Но ждать он не мог: сточные гарпии уже пошипели на него из-под сливной решетки, пока он шел к дому. Он позвонил и быстро шагнул в сторону.
Дверь открыла хорошенькая темноволосая женщина лет тридцати, в джинсах и крестьянской блузке. Осмотрелась и сказала:
— Здравствуйте. Что вам угодно?
Покачнувшись, Чарли едва не ввалился в окно. Оглянулся, затем перевел взгляд на женщину. Нет, она смотрела прямо на него.
— Это же вы звонили?
— Э, я? Да, — ответил Чарли.
— Я, э-э… вы же меня имеете в виду, верно?
Женщина отступила в дом.
— Что вам нужно? — спросила она уже строже.
— Ох, простите. Чарли Ашер — у меня лавка подержанных вещей на Северном пляже. Я же с вами, кажется, только что по телефону говорил.
— Да. Но я вам сказала, что это не к спеху.
— Ну да, ну да, ну да. Говорили, но я был тут поблизости и вот решил заехать.
— У меня сложилось впечатление, что вы звонили из своей лавки. Вы проехали весь город за пять минут?
— А, ну да, фургон у меня — как передвижная лавка, видите ли.
— Так человек, который выиграл в лото, сейчас с вами?
— Ну да, нет, он уволился. Я его выгнал. Новые деньги, понимаете? Начал дерзить. Сейчас, наверное, купит себе целый булыжник кокаина и полдюжины шлюх и к концу недели обанкротится. Туда ему и дорога, я вот что скажу.
Женщина сделала еще один шаг в глубь дома и потянула за собой дверь.
— Ну, если одежда у вас с собой, я бы могла, наверное, на нее взглянуть.
— Одежда? — Чарли поверить не мог, что она видит его.
Похоже, ему настали кранты. Он никогда не добудет сосуд, и тогда… ему не хотелось думать, что будет тогда.
— Одежда — вы же сами сказали, что у вас есть какая-то одежда, якобы моей тетки. Я могу ее посмотреть.
— О, одежды у меня при себе нет.
Теперь она закрыла дверь уже до того, что в щель были видны только один голубой глаз, вышивка у выреза блузки, пуговица на джинсах и два пальца на ногах. (Женщина вышла к нему босиком.)
— Может, вам тогда лучше заехать в другой раз. Я пытаюсь разобрать теткины вещи, и приходится все делать самой, а тут немножко беспорядок. Она прожила в этом доме сорок два года. Я окончательно запуталась.
— Вот поэтому я и здесь, — сказал Чарли, сам при этом думая: «Что это я такое несу?» — Я этим постоянно занимаюсь, э-э, мисс…
— Вообще-то миссис. Миссис Элизабет Саркофф.
— Так вот, миссис Саркофф, я много этим занимаюсь, и зачастую с сортировкой имущества близких можно и впрямь сильно запутаться, особенно если они прожили на одном месте так долго, как ваша тетушка. Иногда помогает разобраться тот, у кого нет никаких эмоциональных привязок. Кроме того, у меня наметан глаз на то, что ценно, а что нет.
Чарли хотелось хлопнуть себя по плечу за то, что сочинил такое в один миг.
— И вы берете плату за эту услугу?
— Нет-нет-нет, но я могу сделать вам предложение купить у вас те предметы, от которых вам захочется избавиться, либо вы можете отдать их мне в лавку на комиссию, если пожелаете.
Элизабет Саркофф тяжело вздохнула и опустила голову.
— Вы уверены? Мне бы не хотелось злоупотреблять вашей добротой.
— Я буду только рад, — ответил он.
Миссис Саркофф распахнула дверь пошире.
— Слава богу, что вы появились, мистер Ашер. Я только что полчаса прикидывала, какой комплект слоников для соли и перца выбросить, а какой оставить. У нее их было десять пар! Десять! Входите, прошу вас.
Чарли впорхнул, весьма гордый собой. Шесть часов спустя, по пояс в фарфоровых статуэтках коров, он еще не отыскал сосуд, и вся гордость его испарилась.
— У нее была какая-то особая привязанность к голштинкам? — крикнул он миссис Саркофф, которая в соседней комнате закопалась в чулан, перебирая еще одну гору сувенирной дряни.
— Нет, не думаю. Всю жизнь не выезжала из города. Я даже не уверена, что она видела живую корову, за исключением говорящих, в рекламе сыра.
— Шикарно, — сказал Чарли.
Он осмотрел уже весь дом — кроме того чулана, где работала Элизабет Саркофф. Сосуда нигде не было. Пару раз он заглядывал в чулан и быстро озирал содержимое, но красным ничего не светилось. Он уже заподозрил, что либо слишком опоздал и сосуд захапали Преисподники, либо душу Эстер Джонсон похоронили с нею вместе.
Он снова направлялся в цокольный этаж, когда зазвонил его телефон.
— Телефон Чарли Ашера, — ответил Чарли Ашер.
— Чарли, это Кэсси. Софи спрашивает, успеешь ли ты домой, чтобы рассказать ей сказку перед сном и укрыть. Я ее покормила и выкупала.
Чарли взбежал вверх по лестнице и выглянул в окно. Уже стемнело, а он и не заметил.
— Ч-черт, Кэсси, извини. Я не понял, что уже так поздно. Я сейчас с клиентом. Скажи Софи, что я скоро.
— Ладно, передам. — Судя по голосу, Кассандра была выжата как губка. — И еще, Чарли, тебе придется убрать в ванной. Надо что-то делать с этими собаками — они лезут к ней мыться. У тебя по всей квартире хлопья от «Мистера Пузырика».
— Да, купаться они любят.
— Это мило, Чарли. Если бы я плохо относилась к твоей сестре, я б наняла кого-нибудь, чтобы переломал тебе ноги.
— Кэсси, у меня мама только что умерла.
— Ты разыгрываешь карту с мертвой мамой? Теперь? Чарли Ашер, ты…
— Надо бежать, — сказал Чарли. — Скоро буду. — Он нажал кнопку отбоя четыре раза, потом еще один, чтоб уж наверняка.
Всего несколько дней назад Кассандра была такой милой женщиной. Что с людьми творится?
Чарли заскочил в спальню.
— Миссис Саркофф?
— Да, я еще здесь, — донесся голос из чулана.
— Боюсь, мне надо ехать. Я нужен дочери.
— Надеюсь, все в порядке?
— Да, ничего ужасного. Меня просто не было дома несколько дней. Послушайте, если вам еще будет нужна помощь…
— Ну что вы, на это я и рассчитывать не могу. Дайте мне день-другой, я все рассортирую и что-нибудь завезу вам в лавку.
— Это было бы мило. — Глупо, конечно, орать собеседнику в чулан, но что тут поделаешь.
— Нет, честно — я появлюсь.
Чарли не сумел придумать, как разрулить ситуацию на месте, — к тому же ему пора было домой.
— Тогда ладно. Я пошел.
— Спасибо вам, мистер Ашер. Вы меня просто спасли.
— На здоровье. До свидания. — Чарли сам вышел из дома, и дверь щелкнула у него за спиной.
Направляясь к фургону, Чарли слышал копошенье под улицей — шорох перьев, глухой вороний грай. А дойдя до места, обнаружил, что фургон, разумеется, уволокли на арестплощадку.
Услышав щелчок замка, Одри вошла поглубже в чулан и отодвинула огромный картонный ящик от гардероба. За ним на садовом раскладном табурете спокойно сидела пожилая женщина. Она вязала.
