И, выйдя на улицу, она направилась к таксофону.
Джек привалился к стенке кабинки. Ему пришло в голову, что выражение лица у него сейчас точно такое же, как у Джейми, когда он рассказал ей о коже Ани.
— Ну да, конечно, — сказал он. — Решила, что ты меня переиграешь? Он же покойник.
Она вытаращила глаза:
— Неужто? Кто это сказал?
— Бритва Оккама, — нахмурился он. Эта бритва уже давно затупилась и сейчас напоминала столовый нож.
Она улыбнулась:
— Вот уж не могу поверить, что ты такой циник. Неужели у тебя есть хоть малейшие сомнения, что грядет его оживление?
— Вот давай посмотрим, что легче представить себе: он мертв или просто ждет воскрешения?
Она пожала плечами:
— Конечно, что мертв.
— Совершенно верно. Но каким образом секта, которая, как предполагается, готовит своих членов пережить Судный день, преподнесет им смерть своего основателя?
— Скроет ее. Или найдет какое-то объяснение. Сайентологи внушали своим ученикам, что Л. Рон Хаббард «сознательно отказался» от своего тела, потому что его состояние стало помехой в исследованиях, которые он проводил ради блага человечества.
— Так почему, зная все это, ты думаешь, что Бласко жив?
Еще одно пожатие плеч.
— Я согласна со всем, что ты сказал. Они скорей скрывали бы его смерть, а не долгожительство. Разве что...
— Разве что у него какое-то смертельное заболевание или он окончательно съехал с катушек.
— Вер-р-рно! Конечно, мертвый гуру — это плохо. Но куда хуже, если у гуру старческое слабоумие. Что уж тут говорить о ценности слияния твоего личного кселтона со своей половинкой на стороне Хокано — так ведь?
Джек внимательно наблюдал за выражением глаз Джейми. Она о чем-то задумалась. Вопрос был в том, много ли она решит рассказать ему?
— И ты говоришь, что нашла его.
— Я сказала, что предполагаю — похоже, что нашла его. Понимаешь, когда меня пинком выкинули из храма, вести расследование идиотизма изнутри стало невозможно. Пришлось заниматься этим снаружи. Я выяснила, что Брейди редко покидает храм, разве что ради
Появления на публике. Да и тогда его неизменно везут туда и привозят обратно. А вот воскресными вечерами — совершенно иная ситуация. В воскресенье вечером — по крайней мере за три вечера из четырех могу ручаться — он сам садится за руль.
— И куда направляется?
— Хотела бы я знать. И он, и Дженсен, и члены Высшего Совета держат свои машины в гараже за углом от храма. Несколько раз я видела, как он оттуда выезжает, и пыталась сесть ему на хвост, но всегда теряла.
— Он отрывался?
— Не думаю. Просто слежка у меня плохо получается. Но я несколько раз выслеживала ВП, и с ним мне везло куда больше.
Джек не мог удержаться от смеха.
— И ты тоже следила за ним? Вот это преданность делу.
— Вот такая уж я. Предана так, что вечно влетаю в неприятности.
Джек увидел странный блеск в глазах Джейми, когда она сделала очередной глоток скотча.
— Это больше чем профессионализм, не так ли?
Джейми пожала плечами:
— Кредо журналиста — объективность и беспристрастность. Но ты можешь сказать, что я предвзято отношусь к этой секте. Что с моей точки зрения они — ядовитые создания, они хищники, которые — порой сознательно, а временами неосознанно — вторгаются в чужие жизни и используют людские слабости.
— А у тебя есть хоть одна?
— Ну да, как же. Ни в коем случае. Никогда и не было. А вот у моей сестры Сюзи были. Она умерла от переохлаждения на вершине одной из гор Западной Виргинии. Несколько лет назад ты мог прочитать об этом.
Джек кивнул. Какие-то альпинисты нашли шесть тел — два мужских, четыре женских, замерзших и обледеневших. Они погибли в канун Нового года. Пару дней об этом говорилось во всех выпусках новостей, а потом сенсация сошла на нет.
Сюзи и ее парень — он был сектантом — в буквальном смысле слова замерзли до смерти, когда стояли голыми на ледяном ветру, дожидаясь, чтобы их «взяли домой». Да, мои статьи пронизаны личным отношением, и их приходится сопровождать редакционными послесловиями. Не буду отрицать, что ищу грязь, но мои факты остаются фактами, проверенными дважды и трижды. Поэтому я и слежу за шишками идиотизма. Потому что эта секта грязна сверху донизу. И они что-то скрывают.
— Например, своего основателя?
— У меня ощущение, что здесь нечто большее... Но вернемся к Бласко. Два раза я проследила Дженсена и одного из его охранников — до супермаркета. Пакетами с продуктами они набили машину до самого верха. Затем Дженсен высадил своего Паладина и рванул в горы — буквально. Я последовала за ним по 684-му шоссе, где в первый раз и потеряла его. Но вот в сентябре мне удалось висеть у него на хвосте вплоть до округа Патнем. Он поднялся в горы. Я увидела, как он разгружает продукты у домика в лесу, а потом уехал.
— Может, он навещал родственника.
— На крыльцо вышел пожилой белый мужчина с длинными волосами и косматой бородой. Когда Дженсен отъезжал, он погрозил ему кулаком. Менее всего он походил на его папочку.
— Бласко?
Джейми пожала плечами:
— Вот уж не знаю. Я видела несколько снимков Купера Бласко, на которых он был здоровым и крепким мужиком со светлой гривой волос. А этот был тощ, костляв и сутулился. Я слышала, что у Бласко была фобия — он жутко боялся микробов, но этот тип выглядел так, словно не видел воды и мыла с незапамятных времен.
— И тем не менее...
— И тем не менее в его профиле что-то было... — Джейми покачала головой. — Не знаю. Что-то у меня в мозгу щелкнуло — и вспыхнули неоновые буквы Купер Бласко... Купер Бласко... они горят и не гаснут.
Джеку было знакомо это ощущение. Подсознательно он сразу же опознал рисунок на глобусе Брейди, но сознанию потребовалось для осмысления некоторое время.
— Как близко от него ты была?
— Не так близко, чтобы обрести уверенность.
— Ты не подходила к нему, чтобы присмотреться?
— Нет. Я хотела, но... Хочешь правду? Я боялась. Я храбрая перед своим компьютером — и тут уж я никому и ни в чем не уступлю, — но вот в реальном мире... в нем я веду себя как паршивый цыпленок. — Джейми качнула перед ним обрубком мизинца. — У меня низкий болевой порог. Может, такой низкий, что я могу умереть от страха.
— Чего ты там испугалась?
Джейми, не скрывая иронии, приложила палец к виску:
— Вот теперь давай-ка посмотрим. Как насчет одинокой женщины в глухом ночном лесу, где ей конечно же не полагалось быть? Как насчет того, что я обливалась потом и была вся исцарапана ветками, пока подкрадывалась к машине Дженсена, и клещи ели меня живьем? Зная, как эти идиоты блюдут безопасность — а я все же выслеживала их шефа службы охраны, — как, по-твоему, я себя чувствовала, пытаясь понять, не ждет ли меня ловушка? Типа забора под напряжением, или медвежьей ямы, или компании доберманов? А что, если Дженсен заметил мою машину в кустах? Можешь ли ты осуждать меня, если я думала только о том, как бы скорее унести ноги?
