Вставай! Здесь нельзя расслабляться и быть слабым. Отдых будет потом – если, конечно, удастся выбраться из этой гнусной подземной утробы.
Олег находился на грани обморока.
Наверное, тут больше ничего и нет. Если и было, то наверняка все подземные помещения уничтожены осевшей породой.
Это было бы очень хорошо, подумал Олег, беря фонарь в руки. Он обследовал новую пещерку, которая была в два раза меньше предыдущей, и увидел еще один лаз, такого же размера, через который попал сюда.
В этот момент он почувствовал, как внутри его головы начинается знакомый зуд. Кости стали шевелиться. В их движениях было веселое злорадство, словно они таким образом одобряли действия Олега.
Сжав зубы, он пополз к отверстию, думая, что лучше бы ему умереть здесь и сейчас. Появилась боль. Добравшись до мочевого пузыря, она стала ввинчиваться в его плоть. Перед глазами у Олега темнело. Кости почти вышли из темноты, можно было даже различить их контуры. Огромная куча костной массы, преследующая Олега с самого детства.
Он сунул фонарик в дыру. Луч пронзил темноту, которую не трогали многие годы. Снизу поднимался тяжелый гнилостный запах. Олег увидел, что дальше хода нет, спуститься можно было только при помощи спелеологического снаряжения. Отверстие находилось в стене большой каверны, примерно в пяти-семи метрах от дна. Сама пещера в длину пещеры была метров тридцать, ее дальний конец тонул в сумраке. Луч фонаря не мог туда добраться.
Наконец-то Олег нашел то, что искал все эти годы. Нашел то, до чего по непонятным причинам не добрались полицейские, делавшие обыск в особняке Тарашевских. Он видел место, о существовании которого так или иначе задумывались все, кто знал о событиях, связанных с покинутым особняком.
Кости лежали именно здесь. Сколько сюда было сброшено останков людей? Никак не меньше полутора сотен, а то и больше. Олегу показалось, что мертвецов здесь тысячи. Та груда костей, которую он так часто наблюдал в своей голове, обрела реальную форму.
Кости валялись как попало, все вперемешку. Черепа без нижних челюстей, берцовые кости, грудные, ребра, ключицы, тазобедренные кости, позвоночники. Хотя останки покрывала грязь и слизь, Олег рассмотрел, что многие кости разбиты, расщеплены, даже в иных случаях распилены. У некоторых черепов отсутствовала крышка, поврежден лицевой отдел. Олег сглотнул слюну, его сердце стало пропускать удары. Дрожащий луч фонаря метался по этой груде костей, словно что-то искал. Шорох и постукивание уже сводили его с ума. Олег не мог понять, откуда эти звуки доносятся – снизу или из глубины его мозга. Теперь уже не отличишь. Да это и неважно. Кости всегда были с ним. Сначала они нашли его, а потом он нашел их. Они обладали своим разумом и желаниями, о которых Олег не хотел знать ничего.
Что же ему теперь делать?
Наверное, сперва – выйти отсюда. Эта мысль всколыхнула в костях новую волну движения. Олег бросил вниз последний взгляд. Он был уверен, что они шевелятся. Вот один череп, лежащий наверху, упал набок, задев обломок берцовой кости (а ведь там есть и детские останки, подумал Олег), а та в свою очередь уперлась в чью-то кисть.
Олег закричал и стал отползать от дыры, не понимая, чем действительно рожден крик: страхом или болью, охватившей все тело. Сбивая колени, он побежал на четвереньках к выходу. Одержимые злобой, кости задвигались там, в пещере, но ему было наплевать, что им нужно. Олег не мог больше находиться внизу.
…Их убивали наверху, потом расчленяли трупы… Их сбрасывали сюда, в пещеру, где они и превращались в кости… мертвецы гнили в воде, которая и сейчас плещется на дне пещеры… их соки попадали в подземные источники, питавшие местные колодцы. И люди, живущие здесь, пили мертвецов долгие годы. Поколениями.
Новый вопль вырвался у Олега из горла, когда он подумал, что застрял в переходе между малой пещерой и той, первой. Но это был всего лишь карман его куртки, который зацепился за каменный выступ и на миг замедлил продвижение. Олег выскочил в первую пещеру, встал на ноги, запнулся, но смог схватиться за влажную стену и не упал. Его преследовали голоса костей. Они гневались и что-то требовали от него… Нет, он не желал иметь с ними дело.
Вверх по туннелю он бежал, собрав оставшиеся силы, и боялся обернуться. Боялся увидеть толпу скелетов, которые, мешая друг другу, протискиваются через узкий проход и тянут к нему руки.
Очутившись наверху, в подземелье, Олег схватился за камень и отшвырнул его в сторону, потом закрыл крышку люка и задвинул ржавый стержень на прежнее место. Потеряв равновесие от головокружения, Олег упал на каменный пол и на несколько секунд потерял сознание. Очнулся он со стреляющей болью в висках. Фонарь, направленный в сторону, освещал покрытую мхом и слизью стену. Схватив его, Олег помчался к выходу.
Бежал он до самого дома.
Сверкнула молния, а за ней, почти без перерыва, последовал громовой раскат. Начался ливень. Тяжелые водяные струи бомбардировали листву и крышу дома с глухим звуком. Ветер направил дождь прямо туда, где стоял на коленях с лопатой в руках Олег.
Некоторое время назад из дремы его вырвало знакомое чувство. Зов. Он уже знал, что ему предстоит сделать, и заранее приготовил лопату побольше. Участок позади его дома превратился в зону раскопок. Выуживая кости из-под земли, Олег вырыл огромную овальную яму. Земля лежала по ее сторонам внушительными кучами. Сорняки оказались погребены под толщей песка, глины и камней. Чем глубже, тем копать было тяжелее. Олег то и дело останавливался, чтобы вытащить из земли новый обломок гранита.
Кости звали. Олег снова бросился в яму, с остервенением разбрасывая землю. До того, как гроза все-таки грянула, он успел выбросить наружу не меньше шести лопат земли и пять камней. Теперь, когда воздух напитался влагой и подул холодный ветер, дышать стало легче; не сравнить с тем, что было в подземелье особняка и пещерах.
Ему осталось выкопать оставшиеся фрагменты скелета, добавить эти кости к тем, что лежат на чердаке. И тогда… Олег не знал, что произойдет тогда. Ему было все равно, надо копать – никаких рассуждений. Он стремился заглушить этот омерзительный зов, это нашептывание, говорившее, что надо делать, делать, делать…
Снова прогрохотал гром. Олег закричал, а потом начал хохотать. Он стоял в яме, расставив ноги для устойчивости; ветер стремился отшвырнуть его на стену дома, но это было не так просто. Олег переживал и не такое – пусть себе дует сколько влезет… Сама по себе гроза ему нравилась. В этих сумерках, прошиваемых молниями, он чувствовал себя превосходно. Вот если бы еще избавиться от назойливого шепота… Олег с размаху вонзил лопату с длинным черенком в сырую землю и выворотил большой ком. Сталь скрежетнула по камню в глубине.
