Тут мне пришло в голову, что Эдвард, по всей видимости, не надеется, что Белла выживет и осуществит свой замысел.
Осталось четыре дня.
— Потом я сам со всем разберусь. — Эдвард опустил голову, чтобы я не увидел его лица в отражении. — Сейчас я не в силах причинять ей боль.
— Четыре дня? — спросил я.
Не поднимая головы, он ответил:
— Приблизительно.
— И что потом?
— В каком смысле?
Я вспомнил, что сказала Белла: плод укутан чем-то прочным и крепким, как кожа вампира. Что же будет? Как он выберется?
— Мы провели небольшое исследование и выяснили, что такие твари обычно прогрызают себе путь зубами, — прошептал Эдвард.
Мне пришлось смолчать, чтобы проглотить желчь.
— Исследование? — наконец выдавил я.
— Вот почему ты давно не видел Эмметта и Джаспера. Тем же занимается сейчас и Карлайл. Они изучают древние мифы и предания — те, что нам доступны, — и пытаются предсказать поведение твари.
Мифы и предания? Если есть мифы, то…
— …такое происходит уже не впервые? — опередил мой вопрос Эдвард. — Может быть. Все неточно, часто мифы оказываются плодом страха и воображения. Хотя… — он помолчал, — …ваши мифы правдивы, верно? Может быть, эти тоже. Они все привязаны к одному месту…
— Как вы узнали…
— В Южной Америке мы повстречали одну женщину. Ее воспитали в традициях предков, она слышала много легенд и древних предостережений о таких тварях.
— Что за предостережения?
— Чудище надо убить сразу, пока оно не окрепло.
Сэм так и думал! Неужели он прав?
— Конечно, в этих легендах то же самое говорится и о нас. Что нас нужно уничтожать, что мы бездушные убийцы.
Ну, почти правда.
Эдвард сдавленно рассмеялся.
— А в легендах говорится о… матерях?
Мучительная гримаса исказила его лицо. Я вздрогнул, увидев эту боль, и понял, что ответа не получу — вряд ли Эдвард сможет говорить.
Мне ответила Розали — с тех пор, как Белла уснула, она сидела так тихо, что я и забыл о ней.
Она презрительно усмехнулась.
— Конечно, в таких случаях уцелевших не было. — «Уцелевших не было» — прямая и бездушная фраза. — Рожать посреди смердящего болота, когда знахарка мажет тебе лицо слюной ленивца, чтобы изгнать злого духа, — не самый лучший способ. Даже обычные роды через раз проходили плохо. У тех матерей не было того, что есть у Беллы: людей, которые ухаживали бы за ними, понимали и удовлетворяли все их нужды. Врача с уникальными познаниями о вампирах. Четкого безопасного плана. Яд исправит любую оплошность. С ребенком все будет хорошо. Те матери тоже выжили бы… Хотя я не уверена, что они вообще существовали. — Розали фыркнула.
Ребенок, ребенок… Как будто ничто другое не имело значения. Жизнь Беллы — пустяк, о котором можно не думать.
Эдвард побелел, как снег, его руки сжались в кулаки. Эгоистичная и равнодушная, Розали по-прежнему сидела в кресле к нему спиной. Он пригнулся.
«Позволь мне», — подумал я.
Эдвард замер и приподнял бровь.
Я тихо взял с пола собачью миску и мощным броском запустил ее в голову Розали — с такой силой, что она оглушительно расплющилась, прежде чем рикошетом отлететь в круглую опору колонны, поддерживающей винтовую лестницу.
Белла вздрогнула, но не проснулась.
— Тупая блондинка, — пробормотал я.
Розали медленно обернулась. Ее глаза горели огнем.
— Ты. Испачкал. Мне. Волосы.
Тут я не выдержал: осторожно встал, стараясь не потревожить Беллу, и захохотал так, что слезы брызнули из глаз. Из-за спинки дивана раздался звенящий смех Элис.
Сперва я не понял, почему Розали не напала на меня, но потом сообразил, что мой смех разбудил Беллу, хотя минуту назад от настоящего грохота она не проснулась.
— Что смешного? — пробормотала она.
— Я испачкал ей волосы! — опять прыснул я.
— Однажды я тебе это припомню!
— А знаешь, как стереть блондинке память? Надо подуть ей в ухо!
— Придумай уже что-нибудь новенькое, — прошипела Розали.
— Ну хватит, Джейк. Оставь ее в по… — Белла умолкла на полуслове и со свистом втянула воздух. В тот же миг Эдвард навис над нами, срывая с Беллы одеяло. Она изогнула спину, точно ее свело судорогой.
— Он… — задыхаясь, выдавила Белла, — просто… потягивается.
Ее губы побелели, зубы были стиснуты так, словно она пыталась сдержать крик.
Эдвард приложил ладонь к ее лицу.
— Карлайл! — позвал он тихим напряженным голосом.
— Я здесь, — откликнулся врач, бесшумно войдя в гостиную.
— Вы подумайте, — проговорила Белла, все еще тяжело и часто дыша, — бедному малышу просто не хватает места. Он слишком вырос.
Мне было дико слышать, как ласково она говорит о твари, которая рвет ее на части. Особенно после бессердечных слов Розали. Захотелось швырнуть чем-нибудь и в Беллу.
Она понятия не имела, что я чувствую.
— Знаешь, он напоминает мне тебя, Джейк, — с любовью проговорила она, задыхаясь.
— Не сравнивай меня с этим чудищем! — выплюнул я.
— Я всего лишь о том, как внезапно ты вымахал, — ответила Белла обиженным голосом. Так ей и надо. — Ты рос с каждой минутой. Он тоже. Растет не по дням, а по часам.
Она облегченно перевела дух и развалилась на диване.
— Хм-м… — протянул Карлайл. Я поднял глаза: он смотрел на меня.
— Что?
Эдвард склонил голову набок, размышляя о том, что прочитал в мыслях Карлайла.
— Я просто подумал о геноме плода, Джейкоб. О его хромосомах.
— Ну?
— Учитывая ваши сходства…
— Сходства? Их много?! — прорычал я.
— Быстрый рост и то, что Элис не видит вашего будущего.
Я побелел. Ну да, как же я мог забыть.
— Вот я и думаю, не обусловлены ли они вашим генетическим родством.
— Двадцать четыре пары, — прошептал Эдвард.
— Вы не знаете этого наверняка.
— Нет. Но догадки строить тоже интересно.
— Ага. Невероятно увлекательно.
Тихий храп Беллы пришелся очень к месту.
Эдвард с Карлайлом завели мудреный разговор о генах: из всего сказанного я понимал только «и» и «но». Да еще собственное имя. Элис тоже время от времени что-то чирикала.
Хотя они разговаривали обо мне, я не пытался извлечь какие-то выводы из их беседы. Сейчас меня куда больше волновало другое… Я пытался осмыслить некоторые факты.
Факт первый: Белла сказала, что тварь защищена твердой и прочной, как кожа вампира, оболочкой. Ее не берут ни иглы, ни ультразвук. Факт второй: Розали заявила, что у них есть продуманный и безопасный план предстоящих родов. Факт третий: согласно легендам, твари, подобные этой, зубами прогрызают себе путь наружу.
