Теперь Курбан был там. И в десяти метрах от забора стояла машина, на которой он может уехать отсюда.
* * *
Владлен купил сигарет, нагрубил продавщице и пошел к выходу. Дерьмо! Сел в машину и замер. Запах. Запах смерти. Что-то твердое уткнулось ему в бок.
– Поехали! – прорычал Курбан.
– Кто ты такой?
Но вопрос отпал, потерял актуальность, когда Владлен увидел в зеркале заднего вида бритого человека в камуфляже. Толстоганов понял, что бритоголовый не палец держит возле его ребер. Толстоганов завел машину и выехал на Первомайскую, затем вывернул на улицу Ленина. Лысый молчал и пистолет не убирал.
«Дерьмо! Какая-то долбаная черная полоса. Вот откуда в моей машине это лысое недоразумение?»
– Куда дальше? – Владлен остановил машину у обочины. Направо и налево шла улица Гагарина, прямо начиналась Промышленная. Промзона. За заводом резинотехнических изделий были гаражи, затем дачи. Город заканчивался здесь, на улице Гагарина.
Лысый осмотрелся. Он чувствовал, что еще немного и потеряет сознание. Кровь из раны прямо-таки хлестала.
– Давай прямо! – сказал Курбан.
– Прямо так прямо. – Влад знал, что этот узкоглазый не оставит его в живых. Толстоганов решил дождаться, когда боевик отключится, а потом забрать у него ствол.
«Хаммер» подкатил к мосту через Куму. Еще около километра – и они выедут на трассу до Подкумска. Похоже, ему начинало везти – бандит терял сознание. Пистолет не так сильно давил в бок.
«Еще немного – и я размажу тебя, сука. Зря ты в меня не стал стрелять сразу, я не буду таким благородным».
И тут… Черт! Ну, точно черная полоса! Зазвонил телефон Толстоганова.
– Возьми трубу, – проговорил Курбан и вдавил пистолет в бок Владлена.
Влад остановил «Хаммер» и трясущейся рукой взял телефон.
* * *
Максим знал, что один выжил. В новостях о том, что террорист сбежал, ничего не сказали, но Макс был уверен: бандит жив. Журналисты вообще о многом умолчали. Они сказали только, что террористы уничтожены, заложники освобождены. И все!
«А чего ты хотел? Чтоб тебе спасибо сказали? Или орден дали?»
Максим встал и пошел в прихожую. Ноги не слушались. В голове шумело. Немного осталось. Его ноги прошоркали по простыне, скинутой с зеркала. На отражение Макс так и не взглянул. Он знал, что со вчерашнего дня его состояние ухудшилось.
Макс, кряхтя, уселся на тумбочку, взял ежедневник, открыл его на букве Т. Талалаев, Тебуев, Тиунова… Вот Толстоганов В. М.
Максим набрал номер. Трубку долго никто не брал. Но Макс не злился на него. Он знал, что Владлен Маркович немного занят.
* * *
– Да возьми ты эту долбаную трубку! – прохрипел Курбан.
Влад смотрел на высветившийся номер и не мог поверить своим глазам. Это домашний телефон Анжелы. Чего ей еще от него надо? Он нажал «Принять вызов».
– Да.
Владлен слушал, поглядывая в зеркало заднего вида. Мысли покинули его голову. Курбан встретился с ним взглядом. Глаза у мужика были как у зомби.
«Как у Алибека, там, в детдоме», – подумал беглец.
Владлен убрал телефон от уха и посмотрел в глаза отражению террориста.
– Это тебя…
Курбан не мог поверить услышанному.
– Кто?
Но Владлен не ответил. Просто передал трубку боевику. Курбан, не убирая пистолет, взял телефон вымазанной в крови рукой.
– Кто это?
Он выслушал говорящего и, не отключая, выбросил трубку в открытое окно. Террорист и заложник сидели молча.
– Он сказал: но конец их будет по делам их.
Курбан уткнул ствол пистолета в затылок Толстоганова и нажал на спусковой крючок. Хлопок. Он так и не открутил глушитель. Влад завалился на руль. Мимо проехала одинокая «пятерка». Водитель, скорее всего, обратил внимание на дырку в ветровом стекле и растекшуюся по нему кашу из крови, костей и мозгов. Скоро здесь будут легавые. Курбан открутил глушитель и приставил пистолет к виску.
– Но конец их будет по делам их, – сказал он и нажал на курок.
Двухэтажный дом стоял среди тьмы на холме в конце улицы Металлургов. Находясь внизу, на тротуаре у круглосуточного магазина, Анжела смотрела на его темные окна.
«Что я делаю здесь ночью?»
Ответ не заставил себя ждать. Пульсирующая боль в опухшей щеке напомнила о причине столь позднего визита. Зуб не давал покоя уже третью ночь. Днем все было нормально, а ночью она мечтала о визите к зубному. С наступлением утра все проходило, и посещение стоматолога откладывалось до лучших времен.
Бабурина пошла вверх по тротуару; она не ожидала, что улица будет настолько темной и пустынной. Подойдя к зданию, Анжела снова посмотрела на окна и с радостью заметила, что в одном из них зажегся свет.
«Похоже, никого будить не придется», – подумала женщина и вдавила кнопку звонка.
Гулкий звон, раздавшийся за дверью, казалось, разбудит всю округу. Но дверь моментально открылась, будто хозяева стояли и ждали посетителей. На пороге стояла полная тетка в белом халате, слишком маленьком, чтобы принадлежать ей.
Они стояли в длинной и пустой прихожей. Прямо перед ними начиналась лестница, у которой располагалась обшитая светлой кожей дверь.
«Наверное, это и есть кабинет доктора».
Щеку прострелила боль, и Бабурина забыла обо всем прочем.
– Здравствуйте, – скорее промычала, чем сказала она. – А врач принимает?
– Да, проходите, – ответила женщина, пропустила гостью и, закрыв дверь, пошла к лестнице.
– Вы извините, что так поздно. – Бабурина чувствовала себя неудобно в присутствии этой суровой дамы.
– Ничего. Места всем хватит…
Девушка не поняла, о чем говорит медсестра, но переспрашивать не стала. На удивление Анжелы, женщина прошла мимо двери, и на второй этаж они поднялись молча. По мере приближения к кабинету Анжеле становилось страшно. Она с детства боялась зубных врачей. Стал явственно ощущаться столь знакомый запах медикаментов, и Бабурина подумала, что приторный аромат и есть он – давно уснувший запах страха. Ей даже казалось, что этот запах – неотъемлемая часть зубных поликлиник.
Оставив девушку перед дверью, толстая медсестра скрылась в одной из комнат на этаже. Ждать долго не пришлось. Зеленая табличка с буквами «NEXT» загорелась, Бабурина постучала в дверь и вошла.
Кабинет разительно отличался от кабинетов, виденных ею когда-либо. В общем-то, Бабурина была нечастым гостем в такого рода заведениях, но там, в которых ей доводилось бывать, обстановка и близко не соответствовала той, что была перед ней. Если бы не стоматологическое кресло в центре комнаты, то можно было подумать, что она находится в жилой комнате. Справа стоял шкаф-купе, а слева – кожаный диван. У окна стол, а за ним сидел неряшливого вида человек.
