило в лепешку. Сколько вы летели?
- Господи, я не знаю. А какой сейчас год?
Врач пожал плечами.
- Это здесь никого не интересует. Кроме дирекции, разумеется.
Шар, сидевший в голове Рипли растворился, но вместо этого накатила новая волна тошноты.
- Я что-то заболела. Неважно себя чувствую…
Клеменс посмотрел на побледневшее, покрытое бисеринками пота лицо женщины, и спросил:
- А что с вами?
Но она словно не услышала его вопроса.
- А где остальные?
- Ну… Я бы сказал, что им повезло меньше, чем вам.
- Что?…,- Рипли дернулась, как от пощечины.
- Они погибли.
Женщина откинулась на подушку и закрыла глаза.
«Вот оно что. Авария. Значит, на корабле произошло что-то такое, с чем не смог справиться основной компьютер. Это ставило под угрозу жизнь спящих в криогенных капсулах людей, и корабль принял
решение отстрелить спасательную шлюпку. Это должно было быть чем-то очень значительным. Очень. Головастик и Хикс погибли. Что произошло? КАК они умерли? Криогенный саркофаг надежно защищает людей даже при падении с таких высот, как та, на которой пришлось лететь им. Что же случилось наверху?»
Рипли открыла глаза и села.
«Мог ли остаться на корабле ЧУЖОЙ? Вряд ли. Она сама осматривала «Счастливчика» и запрашивала компьютер о наличии на корабле постороннего движения. Ответ был отрицательный. Что же тогда? Что?»
- Мне нужно осмотреть шлюпку,- резко заявила она,- Где я могу это сделать?
Клеменс посмотрел на нее с таким изумлением, словно Рипли просила о чем-то невозможном. Даже если бы он не видел бледного лица женщины, а только слышал голос, и то сразу бы понял, что она крайне взволнованна.
- Я думаю, это невозможно,- спокойно ответил врач,- Вам нельзя покидать лазарет до прибытия спасательной партии. Да и с точки зрения медицины, я бы вам не советовал этого делать. Физические нагрузки могут вызвать сильные головные боли.
Женщина откинула одеяло и соскользнула с койки на холодный кафельный пол изолятора. Она даже чуть съежилась, ожидая новой вспышки боли в мозгу, но… ничего не произошло, и Рипли мысленно поблагодарила Клеменса за «коктейль».
- Я могу получить какую-нибудь одежду?
Врач скользнул взглядом по обнаженному телу и вздохнул.
- Или мне идти так?
Он вздохнул еще раз и направился к длинному ряду высоких металлических шкафов. Открыв один из них, Клеменс вытащил стопку чистой арестантской одежды, бутсы, куртку, и сложил все это на пустую кровать. Повернувшись к серо-желтой стене, врач кашлянул и произнес:
- Учитывая характер поселенцев, я бы все-таки предложил вам одеться,- он помолчал и добавил,- Никто из них уже многие годы не видел женщины. Я, кстати, тоже.
«Хорек» Морс соскользнул с плавильного мостика и, почувствовав под ногами твердую стальную поверхность пола, сплюнул.
- Эй, Морс,- тощий нескладный Мерфи подошел к нему и встал чуть сбоку,- Ты не видел Спайка? Ищу, ищу, а его нигде нет.
- Нет. Не видел. Да куда он денется, твой пес? Бегает где-нибудь, вшей цепляет.
Он старательно избегал взгляда собеседника. Мало того, что Морс просто недолюбливал парня, но вдобавок тот еще и косил.
«Смотрит, смотрит, мать твою, и ни хрена не поймешь, куда».
Каждый раз, когда им доводилось разговаривать, у Морса появлялось безумное желание заорать, дать Мерфи по шее и послать куда подальше.
«И все из-за этой дурацкой манеры, смотреть в разные стороны».
Он сплюнул еще раз и мрачно добавил:
- Поищи еще. Греется небось возле шахты.
Мерфи вздохнул и поплелся, едва переставляя ноги, в глубины комплекса.
8
- Раньше здесь было пять тысяч заключенных,- спокойно объяснял Клеменс, сворачивая в длинный коридор,- Теперь осталось всего двадцать пять.
Рипли свернула за ним и чуть не столкнулась с худым человеком в засаленной грязной куртке и старой потертой кепке-бейсболке, надетой козырьком назад. Он остановился, глядя на женщину. Парень косил, и то этого возникало неприятное ощущение, что он смотрит на тебя, но не видит.
Она обошла заключенного и поспешила дальше. Человек по-птичьи дернул головой, сидящей на худой дряблой шее, и уставился ей вслед, провожая взглядом, пока Рипли не скрылась за поворотом.
- И почему их теперь так мало?- спросила она шагающего рядом врача.
- Так получилось,- пожал плечами тот.
- Как получилось?
- Здесь литейное предприятие. На этой планете залежи олова. Заключенные переплавляют его и складируют для отправки на Землю. Потом какой-то чиновник Компании решил, что это невыгодно. И тюрьму хотели закрыть. Вот так, Рипли.
- Откуда вы знаете мое имя?
Клеменс посмотрел на женщину и вздохнул еще раз.
- Она мне не доверяет. Она НИКОМУ не доверяет. Это точно. -
- Нам удалось спасти корабельный журнал.
Рипли кивнула, давая понять, что ответ удовлетворил ее.
Они миновали еще несколько поворотов и вошли в огромный склад, посреди которого замерло серебристое тело шлюпки.
Клеменс остановился у самых дверей, скрестил руки на груди и, облокотившись о стену, замер, наблюдая за действиями Рипли.
В форме, которая была ей явно велика, и бутсах, размеров на пять больше, чем требовалось, она выглядела чуть лучше огородного пугала. Чуть-чуть. И, тем не менее, с момента появления в зале женщины, работа встала. Шеи вытянулись, головы повернулись в ее сторону. А кое у кого в глазах зажегся нездоровый блеск.
- Пожалуй, не стоило ей выходить из лазарета. -
Клеменс оторвался от стены и направился к шлюпке, поглядывая по сторонам.
- Диллан был прав. Эта женщина - все равно, что бомба замедленного
действия. Что-нибудь случится. Это уж точно. Обязательно. -
Он достиг серебристого борта капсулы и, упершись ладонями в стенки, заглянул в темный провал двери.
Рипли, сжавшись, сидела возле одного из саркофагов. Плечи ее дрожали, и Клеменс понял, что она плачет. Тихо, беззвучно. Длинные пальцы касались покрытого трещинами плексигласового колпака, словно изучали его. А на белом боку капсулы темнели пятна, проделанные какой-то жидкостью.
Скорее всего это была кислота…
- Эй, Рипли, с вами все в порядке?- тихо спросил он, стараясь, чтобы остальные заключенные не знали об этом проявлении ее слабости. Она вздрогнула и обернулась.
