Дэниел Истерман - Имя Зверя

Они повернулись и побежали по темному переулку. И пока они бежали, Айше поняла, что не осталось такой дыры, где они могли бы спрятаться. Только темнота и город, умирающий вокруг них.

Майкл и отец Григорий совместными усилиями подняли плиту, закрывавшую деревянную дверь. Воздух в спальне был сырым и промозглым.

— Вы должны понимать, где вы находитесь, — сказал отец Григорий. — В Египте живые и мертвые живут рядом друг с другом. Только пески движутся. Путешественники приезжают, пьют и снова уезжают, но ничего не меняется.

Священник остановился и посмотрел по сторонам — на тени, на блики, бесшумно порхающие по стенам.

— Церковь Абу-Capra стоит на древней земле, — сказал он. — На месте Вавилона когда-то было святилище. Оно называлось Хери-Аха. Здесь находился маленький храм с часовнями, дворами и насыпью, которая вела к Нилу. Тут были свои жрецы, прислужники и оракулы. Они танцевали, пели и играли музыку перед своими богами. И им снились сны.

Он сделал паузу, чтобы придать больше значения своим словам. Майкл почувствовал, как по его спине пробежали мурашки.

— Хери-Аха было местом видений, — продолжал отец Григорий, — местом снов и теней. Молодые люди приходили сюда в надежде увидеть свое будущее и уходили через многие годы, согбенные и поседевшие, просмотрев сон о своей жизни до конца. Девушки приходили сюда, чтобы увидеть во сне возлюбленных и детей, и когда они уходили, в их глазах стояла смерть.

— Откуда вы все это знаете? — спросил Майкл. Он был уверен, что отец Григорий наполовину все придумал сам. Весь этот рассказ был выдумкой от начала до конца, фантазией, приснившейся старику.

— Старое знание не совсем забыто. Мы сжигали папирусы и разрушали храмы. Но есть вещи, которые не так легко уничтожить.

Он вытащил из кармана ключ.

— С тех пор, как построена Абу-Сарга, — сказал он, — в каждом поколении был хранитель, присматривавший за этим местом. Деревянная дверь установлена здесь в двенадцатом веке, после того как Ханна эль-Аба отреставрировал церковь. Ключ сделан тогда же. С тех пор он передавался от одного хранителя к другому под большим секретом. О его существовании знают только сам хранитель, настоятель монастыря Дейр-Барамус и священник Абу-Сарги. Начиная с шестого века хранителями становились исключительно монахи Дейр-Барамуса. Я был избран, когда мне было двадцать пять лет. Ключ передал мне последний хранитель на смертном орде. И я храню его уже почти шестьдесят пять лет.

Он поднял ключ на ладони. Это был тяжелый, грубо вырезанный из бронзы ключ. Древний ключ, открывающий одну-единственную дверь.

— Следующим хранителем должен был стать ваш брат, — сказал отец Григорий с глубокой печалью в голосе.

Он нагнулся и вставил ключ в замок. Когда с помощью Майкла он отворил дверь, их глазам предстали древние ступени, ведущие в еще более глубокую тьму под склепом.

Спустившись по лестнице, они прошли по длинному пустому коридору. Вокруг них древняя тишина лепилась к стенам из слоновой кости и золота. Свет от лампы Григория падал на них молочно-белым пятном. Дыхание висело в воздухе туманом. Над их головами, на кобальтово-синем потолке мерцали крохотные золотые звездочки. Весь пол, вымощенный гранитными плитами, усеяли венки из высохших цветов, красных, малиновых и желтых, которых хватило бы на целый магазин, — казалось, что их только что положили здесь. В воздухе присутствовал слабый запах благовоний, почти неощутимый, призрачный, не похожий ни на какие другие ароматы.

В барельефах, вырезанных на стенах коридора, было что-то тревожное. Григорий остановился и осветил их лампой. Вдоль всего темного коридора повторялась бесконечное число раз одна и та же фигура. Высокий мощный Бог, одетый в королевский наряд. В руке он сжимал длинный жезл, вокруг которого обвивалась змея. Его голова была головой козла. Она сверкала позолотой, тело же Бога было матово-белым. Григорий вздрогнул и зашагал дальше. Майкл следовал за ним. Он чувствовал оцепенение, как во сне.

Они шли, глядя на Бога с головой козла. Коридор ни разу не свернул. Он был прорублен прямо в известняковой скале, не отклоняясь ни вправо, ни влево, и заканчивался высокой позолоченной дверью.

На золоте был выгравирован сплошной тонкий узор линий и кругов, овалов и квадратов, которые, сливаясь, изображали что-то вроде оргии. Но на самом деле, как Майкл понял позже, это изображало агонию. Тело громоздилось на тело, конечности переплетались, рты широко раскрылись.

Священник прикоснулся к дверям, и они легко распахнулись. Они висели в воздухе без всякой опоры, и превосходно подогнанные петли за столетия даже не покрылись ржавчиной. Двери открылись совершенно беззвучно, Майкл слышал только стук собственного сердца в груди и свое дыхание.

Отец Григорий поднял лампу.

Они вошли в низкую камеру со сводчатым потолком. По всему своду протянулась лежащая фигура богини Нут, с конечностями, окруженными звездами.

На одной из стен была изображена гигантская фигура бога Анубиса в образе шакала, растянувшаяся от края до края, с белым шарфом вокруг шеи и длинными острыми ушами, поднимающимися как флаги к потолку.

Отец Григорий повернулся к Майклу:

— Здесь было сердце храма. Камера сна, куда приходили жрецы, чтобы видеть сны. Потом они возвращались и пересказывали свои сны паломникам.

— Зачем вы привели меня сюда?

Вместо ответа священник поднял лампу и осветил ею боковую стену. Майкл пересек комнату, едва не задевая головой о потолок. За его спиной лежал, глядя в вечность, черный шакал. Майкл чувствовал, как у него по коже бегут мурашки.

На стене напротив Анубиса, растянувшегося от одного конца комнаты к другому, древний художник изобразил сцену, которую Майкл узнал сразу же. Над багряным простором плоской и пустынной равнины поднималась пирамида, острой вершиной упираясь в лазурь неба. Черная пирамида. Пирамида из снов Майкла. Ко входу в пирамиду вела длинная тропинка, протянувшаяся между двух рядов базальтовых сфинксов, точно как во сне. Майкл чувствовал, что его пробирает дрожь.

Мужчины и женщины шли мрачной вереницей по тропинке вверх к самому сердцу гигантского строения. Никто не плясал и не пел. Они шли склонив головы, одетые в самую простую одежду: накрахмаленные белые юбки у мужчин и длинные платья у женщин, лишенные украшений. Они были похожи на людей, идущих на смерть.

Майкл отвернулся, и в это мгновение священник внезапно поднял лампу и осветил стену в дальнем конце камеры.

От пола до потолка высилась фигура человека, сидящего на троне, руки его лежали на коленях. У него была козлиная голова, а кожа — цвета свинца. Его глаза светились яростью, мукой и экстазом.