«А ведь я когда-то тоже был одним из них», – подумал Витя, приближаясь к столу. Когда-то, миллион лет назад, он был отличником, лучшим в своей группе, и грезил сначала славой великого хирурга, а позже – уважением и почтением, достойным профессора-анатома. Но в результате, разменяв третий десяток, продолжает торчать в этом предбаннике ада, получает сущие гроши и слушает, как посмеиваются за его спиной хорошенькие молодые студентки, а старые, покрытые пылью часы «Стрела» под потолком безжалостными щелчками отрезают от его жизни очередные потраченные впустую минуты…
– Что-то рожа у тебя невеселая, Витек, – хихикнул Гурский, хлопнув Витю по плечу и ухмыляясь во весь полный желтых зубов рот. Витя едва сдержался, чтобы не зарядить в этот прокуренный пожелтевший частокол кулаком: иногда Гурский страшно бесил. – Давай-ка глянем, кому еще в этой жизни повезло, гы-гы…
Театральным жестом, подобно фокуснику, Гурский сорвал простыню с тела… и на миг обомлел.
– Ух ты ж ешкин кот! – вырвалось у него.
Витя тоже удивился: за годы, проведенные в этом гадючнике, он до сих пор ничего подобного не видел.
На шее бледного худощавого мужчины, чье тело лежало на секционном столе, темнела странгуляционная борозда – такая глубокая, что казалось, будто голова вообще отделена от туловища. Открытые глаза блестели отраженным светом флуоресцентной лампы. Но их с Гурским взгляды привлекло другое.
На груди мужчины была огромная татуировка.
Странный орнамент из черных штрихов, клякс и точек был заключен в условный квадрат в пределах грудной клетки. Элементы узора были строго геометричны, с углами в девяносто градусов, и напомнили Вите лабиринт из какой-то доисторической компьютерной игры, где желтый шарик с глазами и ртом бродит по закоулкам, пожирая какие-то точки и спасаясь от врагов. Ниже красовались буквы – «Агарес».
– Это что за хрень? – задумчиво прошептал Витя, выуживая из пачки в кармане халата очередную сигарету. За окном на мгновение вспыхнула ослепительная белизна, заставившая искриться каждую каплю дождя на стекле; мгновением позже шелест дождя утонул в громовом раскате.
Гурский, перестав разглядывать татуировку, удивленно уставился на Витю:
– Витек, ты чего, в палеолите родился? Это же QR-код!
– QR-код? – спросил Витя, прикурив сигарету и отправив облако дыма в плавание под стрекочущими на потолке лампами.
– Ага.
– Вынужден повторить вопрос: что это за хрень? Может, модный и современный ассистент Гурский просветит старого пердуна?
– Ну это что-то вроде штрих-кода. Только для мобилок. Смартфон может их считывать и переходить по закодированной ссылке на сайт или скачать файл, ну и много чего еще. Это если попроще. А посложнее твой старый череп не выдержит.
– Ладно. Но на кой черт его себе на груди выбивать?
Гурский пожал плечами, глядя на тело. Витя уже готовился приступать к препарированию, когда увидел в глазах напарника огонек, говоривший о рождении какой-то идеи.
– Мы можем выяснить, – прошептал Гурский и, покопавшись в вечно набитых всякой ерундой карманах халата, выудил оттуда айфон. Витя вспомнил, какую радость доставило пару недель назад Гурскому приобретение этой штуковины. «Еще бы, – подумал Витя. – Небось отвалил за него полторы зарплаты и месяц жрал вермишель быстрого приготовления».
Гурский вытянул руку со смартфоном, нацелил зрачок камеры на грудь мертвеца и сделал снимок. Вите это показалось чем-то кощунственным – порой так делали некоторые студенты.
– Ну вот… Буквально несколько секунд, и… – начал Гурский и вздрогнул.
Телефон в руке зазвонил. Гурский поднес его к уху, и Витя услышал какой-то шепот… Рука Гурского, сжимавшая в пальцах телефон, вдруг упала, словно резко ослабев. Экран смартфона погас, и одновременно, как показалось Вите, будто потух свет в глазах вечно веселого Гурского. Как будто кто-то выключил лампочку за его глазами, которые вмиг затуманились.
– Тема… Тема, ты в порядке? – похлопал его Витя по плечу и нахмурился: Гурский будто впал в ступор.
Ассистент медленно, как танковую башню, повернул голову к Вите – словно она весила тонну. На дне подернутых белесой пеленой глаз мелькнуло удивление.
– Телефон… Он… Он перестал работать… – прошептал Гурский, и Вите не понравилось, как прозвучали эти слова: безразлично и безвольно, высыпавшись изо рта Гурского, как песок. Кожа Витиного коллеги побледнела, на лбу выступил пот.
– Слушай, ты что-то неважно выглядишь… – встревожился Витя. – Хочешь, я один поработаю? А ты езжай домой.
– Я… Да… Да, пожалуй, поеду… Извини, Витек, что-то мне не по себе… Даже не знаю, в чем дело.
– Бывает. В этой трупорезке иногда накрывает так, что охота бежать сломя голову, – кивнул Витя. – Иди. Передавай Надьке привет.
Рассеянно кивнув, Гурский поплелся к выходу. Витя подумал, что так даже лучше: в одиночку он, конечно, дольше будет препарировать труп, но зато не будет слушать бесконечный надоедливый треп Темы.
Он наверняка думал бы иначе, если бы знал, что в следующий раз увидит Гурского на похожем столе из нержавейки, и тот уже никогда и никому не скажет ни слова.
Поначалу Витя не верил. Он стоял над сковородкой, на которой уже начала подгорать яичница, и немигающим взглядом сверлил экран телевизора в комнате.
Репортер «Экстрим-Инфо», как обычно, с плохо скрываемым удовольствием повествовал об очередном ужасном убийстве и последовавшем за ним суициде. Фоном служили съемки прекрасно знакомой Вите квартиры, где жили Тема и его жена Надя. Бежевые обои, икеевская стенка и прямоугольник выходившего в парк окна были так плотно покрыты алыми брызгами и потеками, будто кто-то пытался неумело выкрасить квартиру в красный цвет.
Только Витя, конечно же, знал, что это за «краска».
– …ассистентом кафедры столичного медуниверситета никогда прежде не замечали проявлений подобной чудовищной, звериной агрессии. Хозяин квартиры покончил с собой, сделав себе настоящее харакири обыкновенным кухонным ножом – тем же, который использовал для зверского убийства своей жены. Кажется, он пытался что-то вырезать на своей коже. Работники милиции, первыми вошедшие в квартиру на улице Чистяковской, признаются, что давно не видели ничего подобного. Даже в свете захлестнувшей город эпидемии жестоких убийств и самоубийств этот случай кажется из ряда вон выходящим…
Витя почувствовал, как брызги раскаленного масла жалят кожу, и, оторвавшись наконец от телевизора, выключил конфорку. Криминальные сводки сменились жизнерадостной рекламой порошка «Тайд», но перед Витиными глазами все еще стояли ярко-красные брызги на бежевых обоях. Они казались ненастоящими, почти карикатурными, как кровь-сироп из старых ужастиков. Это не могло быть правдой, не могло… Очередная утка «Экстрим-Инфо» – ведь все говорят, что они выдумывают сюжеты…
