Тейлор оказался первым.
— Но почему вы не воспользовались Электрическим Пентаклем наряду со своими новыми спектральными кругами? — спросил он.
— Дело в том, — ответил Карнакки, — что Пентакль представляет собой исключительно оборонительное устройство. Я же намеревался иметь возможность на ранней части эксперимента сфокусировать свое воздействие, а потом, в критическое мгновение, изменить комбинацию цветов, чтобы защититься от результата фокусировки. Улавливаете?
— Дело в том, — продолжил он, не заметив понимания в наших глазах, — что внутри Пентакля никакая фокусировка невозможна, он имеет чисто оборонительную природу. Даже если бы я отключил ток от Электрического Пентакля, мне все равно пришлось бы нейтрализовать ту особенную и, вне сомнения, защитную силу, которой обладает его форма и которой было бы достаточно, чтобы размазать фокус.
В той новой исследовательской работе, которой я занят, я пользуюсь фокусировкой, и потому Пентакль находится под запретом. Но я не уверен в том, что это существенно. Нельзя сомневаться в том, что моя новая спектральная защита станет абсолютно непреодолимой, как только я научусь правильно пользоваться ею, однако для этого потребуется какое-то время. Это последнее дело кое-чему научило меня. Я никогда не пробовал соединять зеленый цвет с голубым, однако три зеленых полосы на голубом куполе заставили меня задуматься. Если бы только мне были известны правильные комбинации! Но мне придется их определить. Значение этих сочетаний станет вам понятнее, когда я напомню вам, что в некоторых ограниченных пределах зеленый цвет становится опаснее красного, а уж красный-то является буквально воплощением опасности.
— А скажите нам, Карнакки, — спросил я, — что представляет из себя Свинья? Вы знаете это? Какова природа этого чудовища? Вы и в самом деле видели его или это был какой-то жуткий и немыслимый сон? И откуда вам известно, что она принадлежит к числу чудовищ внешнего мира? И какова разница между ней и той тварью, которую вы видели в деле о Вратах чудовища? И что?..
— Тихо! — усмехнулся Карнакки. — Не все сразу! Я отвечу на все ваши вопросы, однако, скорее всего, не в том порядке, в котором они были заданы. Начнем с того, на самом ли деле я видел Свинью? Должен сказать, что в целом все предметы, которые имеют призрачную природу, мы воспринимаем не глазами, а умственным взором, обыкновенно доносящим до мозга то, что фиксируют наши глаза, но обладающим и более тонкой психической способностью, не всегда развитой до нужного уровня.
Когда мы видим призрачные явления, наш ментальный глаз одновременно доносит до мозга то, что открыто ему, и то, что воспринимает физический глаз. Оба зрения соединяют свои картины таким образом, что нам кажется, будто мы действительно видим плотским оком все то, что открывается мозгу.
Таким образом, мы лишь получаем впечатление того, что видим физическими глазами как материальную, так и нематериальную сторону сверхъестественного явления, ибо обе эти части его воспринимаются и открываются мозгу механизмом, рассчитанным на конкретную цель, и потому обладают равной степенью реальности, то есть равной материальностью. Вы следите за ходом моих рассуждений?
Мы согласно кивнули, и Карнакки продолжил:
— Аналогичным образом, когда нечто угрожает нашему психическому телу, мы обыкновенно воспринимаем эту опасность как грозящую телу физическому, поскольку ощущения и впечатления нашей психики накладываются на телесные, точно таким же образом как накладывается видение психического и телесного ока.
Наши ощущения смешиваются так, что невозможно отличить физическое от психического. Попробую объяснить свою мысль получше. При столкновении с привидением человеку может показаться, что он падает, то есть падает в физическом понимании этого слова; однако на самом деле падать будет его психическая сущность, или душа — зовите, как угодно. Однако мозг усматривает в этом падение вообще. Вы поняли меня?
И, тем не менее, постарайтесь запомнить, что опасность не делается меньше оттого, что падает психическое тело. Я имею в виду то ощущение, которое я испытал, переступая через жерло этой преисподней. Мое физическое тело могло непринужденно перейти через него и ощущало под ногами прочный пол, но психическое тело находилось на грани падения. На самом деле можно сказать, что я в буквальном смысле перенес через жерло свое внутренне тело, удерживая его притяжением своей жизненной силы. Понимаете, для моего психического тела это жерло было столь же реально и вещественно, как какая-нибудь угольная яма для тела физического. И только напряжение жизненной силы не позволило психическому телу выпасть из меня и как ядро провалиться в вечные глубины, повинуясь титаническому притяжению монстра.
Как вы помните, притяжение Свиньи было слишком сильным для моей жизненной силы, и в психическом отношении я уже начинал падение. И сразу же мой мозг ощутил то, что ему пришлось бы воспринять в случае подлинного падения моего физического тела. Это был безумный риск, но, как вам уже известно, мне приходилось идти на него, чтобы добраться до пульта и батарей. Когда я испытывал физическое чувство падения и видел вокруг себя черные туманные стенки жерла, это умственный взор предоставлял мозгу всю информацию. Мое психическое тело на самом деле уже падало и находилось ниже края жерла, но сохраняя контакт со мной. Иными словами мои магнетические тела, физическое и психическое, оставались соединенными. Мое физическое тело по-прежнему прочно стояло на полу комнаты, но если бы я во всякий момент усилием воли не заставлял свое физическое тело держаться, мое психическое тело полностью разорвало бы контакт со мной и как призрачный метеорит кануло бы на дно, повинуясь притяжению Свиньи.
То интересное ощущение, которое я испытал, заставляя себя преодолевать сопротивление среды, являлось не физическим ощущением, в том смысле как мы понимаем это слово, а психическим ощущением моего существа, вынужденного пересечь тот разрыв, который уже сформировался между моим падающим психическим телом, находившимся внутри жерла, и физическим телом, остававшимся на полу в комнате. И этот разрыв наполняла сила, препятствовавшая соединению моей души и тела. Ужасное ощущение. Помните, что мозг мой еще мог смотреть глазами психического тела, хотя оно уже удалилось от меня на приличное расстояние? Необычайное, признаюсь вам, чувство.
Однако продолжим… все призрачные явления крайне разрежены в своем нормальном состоянии. Они становятся физически опасными во всех тех случаях, в которых приобретают концентрацию. Наилучшей иллюстрацией здесь может служить всем знакомое электричество — сила, которую мы чересчур легкомысленно считаем изученной и понятной, потому что дали ей имя и научились использовать, если воспользоваться популярным выражением. Но мы абсолютно ничего не понимаем в нем! Оно по-прежнему остается великой тайной. В своем диффузном обличье электричество представляет нечто воображаемое и не изображенное, однако, обретая концентрацию, оно сулит внезапную смерть. Вы поняли меня?
